родственные связи:
Ева Торнтон — жена;
Джейн Торнтон — дочь, мертва.

Пока смерть не разлучит вас.
1870. Март.
Джеймсу 22, Еве едва 17. По меркам соседней деревни в их возрасте пора иметь выводок из пятерых детей минимум. По меркам их ковена они поторопились лет эдак на пятьдесят. Отец пожимает плечами, мать плачет.
Джеймс влюблен и никак не может взять в толк, как жена может помешать магии. Или как новорожденная дочь может помешать магии. Он обязался защищать двор, он исправно исполняет свою службу.
Он выпивает свой стакан молока на завтрак и целует жену, он непременно возвращается к девяти (если есть возможность) и читает Джейн истории про принцев и чудовищ. Или выдумывает на ходу.
Лет пятьдесят выдумывает, пока чудовище не появляется на пороге его дома и не забирает Джейн.
Ева говорила, что когда-нибудь Джейн вырастет.
Ева говорила, что когда-нибудь Джейн встретит свою любовь.
Ева говорила, что когда-нибудь Дейн вырастет, встретит свою любовь и Джеймсу придется ее отпустить.

Джеймс купил ружье, как только Джейн исполнилось 3. Джейн 16, а Джеймс умеет охуенно стрелять.
Правда, это не помогает, потому что ни он со всеми своими навыками ищейки, ни Ева со всем своим материнским сердцем не могут найти Джейн.
Джеймс берет отпуск за свой счет. Джеймс готов написать увольнение по собственному, Джеймс готов на вообще на все, только бы Джейн снова отказалась под боком. Чтобы орать до посинения, чтобы стучать кулаком по столу и обещать замуровать в собственной комнате лет на пятьдесят.
Чтобы Ева плакала, но на этот раз от счастья.
Джеймс отдает все деньги знакомому магу, чтобы тот нашел его дочь. Маг находит, но уже слишком поздно.
Джейн еще дышит, минуты так три дышит.
Джим не может поднять глаза и посмотреть на Еву.
Джим пытается убить Фостера, потому что тот должен был помочь, но не помог, отлетает через минуту в стену и проваливается в блаженное незабытье.

Джеймс плохо помнит похороны. Он плохой муж и отец, потому что единственное, в чем он помог — выкопать могилу. Это он делал сам, без чьей-либо помощи. Все остальное время Джеймс сидит и внимательно разглядывает стол, стул или потолок. Еве тяжело, он знает, но он ничего не может помочь. Он никому больше не может помочь, он собственную дочь не сберег.

Джеймс возвращается на службу просто потому что им с Евой надо что-то есть и на что-то жить. В его отряде как-то сильно поубавилось инкубов. Джеймс никого из них не винит (наверное), но они правильно сделали.

Джеймс начинает ночевать на работе. Еще отчеты? Отлично! Тренировать новых бойцов? Прекрасно! Давайте я вам еще и стенгазету, блядь, нарисую.
Да все, что угодно, только бы не появляться на пороге собственного дома.
Дом новый, они не смогли жить в том, продали, почти сразу. Но от этого все равно не легче. Потому что Джеймс помнит, как Джейн, цепляясь за перила, училась ходить. Или как впервые обожглась, схватив горячую кочергу. Или как изрисовала угольком весь пол в гостиной.
Джим не появляется дома месяц, когда он наконец-то переступает порог, Ева уже ушла.
Джеймсу дышится свободнее. Он не может ее ни в чем винить.
Торнтон продает дом, пересылает все деньги жене, снимает квартирку где-то под чердаком, где появляется строго раз в месяц, чтобы внести плату. Джим мог бы снимать склад, чтобы хранить скоромные пожитки и не переплачивать, но Торнтон пытается убедить себя, что еще не опустился до такого уровня.

Он снова начинает чувствовать вкус к жизни, когда выходит на след того самого инкуба. Джим роет носом, Джим отмахивается от коллег, утверждающих, что он одержим. Джим спит урывками и не каждый день.
Джим встречается с Евой четвертого сентября, как и многие годы до этого. И ему опять нечего ей рассказать: след оказался ложным.

Ева врет, что ей нравится жить на чердаке. Ева врет, что тут даже мило. Джеймс врет, что верит ей. Их свидание длится недолго. Может быть, пару дней. Может быть, пару недель. Потом Ева врет, что вернется. Джеймс врет, что верит.
Каждый возвращается к своим делам. Они бы действовали эффективнее, если бы работали вместе, но для каждого их них это невыносимо. Они должны были сберечь, но не смогли. Каждый в первую очередь винит себя самого, но второго тоже.

Все время, что не относится непосредственно, к работе, Джим тратит на тренировки. Он спит, сколько нужно, жрет то, что нужно, и тратит почти все сбережения на поиски. Прошло слишком много времени, надежды почти нет, но Джеймс все равно не сдается.
Кто-то, кажется, даже поздравляет, когда Джеймс выходит на третий уровень. Джеймс поджимает плечами и не чувствует ничего: он был слишком слаб тогда, его сила не поможет теперь. Прошли годы, а Джим по-прежнему живет на том же чердаке. Последний раз он внес оплату за ближайшие десять лет.
Он не видит смысла вообще ни в чем, пока однажды ночью не раздается звонок.

Ева смогла, Ева нашла. Материнское сердце не обманешь.
Джеймс немного зол, что она ему ничего не оставила, но это не важно. Главное, что они (она) смогли отомстить.
Они могли бы отмыть кровь. Они могли бы сжечь труп в ближайшем крематории. Они могли бы спрятать концы. Джеймс знает, как это сделать, но Джеймс против.

Он настаивает: они должны сдаться.
Он настаивает: они должны сделать это не для себя. Подумай, Ева, сколько еще детей похитили хаоситы.
Он настаивает: наши жизни ничего не значат.

Те люди говорят, что они все устроят.
Те люди говорят, что им нечего опасаться.
Те люди явно не хотят конфликта с хаоситами.

Они дают показания. Они от силы неделю сидят в карцере. Они выходят на волю свободными гражданами.
С них снимают обвинения, но дают понять, что за ними следят.
Да какая разница?
В чем теперь смысл?

боевая магия