Объебаться – это Олли любит. Объебаться не в смысле накидаться всякой дурью, которую Хейз успел перепробовать в достаточно внушительных количествах в прошлом столетии (благослови Тень инкубовскую регенерацию), а в смысле «из всех лежащих вокруг кучек говна я наступлю в ту, что покрупнее». С учетом того, как он каждый раз пытается остаться незамеченным и не лезть совсем на рожон (и почти каждый раз у него этого не получается), от этого становится даже немного грустно.
До Двора вести относительно незаметный образ жизни удавалось получше. Во Дворе, в принципе, тоже, если учитывать только то, что происходит за его границами, и все-таки за эти годы его еще ни разу не вызывали лично к главе службы безопасности – и что-то подсказывало, что не ради выражения благодарностей или чтобы там по голове погладить утешительно. Новая галочка в списке сомнительных достижений, возможно, Оливер даже гордится, потому что больше ничего не остается.
Хейз остается честен с собой – объебался он знатно, потому что оказался недостаточно осторожен, и глупые отмазки с ним не пройдут. Это раздражает и злит, что вкупе с вызовом вызывают в голове нелепые возмущения, от которых инкуб начинает беситься лишь еще сильнее. Не хотел он ничего делать тому вампиру, а уж тем более создавать проблем себе, товарищам и Двору, что ему теперь придется доказать. О Кроуфорде ходит достаточно слухов, что надежд на милую и непринужденную беседу практически не остается.
Но маленький огонек веры все еще не потух.
В конце концов, на кой черт лезть под руку?
Он ждет в приемной и изучает внимательно идеально белый потолок, развалившись на диване и лишь под строгим взглядом рыжей секретарши передумав закидывать ноги на стол. Иногда Хейз все-таки задумывается – например, сейчас – насколько было хорошей идеей прибиться к одному из Дворов. С порядком-то он вряд ли ошибся, здесь условия создавались больше для таких, как он, а не вампиров и перевертышей.
Приходя за печатью, Оливер не думал, насколько далеко зайдет его обитание тут, а уж тем более о переезде в Штаты, но размышления об иных своих жизненных перспективах все-таки допускал. Однако история не знает сослагательного наклонения, и все это – не более, чем фантазии в пустоту. Свобода имеет свою цену. Хейз все еще убежден, что ему и тут неплохо, да и при деле всегда лучше, чем бродить бесцельно по миру – надоело еще в первую сотню лет.
Женский голос выдергивает его из раздумий, заставляя голову резко принять вертикальное положение. Сморгнув, Оливер понимает, что затишье перед бурей закончено и нужно идти на, увы. не милое чаепитие с пирожными (которые Хейз, к слову, все равно не любит). Лишь на секунду инкуб замирает перед дверью, собираясь с мыслями, прежде чем открыть дверь и зайти внутрь.
Перед смертью все равно не надышишься.
Вместо нервозности на лице расплывается нахальная ухмылка, когда он видит Кроуфорда.
– Надеюсь, перед тем, как меня тут отшлепают, у нас состоится прелюдия в виде милого разговора?

Мог бы для приличия закатить глаза, – недовольно думает Оливер, в очередной раз проклиная этих педантов, окружающих его и без того в излишне большом количестве. Что же, никто не приказывал ему когда-то перебираться в Лондон из излюбленной Ирландии, хотя не такой уж дорогой она ему была – с родной страной его связывало лишь место рождение, а в родных краях Хейз не бывал уже лет сто так точно.
И все-таки – от рябинки не родятся апельсинки, поэтому Оливер даже не пытается вписаться в общую обстановку этих напыщенных пафосных диалогов. Ему в эту щель даже со смазкой не залезть, потому что тупо рожей не вышел.
Он даже согласен про своего босса, на что только тихо хмыкает. Времена, когда Хейзу прилетало от вышестоящих с завидной частотой, остались позади, но никогда не поздно почувствовать ностальгию по тем приятным (нет) событиям. А вот то, как Вергилий пытается показать всем своим видом собственное превосходство – забавляет, даже очень. Оливер подобного уже насмотрелся, поэтому он даже не пытается показать, насколько впечатлен. Даже для приличия.
Пиздец, вот с папкой обязательно это проворачивать, да?
Ему физически трудно не закатить глаза, потому что Хейз знает – Вергилий знает его дело вдоль и поперек. Ну, или, по крайней мере, необходимые детали для этого диалога, который вообще не собирается становиться милой беседой.
Что уж, Оливер многого и не ждал.
– Я не буду оправдываться в том, что я ему навредил. Возможно, он даже не заслужил, – потерев щетину, говорит Хейз, окинув взгляд кабинет Кроуфорда. Инкуб уже не помнит, когда последний раз являлся на ковер к главам СБ, которые сменялись в его жизни не один раз. Не потому что обладали повышенной смертностью, а потому что кто-то постоянно перебирается с места на место.
– Неверная оценка ситуации, а также херовый расчет сил – и вот пацану уже не повезло, но навредить ему я действительно не хотел.
Оливер не расист и все-таки избегает предубеждений, но воспитанную неприязнь к хаоситам искоренить трудно, тем более, когда ты только и делаешь, что наказываешь провинившихся (а они наказывают в ответ ваших, закон сохранения дворов, ей богу). Он не уверен, что вампир такой уж безобидный, но ему действительно нечем объяснить свой проступок.
Удивляет только то, что в него еще не затолкали в напоминание больше так не проебываться.
Возможно, отстранение не так уж и плохо, уйду в отпуск и хуй меня найдут, пусть дальше тут свои разборки устраивают.

Оливер показательно вытягивается в лице, поднимая руки в примирительном жесте, мол, не хотел обидеть, сударь, не забудьте пообещать помыть мне рот с мылом, а потом и весь этот кабинет от скверны, выскочившей из моей пасти. Что еще ждать от человека, занимающего такой пост? Хейз в дополнение ко всему быстро перебирает в голове всех своих знакомых магов, осознавая, что ничего нового пока не наблюдает.
Он даже почти не раздражается. Пренебрежение к инкубам дело привычное, с чем раньше они сталкивались намного чаще, а Вергилий всем своим видом дает понять, что вообще не заинтересован выслушивать тут что-то от него, потому что решение уже принято. Оливер даже подумывает сразу перейти к этому пункту плана Кроуфорда, чтобы не тратить его время, но эту мысль, в итоге, отметает. Вполне есть вероятность, что у него вскоре времени окажется очень много, так что устраивать главе ВСБ аттракцион благородства как-то не улыбается. Вместо этого он кисло улыбается, почесав подбородок, и мысленно желает Вергилию поперхнуться своим виски.
– С каких пор дипломаты ходят с оружием на территорию чужих дворов? – Спрашивает инкуб, понимая, что оправдаться как-то не выходит.
«Опять не вышло нормального разбора полетов, ну, похуй».
– А что, дипломат не может быть преступником? Что за дискриминация и стереотипное мышление?
Хейз уже прикусывает язык, чтобы не добавить про сомнительную оценку опасности, обходится невинной улыбкой и хлопает глазами, выдерживая паузу.
– Спасибо, конечно, за комплимент моим глазам, но знаете – пусть отправляет. Возможно, хотя бы там не будут показывать всем своим видом пренебрежение ко мне – зачем меня вообще было вызывать, Кроуфорд, если вы уже свои выводы сделали? От них намеки на недостаток интеллекта и мою пиздоглазость хотя бы логичнее выслушивать. 
Никогда у Оливера не клеится с серьезными дядями, занимающие высокие должности, даже интересно – почему?
– И прежде чем вы заткнете мне рот своей магией, – которая у него уже в кишках, к слову, сидит. – Если вы хотите от меня признания моей вины, то я её признаю. Ситуация ясна, как белый день – вооруженный на территории Двора, лица дипломатов я не знаю, предупреждения я не получал, так мне в следующий раз просто игнорировать? Ох, погодите, следующего раза не будет, ведь я еду в суд.
Хейз попросту не верит, что Эрик до сих пор не накатал заявление, поэтому более чем уверен – этот ебаный цирк с конями устраивается лишь в виде спектакля перед ним, дабы показательно наказать. Хуй там плавал.

[indent] Оливер злится.
[indent] Оливер злится даже не на Вергилия (что с него взять), а на самого себя, потому что у него вот вечно так. Если вызов прошел нормально, то можно закатывать вечеринку – все равно лет пятьдесят потом подобного не случится – если ограничился словесным отчетам, то тоже не безнадежно, но любимыми все равно остаются эти прекрасные пиздюля.
[indent] Оливер злится, потому что он в очередной раз пытается кому-то что-то доказать. Двести лет перевалило, а ничему так и не научился – грустно это осознавать, особенно когда тирада закончена, и Хейз понимает, что она так же безрезультатна, как и сотня громких речей, произнесенных до этого.
[indent] Он кривит губы, смотря на Кроуфорда, выжидает, сжав пальцами подлокотники кресла, потому что нулевой реакции не будет. О, у таких, как Кроуфорд подобное не остается без ответа.
[indent] Хейз не сводит с него взгляда, замечая ожог на руке, но обходится без комментариев. Мало ли, его не должно интересовать, что там за история у этого шрама и почему Вергилий от него не избавляется. Оливер, возможно, себе бы пару шрамов тоже бы оставил, будь такая возможность. В назидание, как делать и куда лезть не стоит.
[indent] Ну, или смотря сейчас на мага перед собой, вернее будет: что говорить не стоит.
[indent] Ему становится смешно от фразы про Эдгара, но ненадолго – боль пронзает грудную клетку, отчего дыхание перехватывает, и Оливер жмурится, сцепив зубы.
[indent] «Вот сука».
[indent] Маг и британец, что может быть лучше.
[indent] «Только то, что они почему-то сидят в начальстве».
[indent] Оливер прижимает ладонь к месту атаки, чувствуя горелый запах и мысленно прощаясь с очередной толстовкой. Серьезно, он будет просить надбавку к зарплате, потому что его одежда хранится ровно нихуя с этой работой и бешенными главами отделов, которые словно белены объелись.
[indent] Ему даже теперь смешно. Как это мило, маг решает воспитать инкуба мелкими заклинаниями, словно до этого ему не приходилось сталкиваться с чем-то более серьезным. Кажется, не так давно Хейз успел себе голову раскроить – не самое ужасное, что с ним происходило, но приятного мало. Волосы вот еще не успели отрасти в том месте.
[indent] Он понимает, что терять ему так-то нечего. Вполне возможно Вергилий его убьет прямо здесь, но, скорее всего, у него стоит защита, которая все-таки обречет порыв Хейза заранее на провал.
[indent] – А вас, видимо, бесит, что приходится быть правой рукой Принца с такими плохими манерами, Кроуфорд.
[indent] Сила отзывается живо на волю инкуба, который достаточно сыт сейчас и который не утруждает себя необходимостью сдерживаться, когда обрушивает её внушаемым залпом на Вергилия. Хочется верить, что даже теоретическая защита не вынесет этого.

[indent] Оливер плывет в ухмылке, даже не пытаясь её скрыть, прикрывает на несколько секунд глаза, смиряясь с болью в плече окончательно – обычно ему приходится делать это на заданиях – и даже почти не замечает вспыхнувшую вокруг похоть.
[indent] Знал бы Вергилий, сколько таких педантов, как он, моментально сдавались под напором Хейза, стоило ему только захотеть – он не гордится тем, что делал тогда, в Ирландии, потому что единственной мотивацией было лишь желание растоптать и унизить быстрее, чем это сделают с ним.
[indent] Двор все-таки вставил мозги на место, назидательно погрозил пальчиком и научил не распыляться силой по поводу и без. Оливер, правда, пришел за другим, но вкус наебалова бодрит с каждым годом неизменно эффективно – глядишь, и уже в «алеф» себя обнаружишь.
[indent] Откашлявшись, Хейз опускает плечи, расслабляясь – все еще не настолько охуел, чтобы еще и энергии забрать у Круфорда, хотя мысль мелькала, но он вовсе не за этим сделал то, от чего Вергилий сейчас сжимает челюсти так, что инкубу со своего места слышно, как скрипят зубы. Будь у него больше желания и непонимания, перед кем он все-таки находится (а Оливер все еще не забыл), он бы подлил масла в огонь, даже не поднимаясь из кресла.
[indent] Вместо этого Оливер, наоборот, сбавляет обороты. Своих резервов хватает, чтобы от места попадания заклинания Вергилия не осталось и следа на коже, чего не скажешь про пострадавшую ткань одежды, но и так сойдет. Он вяло прощупывает настроение Кроуфорда, и ухмылка с его лица исчезает, когда он чувствует весь спектр эмоций главы службы безопасности.
[indent] Не то, что он удивлен.
[indent] Не то, что Хейз сталкивается с подобным впервые (о, он имел возможность встречать и похуже).
[indent] Не то, что это не очевидно, что Круфорд не романтик.
[indent] Но это забавляет еще сильнее.
[indent] – Ваше происхождение и то, что происходит сейчас в вашей голове, меня тоже никак не удивляет, Вергилий, – так, легкая иголка, а хочется воткнуть самую настоящую спицу, да поглубже и побольнее. Хейз даже удивляется своей сдержанности.
[indent] – Не вы первый, не вы последний.
[indent] Он вскидывает руку, словно это необходимо для того, чтобы полностью отозвать пленительность от мага, дает ему отдышаться, смотря на него с легкой усмешкой.
[indent] – Так мы перейдем к делу и выясним, что с судом и жалобой – или будем опять проходиться по происхождению и расе друг друга, мистер Кроуфорд?

[indent] Оливер не успевает задаться вопросом, о чем он только думал. Про него даже не скажешь, что он сначала делает, потом решает, насколько это стоило того – иначе уже давно лежал где-нибудь присыпанным землей сверху разложившимся телом.
[indent] Но полетов он не ожидал уж точно. Хейз вообще как-то от них никогда в восторге не был – Кроуфорд не первый маг, кто пользуется телекинезом в его сторону, спасибо, святая инквизиция, за столько прекрасных и почти бесплатных (зато без страховки) аттракционов в его жизни.
[indent] Отдельная благодарность, конечно, за напоминание о том, чем обычно заканчивается стычка мага и инкуба, находящихся на одном уровне.
[indent] Боль в плече и животе практически ослепляет, из-за чего Оливер едва ли успевает увернуться от третьего залпа – кажется, на долю секунды он все-таки теряет сознание. По уже едва различимым ощущениям (как бы часто в такое не вляпывался, привыкнуть все еще трудно), где-то на периферии сознания инкуб осознает, что удар пришелся по уху, и теперь нарывает то, что от него осталось.
[indent] Он задумается о том, насколько нормально целится в лицо молнией инкубу, который пусть и залечит себя, чуть позже (и тут же еще о последствиях спрашивать). Сейчас остается лишь сгруппироваться – годы тренировок не проходят даром, как и десятки заданий, где приходилось оказываться в воздухе – не сильно, правда, помогает, потому что на скорости влетать безболезненно всем телом в твердые поверхности как-то трудно.
[indent] Когда воздух выбивает из легких из-за удара спиной, все, вроде как, заканчивается – и становится еще хуже. Кажется, его тело – один сплошной синяк, где закралась пара если не поломанных, так треснувших ребер, правда, все это не чувствуется даже на треть так хуево, как теперь ломит голову. Пытаясь сделать вдох, Оливер переворачивается на бок, держась за ухо, и твердит мысленно, что бывало и хуже. Намного хуже.
[indent] Тогда выжил и сейчас справится. Правда, Хейз как-то не собирался ставить вопрос выживаемости, когда шел в кабинет Вергилия.
[indent] Болезненный стон все-таки вырывается сквозь зубы, когда тело вопреки желанию переворачивается назад на спину. Дышать получается, но как-то ожидаемого облегчения не приносит, да и насладиться притоком кислорода долго не выходит – давление на шею перекрывает здоровое поступление воздуха, и Оливеру все-таки приходится разлепить глаза (это не так-то просто, когда зрачки сразу встречают яркий свет лампы, которую он чудом собой не снес, что вообще не способствует облегчению боли). Рука упирается в колено мужчины, рефлекторно пытаясь убрать удушающий объект, второй Хейз ухватывает запястье и едва слышит, что ему говорят.
[indent] «Нужно было задушить его нахуй, пока была возможность».
[indent] Ну, или просто сломать нос, прямо сейчас. Вряд ли даже Кроуфорда погладят по голове за убийство алеф в своем кабинете – инкуб как-то даже жалеет, что особо не пользуется своим положением в таких ситуациях.
[indent] Без единого звука (ему это стоит больших усилий, как и жалкие попытки втянуть больше воздуха) он соскальзывает пальцами выше по руке Вергилия.
[indent] Терять ему нечего, чего маг, видимо, вообще не учел, приблизившись к покалеченному инкубу.
[indent] Ему хватает несколько больших «глотков» энергии, чтобы боль стала хоть чуть-чуть сноснее, а тело начало наполняться силами. Скривившись в гримасе то ли боли, то ли удовлетворения, Оливер спихивает с себя мага и откатывается в сторону, тут же жалея об этом. По крайней мере, он надеется, что это охладило пыл Кроуфорда хотя бы на несколько минут.
[indent] Зацепившись за опрокинутое кресло, Хейз кое-как, стиснув зубы, поднимается на ноги и жмурится от охватившего головокружения.
[indent] – Вы, конечно, можете попытаться тут меня убить, – он тут же чертыхается, жалея, что не допил энергии достаточно, чтобы исцелиться до конца. – Но далее решайте проблему через мое прямое начальство. Заодно расскажите им, как вообще вышло, что я оказался возле вашего дипломата.
[indent] Говорить больно. Даже глаза открывать все еще больно – вот весело будет, если прямо сейчас на задание выдернут. Вполне себе повод заглянуть к целителям, потому что искать источник энергии сейчас несколько затруднительно, как и ползти в отдел лицензирования (а еще лучше принести ему еду прямо сюда).
[indent] Выпрямившись и встав уже без опоры, Оливер все-таки жалеет, что не двинул Вергилию. Ну, так, самооборона. Случается. Ответа не дожидается (скорее, не слышит из-за звона в ушах - или уже ухе?), отступая назад и разворачиваясь в сторону выхода.
[indent] – И про происхождение мое не забудьте упомянуть, – уже у самой двери, прежде чем выйти из кабинета и поймать крайне… удивленный взгляд секретарши, которой Оливер даже немного виновато улыбается, пожимая плечами, прежде чем скрыться за поворотом и проклясть весь этот отдел всем, на чем стоит белый свет.