Комок земли отлетает на добрую пару метров, когда женщина остервенело пинает его подальше от свежей могилы. На носке кожаного сапога остаётся грязный след и царапина — сапоги, между прочим, дорогие и это вполне себе повод расстроиться.
Как и перепачканные брюки.
Как и навсегда испорченное кровью пальто.
Как и чертово пулевое ранение в Белле.

Аделин откидывает со лба прядь волос и смотрит на часы — по краям циферблата также забилась могильная грязь, и идея заставить кое-кого вылезать их (и ее сапоги, конечно) сейчас кажется очень даже уместной. Однако времени у неё достаточно, чтобы подготовить первый ужин для лежащей сейчас под землёй женщины во всей красе, а заодно не дать пище далеко уйти.
Обходиться без тяги к символизму иногда так трудно.
— Идем, — бросает через плечо, заставляя молодого парня, наконец, отмереть и двинуться в ее сторону. — Лопату оставь.
Глухой удар за спиной и следом раздавшийся хруст хвороста от чужих шагов звучат слишком громко. Аделин дёргает плечом, подходя к автомобилю, перебрасывает пальто через руку и оборачивается последний раз на протоптанную дорогу ими двумя тропинку, исчезающей между деревьями.

— Подожди меня здесь. Не смей никуда уходить, — указывает Монетт, смотря на знакомую дверь через лобовое стекло, заливаемое дождем. Мимо суетливо пробегают люди (иногда даже иные), прикрываясь то зонтами, то газетками — погода к вечеру неприлично испортилась.
Парень заторможенно моргает, трёт шею и смотрит куда-то перед собой — Аделин начинает подозревать, что ей помогает сейчас какой-то откровенный инвалид. На мужском запястье, выглянувшего из-под рабочей куртки, виднеются следы, за которые Монетт невольно цепляется взглядом.
Даже если бы у неё можно было обнаружить отголоски совести, сейчас она бы продолжала дремать и не подавать виду — она взяла всего ничего, восстановив утрату собственной крови и восполнив отсутствие пищи с прошлого вечера.
— Отдай-ка куртку.

Аделин буквально вываливается из своей обновки: закатывает рукава, расправляет воротник. Царапина на сапоге смотрит на неё недовольно, однако грязь была заблаговременно стёрта манжетом — нечего ее осуждать, она и сама не рада сложившимся обстоятельствам.
Взбив волосы руками и тут же пригладив их, придавая себе неопрятный вид, Монетт приоткрывает дверь и заходит внутрь.
— Белла? Ты здесь?

Состроить очень удивленное выражение лица — раз плюнуть. Ради Моро она готова и не на такое, жаль, что не сможет оценить по достоинству.
У Дэймона взгляд не менее удивленный (даже, скорее, напуганный и полон ужаса) — ей едва удаётся сдержать улыбку и не закончить этот цирк раньше планируемого.
— Здравствуй, Дэймон. Я не могу найти Беллу, ты не знаешь, где она?
Аделин хлопает глазами и заламывает нервно пальцы, будто не она закопала его жену, предварительно накачав своей кровью.
Аделин интересно, любит ли Моро рассказы Эдгара Аллана По — она ни разу не претендует на талант писателя, конечно, но попробовать ведь никогда не поздно.