|
херня эти ваши кнедлики
Страница: 1
Сообщений 1 страница 7 из 7
Поделиться12019-03-02 13:48:32
Поделиться22019-03-03 20:34:18
февраль 2008
В бизнес-классе british airways стюардессы фигуристы, улыбчивы и ненавязчивы; Иэн украдкой поглядывает на изящных девушек в темно-синей форме, в конечном итоге просит принести виски, чтобы не пялиться совсем уж зря. Карине приносят яблочный сок, Карина разбавляет его с виски почти один к одному. Улыбается. Иэн улыбается тоже. Дина и Виктория глазеют в иллюминатор, первая — как-то отстраненно, вторая — с полными восторга глазами.
В салоне самолета все исключительно хорошо. Если не думать о том, что летит он в Прагу и везет их вовсе не в отпуск.
Пражские законники неплохо сочетают любовь к комфорту с некоторой тягой к уединению. В Брженове вполне себе симпатично; узкие улочки чем-то напоминают Лондон, но на этом все сходство и заканчивается. Чешская речь царапает уши, она же рискует стать причиной перелома языка в трех местах. Не те номера на автомобилях, не те указатели к метро, не те вывески, совершенно не тот общественный транспорт — глаз невольно цепляет крупные и мелкие различия. К концу недолгой поездки на такси Иэн начинает ощущать себя даже хуже, чем в ссылке.
Витезслав — его имя Иэн предварительно повторяет несколько раз, чтобы не запнуться — сухо улыбается и вводит в курс дела. Похож на мумию со своей пергаментной кожей и острыми чертами лица; ею, собственно, и является. Вампиры у законников — не редкость, но перспектива напрямую подчиняться вампиру Иэна не радует совершенно.
И едва ли это переменится. Как показывает практика, Иэн не умеет дружить с представителями других рас, если в совместной биографии не фигурирует несколько десятков лет взаимной грызни, вагон усилий со стороны Карины и один сломанный позвоночник. Опционально, чей.
Едва ли пражская принцесса очень обрадуется, если Иэн в первую неделю сломает хребет главе ее инквизиции. А жаль.
Витезслав провожает его до кабинета. В старинном здании множество коридоров, коридорчиков и извилистых лестниц, так что Иэн почти благодарен. Не настолько, впрочем, чтобы сообщать об этом вербально.
Секундная стрелка в меру претенциозных omega отсчитывает последние деления до двенадцати. В тот момент, когда она идеально ровно совмещается с минутной и часовой стрелками, Иэн трижды стучит в дверь.
(посмотрите, принцесса, какого вы себе зануду выписали, ну вот на кой хрен он вам сдался)
(а действительно — на кой?)
Она открывает сама, пропускает его внутрь, бросает пару каких-то отрывистых фраз на чешском секретарше, прежде чем прикрыть створку. Иэн чуть склоняет голову в протокольном поклоне, не опуская при этом непроницаемо черных глаз.
— Принцесса, — поджимает губы так, словно хочет добавить что-то еще, но старательно сдерживается. Вместо этого ждет, пока Алина устроится за столом, после чего сам присаживается напротив.
— Рад встрече, — вежливая интонация сильно противоречит выражению лица. — Но, честно говоря, не до конца понимаю, почему такая необходимость вообще возникла.
Действительно не до конца понимает. Осенний визит к Трефдрафам и последовавшая после этого суета не укладываются в стройную логическую цепочку. Ничего экстраординарного и вдруг — два назначения не самого последнего порядка. Кому-то — Портленд, кому-то — Прага. Будто по алфавиту, блядь, выбирали.
Иэн кладет руки на стол и сцепляет ладони, внимательно следя за каждым принцессиным движением. К Алине, как и к некоторым другим членам Совета, Иэн относится с нейтральной вежливостью, потому что вести себя иначе с Принцами и Принцессами банально вредно для здоровья. Но сейчас Алина из абстрактной принцессы переходит в разряд непосредственного начальства. В ней же Иэн без особого труда видит причину всех нерадостных перемен в жизни. А увязать это с нейтральным отношением оказывается достаточно сложно.
Поделиться32019-03-06 14:53:40
Собрание Совета Принцев и Принцесс Европы всегда казалось Алине очень сильно похожим на базар. Нет, не потому, что все горлопанили, торговались, перебивали друг друга и пытались впарить один второму плохой ковер, поеденный молью, при чем за настолько неподъемную цену, что казалось, будто это четыре ковра, сплетенные руками самих сидхе. Нет, здесь торговали душами, жизнями тех, кто был в подчинении у каждого из присутствующих на собрании монарших особ: они двигали пешки и ферзей так лихо, что любой мастер спорта по шахматам позавидовал бы расчетливости и расточительности, с которой они могли жертвовать самыми лучшими, расправляться с самыми худшими, или просто с теми, кто не вовремя подвернулся под руку. В эти моменты Алина всегда думала, что они ничем не отличаются от Двора Хаоса, что убери все эти утвержденные законом путы и Порядок прекратит существовать. А этого лично Горак всегда хотела меньше всего: Двор стал ее новым Домом, все люди, по крайней мере, в Праге стали ее семьей, и она не привыкла разменивать своих людей, покупая на их жизни выгодные ситуации. Она всегда искала наилучший выход из положения, из-за чего часто оказывалась вовлеченной пусть и в непродолжительные, но конфликты. Без пролитой крови войны не бывает, это так. Но Алина считала, что всегда можно постараться обойтись не смертельными ранами.
- Ладно, хорошо, с Драйденом мы вопрос закрыли, пусть мне это совершенно не нравится, - говорит один из них, рассматривая глав Лондонского и Пражского Дворов - он всегда хотел крови, а ему наливали томатный сок, - Я все еще продолжаю считать, что до добра нас это не доведет, но ладно - поживем и увидим, - он буркнул еще что-то в свои густые усы, а Алина слабо улыбнулась, переглядываясь со своим лондонским сторонником. Ну, как со сторонником? Он поспешил выпихнуть эту парочку из-под своей ответственности, а дальше его их судьба волновала мало.
- Еще во времена колонизации Мезоамерики стало ясно, что управлять государством через подставного правителя всегда проще, чем через прямое управление. Почитайте учебник истории, главу про Кортеса - вам будет интересно, - она едва не скалится, когда видит, как багровеет мужчина напротив, - С Драйденом все ясно. Брекенриджа я могу забрать к себе в Прагу: проливать кровь такого таланта бессмысленно, он может сослужить хорошую службу, - да и знает он достаточно полезного, чтобы просто так списывать его со счетов, - Такое решение устроит всех? - Алина вскинула брови и обвела Совет взглядом. Противников идеи не нашлось.
И вот, спустя какое-то время Дворы заканчивают оформлять документы, а Алина ставит свою подпись на кадровых документах, росчерком пера назначая Брекенриджа на не слишком высокую, но все-таки довольно к себе близкую должность, делая Иэна заместителем начальника инквизиции.
Переезд всей семьи организуют за счет Двора, так что всему английскому семейству остается только сесть в самолет и преодолеть восемь сотен миль до места, в котором - Алина надеялась - у них получится задержаться надолго и устроиться достаточно хорошо и с комфортом.
О приезде Иэна Алине сообщают еще из аэропорта и она кивает, прося сразу проводить его к ней в кабинет для небольшой беседы. Яна - девушка, временно заменявшая ее верного Якуба, которого Алина буквально пинком выгнала в отпуск - кивает и убегать передавать распоряжения Принцессы дальше по цепочке.
Вообще, переводы между Дворами не такая уж и редкость, к этому все довольно давно привыкли, но Горак всегда славилась своей любовью к боевы инквизиторским подразделениям, а потому даже программа обучения пражской инквизиции содержала короткое интервью с ней, что уж говорить о высоких назначениях.
Шаги Брекенриджа она слышит из коридора, а потому коротким взмахом руки открывает ему двери, приглашая пройти внутрь.
- Яна, можно нам по чашечке чая, пожалуйста? - просит Алина и жестом предлагает Иэну присесть напротив нее.
- Я тоже рада ей, мистер Брекенридж. Учитывая тот факт, что она вообще могла не состояться, то я могу смело сказать, что рада ей вдвойне: не люблю, когда кадры с ценными резюме пропадают просто так, в потоке бумажной волокиты, - она слабо улыбается, превращая двусмысленность в простой красивый анекдот. Хотя, говорят, у англичан так себе с чувством юмора - вот она и проверит, - И, прошу простить мне мой великолепный чешский акцент в моем английском. Если в моем произношении будет что-то не понятно или неверно, то Вы всегда можете попросить меня повторить или поправить: я буду только признательна, - Алина качает головой и прикрывает глаза. Нет, английский она знала превосходно - собрания Совета проходили в основном на нем одном, а поскольку ни одна двусмысленность не должна быть упущена, Алина посвятила языкам достаточно времени. Да и стыдно иметь в запасе столько десятилетий и не знать идеально хотя бы один иностранный язык.
- Опять же, необходимость такой встречи, как Вы верно заметили, могла возникнуть по упомянутым мною выше причинам: я не привыкла разбрасываться ценными кадрами. Воспитать новые всегда труднее, чем работать с теми, кому не надо объяснять все по три раза, если вы понимаете, о чем я, - Алина негромко и даже как-то немного непринужденно смеется, поднимает глаза на Яну с подносом, что выставляет чашки перед ними, добавляет к ним вазочку с несколькими небольшими трдельниками, покрытыми сахаром.
- Спасибо, Яна, - говорит Алина и возвращает свое внимание Брекенриджу, - Если вам будет приятно, то я могу заметить, что чай я выписываю из Лондона. Но вот сладости у нас родные, но вам должно понравиться, - говорит она и решает, что стоит перейти к делу.
- Поскольку я привыкла быть откровенной, то не стану изменять своим привычкам. Вы оказались здесь, мистер Брекенридж, потому что Лондон более в ваших услугах не нуждался, а мне Вы еще смогли бы пригодиться.
Отредактировано Alina Horak (2019-03-06 14:57:29)
Поделиться42019-03-09 17:09:29
Готовность воспринимать в штыки абсолютно любую услышанную информацию обычно портит беседу. Желание доебаться до каждой фразы и намерение углядеть для себя то ли угрозу, то ли оскорбление портит ее со стопроцентной гарантией. Иэн все это охотно углядывает, но вслух умудряется не комментировать, напротив — даже изображает некое подобие дружелюбной улыбки. Если гримаску с чуть приподнятыми уголками губ вообще можно считать за проявление дружелюбия.
Напоминает себе, что он больше не в Лондоне. Это там можно было и наглеть до определенной степени, и без стука в кабинет, и про подбор напарника нецензурно на протяжении получаса.
Хотя, говорят, чешская принцесса питает слабость к подразделениям инквизиции.
Иэн некоторое время размышляет, готов ли в первый день выяснить, насколько глубокую.
— Вы прекрасно говорите по-английски, пани Хорак, — кисло улыбается, нарочно делая акцент на обращении. «Мы все равно говорим на разных языках, но для чешки — сойдет». Напрямую хамить женщинам, если те вдвое старше и на два уровня сильнее, в привычки Иэна не особо входит, так что — демонстративная вежливость. Пока на зубах не навязнет.
А еще он с тоской думает, сколько времени и сил уйдет на изучение чешского. Его коробит от одного густого акцента в речи Алины; перспектива начать говорить так же не вызывает ничего, кроме глубокой грусти.
Секретарше он кивает, с подозрением приглядывается к сладким трубочкам. Как будто специально для того сконструированным, чтобы нельзя было есть с достоинством. Так что Иэн ограничивается тем, что разливает чай по чашкам тонкого фарфора. Делает небольшой глоток и чуть кивает — мол, неплохо, неплохо, но...
Но лучше бы она только чай из Лондона выписывала. Всем бы жилось не в пример проще.
— Говорят, те же Индия и Цейлон теперь самостоятельные страны, так что не обязательно через Лондон, — улыбается чуть шире, но от этого не приятнее — вдруг новости на континенте запаздывают на полвека с лишним. Хотя в случае с по-настоящему старыми иными никогда нельзя предполагать наверняка.
Он как бы рассеяно водит кончиками пальцев по краю исходящей почти незаметным паром чашки. На деле колеблется между тем, что говорить дальше. Возможно, лучшая политика — краткость и исполнительность, «да, мэм», «нет, мэм», «благодарю, мэм».
(послушных щенков она тоже из лондона выписывает?)
— Лондон, стало быть, не нуждался... Очаровательно, — Иэн нехотя отвлекается от пересчета попавших в чашку чаинок, так что весь скепсис во взгляде достается Алине. — Позвольте мне взаимную откровенность, Принцесса? Вероятно, я должен поблагодарить, что вы меня пригрели. Нет, за должность — спасибо. Польщен. Но за все остальное — нет. Раз уж мы говорим откровенно.
Иэн прикусывает губу изнутри и снова отводит взгляд, негромко вздыхает, давая себе возможность собраться с мыслями. Предложения, от которых нельзя отказаться — красиво это звучит только в фильмах. В той реальности, где живет Иэн, это означает полный отрыв от родины, привычного уклада вещей, прежнего круга общения.
Не думать об этом просто не выходит. Он уже скучает по прежней жизни, он уже скучает по всему, что его окружало.
— Пригодиться на бумажной работе? — размен привычных инквизиторских будней на сомнительные прелести работы на подхвате у вампира кажется дьявольски несправедливым. Иэн не вчера, и даже не в прошлом веке родился, чтобы обольщаться подобным повышением. — Воля ваша, Принцесса. Если у меня нет выбора. Мне преклонить колено, присягнуть или... — он слегка пожимает плечами, так и не подобрав альтернативу. Бумаги уже в полном порядке, что с обычными, что с магическими печатями. По крайней мере, те, которые он успел увидеть. А последний раз присягу он приносил более века назад, так что интересуется не совсем впустую: наверняка протокол за последние десятилетия претерпел изменения.
Если у госпожи Горак есть время на аудиенции для каждого, когда она берет на работу, может, и на церемониальные действа его тоже в избытке. Иэн глядит с любопытством и плохо скрываемой иронией, видимо, все-таки решивший узнать, насколько сильно чешская Принцесса благоволит инквизиторам.
Поделиться52019-03-12 10:11:32
Брекенридж максимально недоволен сложившимися обстоятельствами. Наверное, будь Алина на его месте, окажись она им, она бы тоже не хотела перебираться из места, в котором можно было позволить себе распущенность и разнузданность, туда, где порядок чуть более строг, но при этом можно получить определенные преференции, если их можно так назвать. Разумеется, получить их можно только по итогам чего бы то ни было, по факту окончания отчетного периода, если это можно так называть. Политика Алины в отношении ее боевых подразделений всегда была довольно простой: ты работаешь, выкладываешься, исполняешь свои обязанности и взамен получаешь то, что получали инквизиторы в Праге. Либо, ты ведешь себя, как мудила, и отправляешься на заслуженный отдых куда-нибудь в самые дальние уголки архива, где про тебя все забывают. И, в основном, все в ее Дворе старались соответствовать ожиданиям Принцессы и оправдывать их, доказывая, что они либо не зря получили свои места, либо способны развиваться и подниматься выше.
Она не строила своего культа личности, но каждый знал, какой путь она прошла прежде, чем стать Принцессой, а потому каждый понимал - упорство и труд здесь всегда будут вознаграждаться. Конечно, до идеального мира было далеко и проблемы возникали, но высокой кадровой текучки Алина давно не помнила.
Так вот, о чем речь. Алина никогда не была на месте Брекенриджа и никогда бы не мыслила точно так же, как он, но даже со своей часовни могла понять, что радикальные перемены, это всегда трудно. Особенно, когда ты несколько десятилетий провел в одном положении, двигаясь по одной схеме в одно место, то просто так бросить все и остановиться, повернуть в другую сторону не захочется, не получится. Придется тормозить руками и ногами, иногда помогая себе головой [и не всегда в плохом смысле этого слова]. В связи с этим она даже пропускает мимо ушей неверное произношение ее фамилии - это можно списать на трудности акцента, не страшно.
- Знаете, я от части верна старым традициям, так что мало какие геополитические изменения в мире заставят меня думать о том, что переплачивать за цейлонский чай, который обработали маслом бергамота где-нибудь в Великобритании, это глупо и расточительно. Я не так много слабостей позволяю себе на своем месте, - говорит Алина, всем своим естеством совершенно не реагируя на попытки Брекенриджа выпускать клыки и всаживать их ей в руку: она видела достаточное количество политических дуэлей, чтобы отступать перед одним недовольным своим назначением новобранцем.
- Я ценю Вашу откровенность, мистер Брекенридж, правда. Я люблю говорить прямо и открыто, и это только добавляет вам очков в моих глазах, - Алина делает небольшой глоток чая, довольно ловким и аккуратным движением отламывает от булочки небольшой кусочек и отправляет его в рот, - Я не жду огромной любви и благодарности от вас, ни в коем случае. Более того, я понимаю, что такое перемены для англичанина, - она тонко улыбается, - Но, при всем при этом, я в любом случае буду ждать от вас проявления ваших профессиональных качеств, а личное - это всегда только лишь добавка к нашей работе, - она на секунду отвлекается, когда под дверь пролезает небольшой свернутый листок, который тут же отрывается от пола и ложится ей в руку, - Прошу прощения, это срочно, - она раскрывает записку, читает короткий емкий отчет от одного из начальников, докладывающего о выполнении ее поручения, удовлетворенно кивает и бросает записку в сторону, дабы та рассыпалась в мелкую пыль.
- Так вот, о чем это мы с вами? Да, ваша должность, - Алина улыбается теперь, как та девчонка, которая знает нечто очень интересное и хочет теперь увидеть реакцию собеседника, - В мою бытность заместителем главы инквизиции, а так же на посту непосредственно главы, эти должности перестали считаться полностью, как Вы говорите, бумажными. Боевая единица должна всегда оставаться боевой единицей в моем Дворе. А потому, пусть и полевой работы станет чуть меньше, но она будет. Так что, рекомендую вам не терять навыков, мистер Брекенридж, - Алина качнула головой.
- Если у Вас не осталось более никаких вопросов, то я не смею Вас более задерживать. Яна проводит Вас до нового рабочего места.
Отредактировано Alina Horak (2019-03-12 14:47:43)
Поделиться62019-03-18 22:12:36
От их разговора у Иэна на языке остается странный привкус, даже близко не похожий на эрл грей, который принцесса так по-старомодному заказывает в Британии. Он не сразу понимает, что именно не так. Когда понимает, в чем именно дело, то больше хмурится и не пытается вворачивать шутки про то, что и сам в чем-то старомоден и все эти современные глупости с независимостью стран третьего мира.
Она попросту не реагирует на все его попытки, пусть и довольно слабые, выбить ее из равновесия. В случае с иными ее возраста бывает два варианта: либо моментальный щелчок по носу, чтобы говорил аккуратнее, либо непробиваемая броня на том месте, где у нормальных людей самолюбие и гордость.
За почти четыре сотни лет, верно, у Алины образовалась чертовски толстая броня.
А еще, пусть Иэн и не до конца отдает себе в этом отчет, его злит, что женщина на него реагирует не так, как надо. Рабочие отношения — это святое, разумеется. И все же — ни заинтересованности, ни раздраженности, ни хоть какой-нибудь осязаемой яркой реакции.
Когда его последний раз игнорировали схожим образом, пришлось жениться. Так что у Алины определенно есть пара лет, чтобы одуматься.
— Я рад, что мы это прояснили сразу, — со своей стороны, хоть того и не очень хочет, он мысленно добавляет ей пару очков. При желании могла бы и присягу по полной форме затребовать, четко указать Иэну на место, уронить его самомнение до пола, до дворовых подземелий просто. Так что, может быть, все и не так плохо.
Иэн думает, не испытывают ли Алинины подчиненные соблазна перехватывать левитирующие мимо них по коридорам докладные записки.
Никто не станет перехватывать, разумеется, но отделаться от этой мысли он почему-то не может.
— Я вас понял… Принцесса. Приятно слышать, что не буду похоронен под бумажками, — он чуть отодвигает чашку от края стола, кивает вместо благодарности. — Профессионализм и навыки. Они ваши, — разводит руками, мол, куда ему еще-то деваться.
Приподнимается, отвешивает чуть театральный поклон, рукой как бы снимая несуществующую шляпу. Вроде и вежливо, а вроде и не метет хвостом — вполне себе повод внутренне улыбнуться.
— Спасибо, что уделили время, — хоть он и в Чехии, считает себя в полном праве уйти по-английски.
Чай на столе остается практически нетронутым.
январь 2009
Не британцы; китайцы советуют недругам жить в эпоху перемен. Впрочем, принадлежность к совершенно другой нации не мешает Иэну во всей красе познать на собственной шкуре смысл такого пожелания.
Люди, вероятно, осваиваются быстрее. Иэну требуется куда больше пары месяцев, чтобы хоть как-то смириться.
Как ни странно, спасает именно работа. Несмотря на все ослиное упрямство, с которым он держится поначалу, несмотря на все нежелание близко сходиться с новым коллективом, несмотря ни на что. Сотни мелких бытовых вопросов и проблем, которые надо решить: новички, переводы, инциденты с хаоситами, взаимные претензии, пара действительно боевых операций, два визита в медблок: второй раз он даже умудряется появиться там с чем-то посерьезнее полутора дюжин царапин и синяков. Все это помогает втянуться.
Вода точит камень, а время — пресловутую британскую чопорность.
По крайней мере, Иэн не ноет о своей невыносимо тяжелой участи каждый день. Максимум — пару раз в неделю.
— Принцесса? — смотрит слегка удивленно, нервно ведет плечами и озирается так, словно его застукали за чем-то глубоко непристойным. Почему-то без костюма, в простых тренировочных шмотках, чувствует себя перед ней слегка неуверенно. Перебирает пальцами по рукояти Нуаду, в конечном счете сцепляет руки за спиной.
— Что-то случилось?.. — чешский на поверку оказывается не очень сложным; Иэн довольно сносно разговаривает, и даже почти всегда понимает, что говорят ему.
Но как бы там ни обстояли дела с чешским, языковые барьеры еще ни разу не мешали понимать чужую мимику. На секунду Иэну мерещится веселый огонек в глазах принцессы — ровно на секунду, можно даже подумать, что показалось. И все-таки этого хватает, чтобы заподозрить что-то неладное.
Поделиться72019-03-27 16:37:48
Перед ней длинный коридор. Ажурная лепнина ползет по стенам и в серебристом свете пробивающейся сквозь тяжелые портьеры Луны кажется словно живой, мерцающей. Великое множество картин, под тяжестью которых как-то только чудом не падают стены, смотрит на нее глазами давно ушедших предков, каких-то неизвестных людей, которым посчастливилось позировать для именитого художника и остаться в веках, пусть и не именно так, как им хотелось. Алина вообще любила воображать, что каждая картина, это магическая ловушка, в которую люди попали по глупости или неосторожности, и теперь вынуждены веками томиться там в одной-единственной позе, занимаясь одним и тем же делом раз за разом. Фрукты на натюрмортах кажутся неживыми, тени от ветвей деревьев за окном готовы схватить ее за босые ноги и утащить в глубокую бездну, из которой уже не будет выхода, скульптуры на постаментах провожают ее немым поворотом головы. Алина идет все дальше и дальше, она знает, что на том конце коридора ее ожидает дверь, за которую ей нужно пройти, и она смело идет вперед. Дверь возникает перед ней, раскрывая свою черную пасть, усеянную черными клыками, готовыми перемолоть любого, кто попробует схватиться за дверную ручку в попытке открыть все секреты помещения за ней. Но Алина твердо уверена - ей ничего не будет, а потому она смело отворяет ее и делает шаг внутрь, оказываясь в огромном зале без окон и дверей. Круглая комната наполнена людьми в черных масках, а в центре она видит саму себя - привязанную так, словно ее собираются четвертовать. Кто-то вкладывает ей в руки кинжал, подталкивает ближе, давая понять - она должна свершить этот суд, во что бы то ни стало должна.
А Алина не хочет этого, Алина боится, она в ужасе, она чувствует, как начинает дрожать рука, но дрожать не от страха - теперь она живет собственной жизнью, борется с ней самой, пытаясь подняться и замахнуться на невинное создание перед ней. И это почти получается, но Алина решительно открывает глаза и садится в постели.
Тяжелое дыхание душит, ком в горле не дает нормально втянуть воздух. Она какое-то время смотрит перед собой, прижимает руку к груди, успокаивая бешено колотящееся сердце, возвращает себя из объятий ночного кошмара.
- Твою мать... - тихо говорит женщина и снова ложится на спину, запускает руки в волосы и понимает, что сегодня она больше не уснет. С ощутимым усилием Горак поднимает себя с постели и скрывается в душе, чтобы проснуться окончательно, а после собраться и прогуляться до Двора - можно было бы вызвонить водителя, но лучше она освежит голову прогулкой, подумает о чем-то отстраненном.
В самой обычной кофейне в квартале от ее дома, работающей сутки на пролет, Алина берет себе большой стакан капучино и, потягивая его из трубочки, идет дальше. Принцесса, которая неторопливо идет на работу и выглядит больше, как мирная местная жительница, которая либо гуляла всю ночь напролет, либо просто рано приступает к делам, нежели, как сильная ведьма с самым высоким титулом во Дворе Порядка, которая почти разменяла пятую сотню лет, в этом районе уже мало кого из иных удивляет. Они привыкли к тому, что она живет где-то неподалеку, даже своим иностранным друзьям показывают ее дом, а потому никто не замирает в ступоре, здоровается, желает доброго утра. Некоторые осмеливаются на пару вопросов, а Алина с удовольствием на них отвечает, потому что это самое приятное из того, что есть в ее работе. Ну, и английский чай, который она исправно выписывает из Лондона. Наверное, Алина вообще одна из немногих, кому корона в тягость не была никогда. Это не значит, что не было трудно, но такова доля, которую она выбрала для себя, однажды не исполнив предназначения, для которого появилась на свет.
- Ваше Высочество, - Якуб таким ранним приходам на рабочее место никогда не удивляется - он все прекрасно знает и понимает, не первый день замужем, - Вижу, вы с кофе. Завтрак? - он смотрит на нее поверх очков-половинок, которые ему совершенно не требовались, но придавали вид серьезный и строгий.
- Здравствуй, - Алина думает, качает головой, - Нет, кусок в горло не лезет, - она проходит в кабинет, не закрывая дверей.
- То-то, я вижу перед собой ведро кофе, - фыркает мужчина, продолжая что-то писать, - Опять кошмары?
- Я думала, они кончились еще лет двадцать назад, - отзывается женщина, снимая пальто и вешая его на плечики в потайной шкаф. Поправив волосы и пиджак с рубашкой, Алина садится за стол, притягивая к себе документы, оставленные на утро.
- Но промежуток стал значительно больше. Я склонен думать, что у вас просто стало меньше стрессов, - Якуб чуть пожимает плечом, а Алина хмыкает, - Не можете же вы быть идеальной буквально во всем, Ваше Высочество. Но, я верю, что однажды все пройдет, - он делает короткую паузу, - Сегодня, полагаю, останетесь в зале вечером?
- Да, надо размяться, - говорит женщина и на целый день погружается в работу.
Благо, что день выпадает из разряда тех, когда нужно до обеда закончить несколько важных дел, а потом можно заниматься чем-то, что откладывал на момент, когда все остальное будет переделано, либо читать письма и составлять план обращений и распоряжений вместе с пресс-секретарем.
Дождавшись, когда стены Двора более-менее опустеют, Алина быстро переоделась в более удобные вещи и сняла со своего привычного места Нуаду, с которым она через многое прошла, закрепила его за спиной, и направилась к тренировочный зал, махнув на прощание рукой Якубу.
- Мистер Брекенридж? - Алина вскинула брови, но потом слабо улыбнулась, проходя в зал, - Не ожидала здесь никого увидеть, - она подходит к нему, совершенно игнорируя его внешний вид - она сама далеко не в рабочем костюме.
Брекенридж своими успехами радовал Алину в последнее время - отзывы о нем приходили хорошие, с коллегами он потихоньку сходился. Она ждала, что будет хуже, а потому таким переменам в мужчине порадовалась и одобрила их. А сейчас могла даже испытать его, что вызвало в женщине какой-то неподдельный азарт.
- Нет, ничего не случилось, не стоит переживать, - говорит она и достает из-за спины клинок, пока что бережно кладет его на скамью, - Решила размяться. Не составите мне компанию? Могу даже предложить вам спарринг.
Страница: 1
