У Стаса немного друзей - можно пересчитать по пальцам одной руки, да и тех окажется даже слишком много, а потому, когда теряешь кого-то из них, то всегда становится больно, неприятно и грустно. Ту девчонку он встретил в "Дуате": обычная девчонка, которой на вид не дашь больше шестнадцати лет, потому что милое личико, черные, как смоль, волосы, собранные в аккуратные косички с синими лентами, платья, какие он видел на соседских девчонках, еще когда был ребенком, но по сути ей было порядком за три или четыре сотни лет, она была довольно сильным вампиром, который только каким-то чудом смог не растерять своего детского, не наигранного очарования и той детской непосредственности, которую можно отыскать почти в каждой малышке, обласканной родительским вниманием. Ему нравилось лежать у нее на прохладных коленях, нравились ее легкие прикосновения, когда она гладила его по спине - кажется, это вообще был первый раз, когда он обратил внимание на кого-то из постояльцев отеля, доверил еще кому-то после Вадима. Потом они стали подолгу разговаривать друг с другом, делиться какими-то историями из своей жизни, рассказывать, что именно привело их в отель, постепенно сблизились и подружились. А после она пропала - не было неделю или две, Стас сначала подумал, что она съехала, но отметки об этом в гостевой книге Вадима не было, и Стас начал искать - он потратил много времени, прилично ресурсов на то, чтобы выяснить, где ее видели в последний раз, что она делала и в каком состоянии была. Пришлось перекопать все Задверье, даже выйти за его пределы, что он уже довольно давно не делал, но в итоге ниточка была найдена, а потом нашлось и место, где ее убили. Больно и обидно - судя по тому, что он знал о ней, она просто не могла быть замешана в каком-то слишком уж темном дерьме, но при этом Стас понимал, что жизнь может привести человека в такие дебри, что выпутаться из них, не замаравшись, просто не получится.
Стас даже вышел на связного, с которым общалась Мэдлин в последние дни своей жизни, а связной вывел его на группировку, торгующую с особенно отпетыми отступниками, которые не смогли устроиться в жизни так же хорошо, как сам Стас. Ему даже назначили встречу, на которую Стас и явился, сдав свою смену ночному портье и махнув рукой Вадиму. Он очень хотел верить, что вернется, но сомнения подкрадывались незаметно: если они смогли справиться с вампиром второго уровня, то что помешает размазать по стенке перевертыша уровня четвертого, который давно забил на собственную прокачку и просто отточил навыки. Но, как говорится, надежда умирает последней.
Поправив ворот на куртке, Стас прошел на склад на окраине Задверья - райончик неприятный и даже немного жутковатый по его меркам, но делать нечего. Он хотел знать причины, он хотел знать, кто виноват, и хотел, чтобы этот виноватый поплатился за то, что лишил его одного из друзей, которых отступник ценил, как собственную жизнь. Группу людей Стас заметил сразу, прислушался к своим ощущениям: самые разные иные, при чем иные разных дворов и была даже парочка отступников, все самого разного уровня, но слабее него не было никого. И, судя по взглядам, к чужаку в его лице все были настроены если не враждебно, то совершенно точно настороженно. Что ж, разговор будет трудным, долгим и опасным.

Они относятся к нему предвзято, они смеются, пусть и не в голос, а гадко и мерзко, исподтишка, как, наверняка, проворачивают все свои дела - за спинами, так, чтобы никто не видел и никто не узнал, кто именно виноват, кого на самом деле нужно дергать за руку. Такая политика помогает оставаться на плаву, постоянно сливая инквизиции двух дворов подставных лиц, шестерок, мясо, которое не жалко, которого на улицах Задверья валяется столько, что отбоя от голодных ртов, желающих откусить от испеченного ими пирога, не будет никогда.
И кто из них крыса на этом празднике жизни? Стас, который опустился до подполья просто из желания выживать и найти, наконец-то свое Эльдорадо, или вот эти самодовольные лоснящиеся лица, потешающиеся над всеми и считающие, что им море по колено, ибо это самое колено упирается в горы трупов невинных.
Они с огромным удовольствием рассказывают Стасу, как именно расправлялись с Мэдлин, на что ее заманили, что конкретно с ней делали и как она умоляла, стоя перед ними на коленях, заглатывая их члены и давясь ими, умоляла просто отпустить ее, обещала, что будет работать на них. И Стас от этого только сильнее заводился: он прекрасно понимал, что Мэдлин просто не могла так просто попасться в такую глупую ловушку, что она - не смотря на свое кукольное детское лицо - не стала бы плакать и умолять отпустить ее домой к маме, она бы просто откусила им все, чем они попытались бы прикоснуться, даже не задумалась бы. Хотя... Наверное, в случае с этими ублюдками - побрезговала бы пить их кровь или попросту убивать. Он понимал, что взяли они ее на что-то более серьезное, на что-то, что заставило малышку прийти самой, отдать свою жизнь взамен чьей-то другой, ценной для нее. Именно это хотел узнать Стас: он хотел знать, кому передать, чтобы берег свою жизнь, чтобы не совершал больше никаких ошибок, ибо ради него пострадала та, кто пострадать не должна была.
Стас понимает, что смотря в эти лица сам начинает закипать, что в нем начинает подниматься желание разбить несколько лиц, а вот у той гниды, что особенно ярко расписывала пытки Мэдлин, можно сожрать что-нибудь - прожевать и выплюнуть, потому что Стас, так же, как и его малышка, побрезгует жрать подобные помои. Он буквально отсчитывает внутри себя секунды перед тем, как наброситься на них и начать рвать, он даже выпустил клыки, пока еще сжимая их, но в какой-то момент все идет не так.
Копошение со стороны Стас заметил уже давно - трудно не услышать что-то, трудно в их мире не почувствовать засаду, даже если она скрывается очень хорошо. Поддержка этих мразей не стала бы так скрываться из-за одного постороннего, а значит, это чужие - возможно, инквизиция. И это может быть плохо: они гребли все, что видели, не разбирались ни с чем, не слушали никого, не давали шанса, и что уж говорить об отступнике - его убьешь и никто не вспомнит, никто не взгрустнет и не придет мстить точно так же, как собирался мстить сам Стас.
Он вспоминает одного старинного друга, приятеля из Москвы, павшего жертвой системы, которая не привыкла разбираться, привыкла только нагибать. Жалко, что он так и не добрался до "Дуата". И интересно, где сейчас тот парнишка, которого он пытался защитить?
Инквизиция Порядка, как оказалось, атакует внезапно, агрессивно и со всех сторон - Стас едва успевает уклониться от самой первой и неожиданной атаки, отбиться от нападающего, но при этом его не прибить. Планы резко меняются - теперь ему нужно просто уйти отсюда подальше и надеяться, что ублюдки получат по заслугам. Стараясь двигаться незаметно, Стас отделяется от дерущейся друг с другом массы, и уходит куда-то вглубь склада - выходить в передние двери, как минимум, глупо.

Следом за ним увязались еще двое, на что Стас только тихо выругался - лишние люди легко могут стать обузой, выдать его собственное местоположение, оттолкнуть его назад, если запнутся - Стас им никто, а значит заботиться о нем не нужно. Тихо рыкнув совсем по-звериному, он оказывается в длинном коридоре с множеством дверей по правую и левую руку, единственной железной впереди - от туда тянет свежим воздухом, и Стас устремляется туда, дергает за ручку, толкает вперед, но дверь не поддается, заперто.
- Да, блять... - он пробует приложить силу, дверь начинает ходить ходуном, но в коридоре оказывается эта парочка, идет прямо на него с явным намерением выпустить парочку проклятий и оставить за спиной. Конечно, если не убьют, то все обязательно затянется, а ему зализывать раны не в первый раз в жизни, но меньше всего хотелось заставлять волноваться Вадима: за запачканный кровью ковер его вот вообще по голове не погладят, да еще и стоимость этого ковра из зарплаты вычтут. Хреновое развитие событий, хотя Стас сдаваться просто так не собирается: он пробует толкнуть дверь плечом еще раз, понимает, что еще раза два и та слетит с петель и выпустит его наружу, но отвлекается на первого мудака, решившего на него напасть и размазать по стенке. Напугал, блять.
Стас выпускает клыки и когти, даже успевает контратаковать, но дверь за их спинами снова хлопает и в коридоре оказывается кто-то из инквизиции. Воспользовавшись тем, что двое нападавших решают, что проблема с правоохранительными органами куда серьезнее, чем трудности с одиночкой-отступником, Стас ныряет в ближайшую к себе дверь и судорожно осматривается. Снова ругается, потому что выхода от сюда нет тем более - только, если лезть в вентиляцию, но в человеческом виде он в нее не поместится, а в зверином облике просто либо не допрыгнет, либо не сможет поднять решетку. Вообще дело труба, но попытаться стоит, а потому, не переставая прислушиваться и принюхиваться к тому, что творилось за дверью, Стас скинул с себя куртку и встал на полупальцы, чтобы выдернуть решетку вентиляции из стены. Он рассчитывал на то, что инквизитора те двое смогут занять хотя бы на минут пять. Не смогли - когда он уже собрался и начал превращаться, а из шеи полезли первые белесые вороньи перья, о нюха донесся запах крови и приближающиеся шаги, буквально три, и дверь распахнулась. Он успел только присесть за палеты, мысленно ругая себя, инквизицию Порядка и вообще всю ситуацию. Нужно было отлавливать ублюдков по одному и тихо сворачивать им головы - все те, кто поприличнее, только спасибо бы ему сказали за такую вот работу.
Инкуб знает, что он здесь - эту машину-чуйку не обмануть, и Стас прекрасно это понимает, он слишком долго живет под одной крышей с инкубом, чтобы не изучить их навыки.
Ладно, надо что-то придумать, выкручиваться на ходу.
- Дружище, - выходить из укрытия он точно не собирается, пусть это и бесполезно, - Ты же понимаешь, что отступника никто никогда никуда не отпустит? Вы скорее меня выебете и грохнете, чем отпустите, - он хмыкнул, - Я тебе и без допроса могу сказать, что к этим упырям я никакого отношения не имею, я пришел сюда потому, что они убили мою подругу. Мне хотелось посмотреть им в глаза и набить несколько лиц. Давай, ты сделаешь вид, что не видел меня, и я пойду домой, раз вы отомстили за меня?

Ну, а чего он ожидал? Что ему сразу же поверят, отпустят восвояси, пообещав, что виновные будут наказаны? Размечтался - все инквизиторы одинаковые: если ты оказался в не то время не в том месте и, при всем прочем, носишь печать отступника, то ты будешь выхватывать пиздюлей при любом раскладе. Это единственный минус отступничества, с которым он сталкивался за всю свою жизнь, а ведь он уже давным-давно не делает никому ничего плохого.
Инквизитор спалил место, где спрятался Стас, идет к нему - Стас это прекрасно слышит, слышит бой его сердца, его дыхание, ощущает его силу, практически физически может ощутить последствия применения этой силы на себе. Стас тяжко вздыхает и поднимается, отряхивая одежду и делая шаг из укрытия, рассматривая рыжего паренька, которого ожидает увидеть скорее на каком-нибудь смешном канале на бесплатном видеоресурсе, нежели с Нуаду в руке. Тот ниже, чуть меньше по своим габаритам, но Стас точно не сомневается в том, что он может огрести пиздюлей смачных настолько, что заживать все будет неделю.
- Хоть бы один инквизитор реально выслушал твою проблему, не угрожая при этом размазать тебе череп по булке хлеба, - Стас упирается локтем в палеты и трет пальцами переносицу, слабо усмехается, - Она была моим другом, - он поднимает взгляд на инквизитора, все еще в глубине души надеясь на то, что тот выслушает и поймет, увидит, что против инквизиции Стас вообще ничего не имеет, пока они не пытаются его убить, - Ты, наверное, плохо представляешь, как трудно отыскать друзей в моем положении, - он не старается плакаться, он просто хочет объяснить, - Если не считать Мэдлин, я могу назвать всего двоих. И терять каждого из них, это всегда больно и неприятно, - перед глазами снова всплывает Мэдлин - милая девчонка, которая разглядела в нем нечто большее, чем отброс общества, и снова стало не по себе, - И тебе, наверное, трудно представить, что такое потерять друга, хотя, не стану судить. Ты готов идти куда угодно и к кому угодно, забывая, что ты перевертыш жалкого четвертого уровня, которому лучше не тягаться с теми, кто превратил высокорангового вампира в мокрое место. Ты просто делаешь все возможное, чтобы найти ту мразь, которая причинила вред твоим близким, - Стас качнул головой, - Ты же инкуб, ты можешь легко это все во мне отыскать, не влезая ко мне в башку этими вашими заклинаниями и прочим говном, - Стас хмыкнул.
Он мог бы послать все на хрен и поехать с этим инквизитором в Двор Порядка, посидеть там какое-то время и честно выложить всю свою биографию, потому что скрывать ему нечего, а за свои прошлые грехи он давным-давно расплатился и продолжает расплачиваться. Да и вообще хотелось посмотреть на то, как живут современные белые люди, у которых нет цели подсидеть кого-то или занять чье-то место путем сворачивания шеи, растущей из жопы, это самое место занимающей. Он бы поехал, если был на все сто процентов уверен в том, что сможет выйти от туда и спокойно уехать домой и лечь спать, но какой отступник в своем уме поверит инквизитору? Даже в том случае, если ты агент Двора или имеешь какие-никакие связи в нем, ты никогда не можешь быть уверен, что тебя не обманут.

Возможно, этот парень прав, и у Стаса не было бы вообще никакого шанса выбраться отсюда живым: те, кто смог справиться с вампиром второго уровня, даже использовав одну только хитрость, легко справятся с перевертышем его уровня. Ну, или не легко, потому что Стас не привык просто так сдаваться, но все равно справятся.
Он снова думает о Мэделин, пока слушает этого парня: теперь, когда злость отступила, на ее место встал здравый смысл, и он говорил, что терять близких и друзей это больно, неприятно, но с этим все равно придется смириться.
Ладно, он теряет время. Или нет? С одной стороны, чем дольше он треплется с этим парнем, тем меньше за дверьми остается мудаков, чьи рожи инквизиция должна размазывать по стенам, полу и потолку, и тем больше у него противников, от которых надо уйти. С другой стороны, пока он треплется, есть время подумать. Ему нужно оторваться от этого инкуба, выиграть всего минуту, чтобы спокойно превратиться, а потом все будет гораздо проще: отыскать дырку в полу, в стене, прошмыгнуть под дверью и смешаться с потоком, с остальной живностью и удрать к чертовой матери. Одежду тут бросать, конечно, жалко, но делать больше нечего.
Идея в голову приходит достаточно быстро, а потому она плохо обдумана, может привести к отвратительным последствиям вплоть до полного отказа организма существовать, очень рискована и вообще по всем параметрам подошла бы под определение "отвратительна", но никакого другого выхода он просто не видит.
- Ладно, чувак, хорошо, - Стас поднимает руки, словно собирается сдаться уже и поехать куда-нибудь с этим парнем, перетерпеть, когда ему будут отрывать ногти - отрастут новые - и даже не рыпаться, когда полезут в башку, чтобы не найти там ничего, кроме стандартного набора перевертыша-отступника-бывшего-хаосита: пожирание плоти, сложный путь к выживанию и еще целая куча маленьких грешков, которые в хаосе даже за грешки и не считаются.
- Сейчас мы поступим так, как надо поступить, раз уж ты настаиваешь, - он все еще держит руки поднятыми, делает небольшой шаг вперед, потом второй, - И я молча уйду, а ты сделаешь вид, как будто всех убил и больше никого не видел, - он обошел Оливера и вышел в коридор, закрывая за собой дверь и задвигая задвижку над замком, после чего сорвался в сторону, выбегая из злополучного коридора в какое-то просторное подсобное помещение, прячась между поддонов и постепенно превращаясь в крысу.
Нельзя позволять утрате захватывать твой разум - он видел, к чему это может привести, видел, как люди теряют голову, как сами подставляют шею под удар, и никому в итоге лучше от этого не становится. Да, он сам поддался эмоциям, даже успел совершить опасную ошибку, от последствий которых теперь пытается спрятаться, удрать, которую очень быстро нужно исправить, но впредь ее Стас больше не повторит. Если случится нечто подобное, если пострадают близкие, друзья, внезапно объявившиеся родственники, то он перетерпит, переболеет, побудет один столько, сколько потребуется, а потом перевяжет те болячки, которые никогда не заживут, и будет идти дальше. Очень хреново страдать из-за потери: если ты ничего не можешь изменить, то усвой уроки и иди дальше, если ты можешь все вернуть обратно, то сначала успокойся, а только потом думай.
Это и есть та самая сила духа, про которую все так любят говорить.
В понимании Стаса, но это именно она и есть.
Белая крыса выскакивает из-под вороха одежды и отпрыгивает в сторону, под поддоны, чтобы затаиться и осмотреться. В птицу здесь превращаться все еще глупо - лететь некуда, а вот мелкий грызун вполне может подойти.

Стас внимательно прислушивается ко всему происходящему, принюхивается, улавливая множество различных запахов, смешанных с запахами крови и всего, что на этом складе может отдавать хоть каким-то ароматом. Естественно, этот парень не отпустит его просто так, не даст уйти подобру-поздорову: Стас понимал, что тем, что он сделал, неплохо так проехался по самолюбию инкуба, по его боевой чести, если это можно так назвать, а такие вещи не прощаются просто так.
Пользуясь полумраком и своими возможностями он перебирается в угол подальше от собственной одежды, потому что там будут искать в первую очередь, и поближе к двери, чтобы дождаться, пока она откроется и кто-то даст ему возможность улизнуть отсюда в общее помещение склада - от туда, выбираться будет совсем просто, если вылететь в открытое окно или просто прошмыгнуть в какую-нибудь дыру в здании. Нужно только дождаться удобного момента, и тогда у него останется только проблема: едва ли этот инквизитор и потом оставит его в покое - Стас бы не оставил, отыскал бы и выписал уже куда более крупных пиздюлей, нежели Стас мог огрести прямо сейчас. Конечно, у него есть оправдание и, если кто-то залезет к нему в голову, чтобы его проверить, то обязательно наткнется на правду, но никто никогда не давал гарантии того, что против него могут выдвинуть ложные обвинения или повесить на никому не интересного отступника какие-нибудь незакрытые дела, дабы отчитаться перед начальством. 
Вообще, Стас никогда не имел ничего против собственного статуса, все трудности принимал, как заслуженные, да и вообще считал, что жизнь в Портленде у него сложилась. Но, это не отменяло того факта, что его иногда бесило отношение к ним, как к мусору. Ну, в смысле, среди отступников было достаточно мусора и тех, кто заслужил свой статус, подтверждая его омерзительными вещами, но он был решительно против того, чтобы всех подгребали под одно определение. За семьдесят лет скитаний по Европе и Америке Стас повидал достаточно тех, кто старался вести все тот же "человеческий", как принято говорить у смертных, образ жизни, не терял своего лица. И он был бы первым, кто встал бы грудью за вот таких вот людей.
Ладно, это все снова лирика.
У него есть проблема. И эта проблема только что нарисовалась в дверном проеме, обозначив свое приближение запахом, заставившим Стаса напрячься и сосредоточиться. Инквизитор не отходил от двери - очевидно, опыта с перевертышами у него было достаточно, чтобы все понимать и быть бдительным, но Стас же тоже не пальцем деланный, правильно?
Наверное, именно эта склонность так думать его и погубит однажды, хотя, не то чтобы он часто так считал. 
Улучив момент, на его взгляд показавшийся самым оптимальным, Стас рванул из своего укрытия, устремляясь к двери, чтобы потом уйти от сюда к чертовой матери.

Не вышло: инкуб оказался проворным засранцем с отличной реакцией, а потому легковесный сейчас Стас запросто отлетает куда-то в сторону покрышек, больно прикладываясь ребрами и головой, после чего почти безвольно плюхается на каменный пол, снова ударяясь о него головой.
"Еб твою мать. Как меня это заебало", с каким-то отчаянием думает Стас, рассматривая мутным взглядом приближающегося к нему инкуба. Он даже не пытается уйти куда-то и спрятаться - голова идет кругом, а подняться и быстро среагировать все равно не выйдет, так что Бойко практически добровольно позволяет прижать себя к полу. Разве что, пробует извернуться и хотя бы цапнуть говнюка, чтобы передать ему хотя бы небольшой кусочек своего дискомфорта от всей этой ситуации.
И самое отвратительное, что ведь инкуб даже не станет разбираться: и правда всадит в него свой меч, разорвет к хуям собачьим, и пойдет дальше по своим делам, а потом даже и не вспомнит, да и спать будет спокойно.
Стас еще раз попробовал вырваться из хватки, но ему ли в таком состоянии сопротивляться тому, кто в данную секунду превосходит его по всем параметрам. Что ж, ладно, остается делать то, что этот засранец хочет: в конце концов, Стас стиснет зубы и перетерпит, если тот начнет отрывать ему конечности или полезет в башку. Главное, чтобы остатки рассудка не испепелил к едрени-фени, а все остальное заживет и будет еще лучше прежнего. Интересно, сколько раз он уже отращивал что-то заново или заживлял серьезные страшные раны? Можно ли считать это очищением и восстановлением? Может ли он сказать о себе, что полностью изменился хотя бы внешне за исключением только навсегда вживленной в тело магической печати, говорящей всем вокруг, какое он ничтожество в глазах их общественности?
Стас издает какой-то слишком смиренный писк, говорящий о том, что он согласен поболтать, даже если это повлечет за собой тяжелые увечья, после чего, тушка под ладонью инквизитора приходит в движение: белоснежный мех втягивается обратно в кожу, а анатомия в течение минуты изменяется, заставляя его расти и с каждой секундой становиться все больше и больше похожим на прежнего себя. И вот он уже сидит на коленях, прижимая руку к поврежденным от удара ребрам, что уже начали постепенно заживать обратно, поднимает взгляд на инквизитора.
- Сколько раз я должен повторить, что я здесь не при чем? - процедил он сквозь зубы уже далеко не тем дружелюбным тоном, какой инкую слышал до этого, - Можешь оторвать мне что-нибудь, ответ все равно не изменится: лжесвидетельствовать против себя я не собираюсь, - Стас фыркнул и опустил голову, прикрывая глаза, внутренне готовясь к удару мечом, кулаком или ботинком.
"Давай, начинай уже... Быстрее закончим, быстрее я поползу домой..."

- Сука, что я тебе сделал? Блять... - от боли в плече Стас выгибается, неосознанно переключаясь на русский и рассматривая помутневшим на секунду взглядом инквизитора, как-то слишком заторможено понимая, что тот его все равно поймет вряд ли, но от боли трудно переключаться обратно.
Да, перевертыши умеют регенерировать так, что позавидовать может кто угодно, умеют отрастить обратно оторванную руку или ногу, но болезненные ощущения, когда тебе эту руку или ногу отрывает к собакам проклятым, никогда никуда не уходили. Спасает только одно - твердая уверенность в том, что он, как эта самая собака, не сдохнет, залижет раны где-нибудь в подворотне и встанет на ноги. Всегда вставал раньше и будет вставать потом, продолжая стискивать зубы, потому что теперь действительно есть, за что бороться.
Он рассматривает инквизитора, переводя дыхание, отстранено почему-то думает, что хотел бы узнать, какой жизнью он жил до этого, что привело его в Порядок, что заставило взять в руки меч, а не выбрать тихую неинтересную должность, где он наконец-то сможет обрести долгожданный покой. Ответ может оказаться очень простым: инкубам, суккубам и перевртышам всегда было легче расти в уровне, когда в руках меч и полное право убивать пусть и не всех без разбору, но хоть кого-то, вполне справеделиво забирая себе награду в виде их плоти и крови, в виде их сил и способностей. Практически все идут в инквизицию именно по этой причине. Стаса тоже звали в инквизицию, но он отказался, ему больше нравилось не подставлять свою шею под удар, но в итоге именно инквизиция родного Двора его и настигла, а потом гнала еще несколько лет прочь.
- Родился я летом... - говорит Стас, запрокидывая голову и смотря на темный потолок, - Конец девятнадцатого века был. Потом в России дерьмо началось... - он смотрит на инквизитора и сипло смеется, потому что такой ответ его точно не устроит, - Да ладно, не бесись... Потом, когда ты поймешь, что я тут не при чем, извинишься и мы где-нибудь выпьем, я расскажу тебе, как докатился до такой вот жизни, - он показал рукой на окровавленное плечо и прикрыл глаза, чтобы перевести дух, - Ладно... Подробности, так подробности... Она... Где-то год назад приехала в Портленд, заселилась в "Дуат", - он уложил затылок на ящик, снова рассматривая потолок, чтобы рукоять торчащего из него клинка не стояла перед глазами, - Хорошая девочка была, я даже удивился, когда почувствовал, кто она такая на самом деле. Первое время она блуждала по коридорам отеля, как призрак, иногда уходила куда-то по ночам - наверное, питаться. Днем частенько сидела в холле, в тени... У нас там есть такой уголок очень уютный, где стоит удобное кресло со столиком - вот там она и сидела, читала книжку или что-то рисовала в блокноте. Этот блокнот теперь у меня хранится... Она очень красиво рисовала, в основном - портреты всех, кого видела. Меня тоже нарисовала. Я заметил, с этого момента и стали общаться. Я вообще, иным не очень сильно доверяю, сам понимаешь... - Стас усмехнулся, похлопав себя по груди, - Но вот в ней было что-то такое, чем можно было проникнуться. Кажется, Вадим даже немного ревновал, когда я убегал со стойки - там обзор на холл лучше всего - и забирался к ней на колени. Они у нее прохладные были, а руки были такие нежные-нежные. Давно ко мне никто так не прикасался, как она... - Стас прикрыл глаза и замолчал на секунду, переводя дух, - Постепенно мы подружились, она вдруг стала мне очень близка. Странное чувство, знаешь: когда тебя кучу лет гоняют по подворотням и мешают с грязью, когда смотришь на кого-то и не знаешь, можно ли ему доверять, а тут вдруг раз - и кто-то совершенно бескорыстно оказывается рядом с тобой, ничего не просит. Не хочет тебя замочить, чтобы прокачаться... Это и хорошо и немного жутко. Надеюсь, с тобой такого дерьма никогда не будет - когда доброта пугает, настолько ты от нее отвык.

Отредактировано Stanislav Boyko (2019-04-17 11:15:51)