Иэн расхаживает по гостиной, коридору, уходит в спальню и почти сразу возвращается обратно. Ему кажется, он просто источает спокойствие. Поправляет салфетки на столе, проверяет наличие пыли на всевозможных поверхностях, переставляет керамические безделицы и свечи на каминной полке. Ни разу, по собственным словам, не суетится; просто за Мишлин все надо проверить дважды. А лучше трижды.

Мишлин – очаровательное бельгийское недоразумение, вечно опаздывающее, скверно объясняющееся по-английски и по-юношески безалаберное. В обычные дни Иэна устраивает, что полы чистые, на пыли нельзя играть в крестики-нолики, а Карине нет нужды мотаться за бытовыми покупками. Сегодня целиком и полностью положиться на Мишлин он не может; отсылает ее за час до предполагаемого ужина и проверяет все сам.

Если визит вежливости состоится, то все должно быть идеально. Иэн не думает производить впечатление, просто хочет показать, как оно бывает у нормальных людей. Конечно, вряд ли у Драйдена в углу спальни крысы обгладывают позвоночник мертвой проститутки, но все же.

— Карина, нет, — нет, современная мода Иэну даже нравится. Все эти укороченные платья, обнаженные плечи, игривые короткие стрижки и яркий макияж; взглянуть объективно приятно. Он смотрит. И повторяет. — Нет, — для пущей убедительности качает головой и поджимает губы.

— Карина, он инкуб, — если судить по интонации — реинкарнация Калигулы, не меньше. — Лучше надень то... Зеленое. Или серое. Любое другое. Или сверху что-нибудь накинь, у тебя же были эти штуки... — Иэн жестами изображает что-то вроде накидки на плечи. Он знает восемь типов воротников у рубашек и столько же типов манжет, но не особо помнит, как называются все детали карининого гардероба.

— Пожалуйста, — смягчается, целует ее в плечо и заглядывает в глаза. По взгляду становится ясно: в качестве компенсации за забракованный наряд Карина сможет вить из него веревки на протяжении довольно долгого времени. Трех дней или даже недели, например.

О том, что она сама все это затеяла, а значит, ей и разгребать последствия, Иэн тактично умалчивает. Знает, что услышит в ответ: ужин она не для собственного удовольствия организовала; это обязательно пойдет им на пользу; рано или поздно он сам скажет ей спасибо. Вопросы «а для чьего удовольствия?», «кому – им?» и «за что?» Иэн тоже придерживает при себе. Подозревает, что на десятый (или пятнадцатый, он не считал) раз Карины не хватит на терпеливую лекцию о необходимости хороших отношений с напарником. А ругань на итальянском перестала казаться ему мелодичной ровно с тех пор, как он сам поднаторел в языке.

До последнего он надеется, что Драйден забудет об ужине. Найдет более важные дела. Догадается, что ему тут не особо рады. Попадет под машину или станет жертвой случайно свалившегося с крыши кирпича. На последнее Иэн не особо что возлагает надежды. Судя по относительно недавнему опыту, обломок кирпича в затылке едва ли станет уважительной причиной с точки зрения самого Эдгара.

— А вот тот самый Ленц с невыговариваемой фамилией? А герцог Корнуэльский?¹ А, прости господи, мадам де Помпадур? — Карина тушит сигарету и заклинанием разгоняет запах. — Не ешь меня, я тебе еще пригожусь. Хотя да, это больше про перевертышей. Но ты не можешь просто так списывать всех инкубов и суккубов? Ну, может, и бытует мнение, что с интеллектом у них... не все в порядке и на серьезную работу они не способны, но, лапушка, мы же не можем загнуть их на плантации, — Карина морщится. — Как это делают люди с теми, кто, по их мнению, не достоин.
Карина поправляет салфетку, которая даже по мнению Иэна (Карина уверена, что он проверял с линейкой) лежала и так идеально.
— Дай ему шанс. Ты не можешь отказаться от него, как от напарника, — Карина не зря ест свой хлеб, поэтому знает: на самом деле может. Хозяюшке на заметку: если написать на соседа донос, то в ночи за соседом приедет черная-черная машина, и больше вы соседа не увидите. Вот так просто — не везде, только у красный и немножечко у коричневых (рубашек). Но Карина отчего-то уверена, что если такая практика покажет себя эффективной, то чума придет в каждый дом Европы.
Может быть, именно поэтому Карина так настаивает на том, что ее муж должен непременно подружиться с Эдгаром, носить ему печенье на рождество и при случае целоваться в десна.
(Ну, немножечко еще и потому, что Карина потратила ЕБУЧИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ на то, чтобы заманить того уебка на ужин. Посмотрите только, какая принцесса Несмеяна. Карина сдалась Иэну всего за два года (Карине, может, немножко обидно). Карина, может, думает, что из нее некудышный ментальный маг. Карина, может, за эти годы начала сомневаться в себе)
Карина, конечно же, в который раз дура. Потому что опять забыла, что живет в мужском мире, который, наверное, никогда не изменится.
Году так на девятом уговариваний, Карина уже начала задумываться, а не больше ли хуй у Эдгара, о чем знает Иэн, и, собственно говоря, в чем корень всех разногласий. Карина, конечно, не в курсе, у нее других мужиков не было, но слухи про инкубов ходили.
«Ну его нахуй» — подумала тогда Карина, не уточняя, про что конкретно, и напекла аж две корзинки с булочками. Потому что Брекенриджи так просто не сдаются и знают все техники осады. Это у них теперь семейное.
— Бедный, бедный котик, — Карина закидывает руку за голову и зарывается пальцами в волосы Иэна (аккуратно, чтобы не испортить прическу). — Злые и коварные инкубы не дают работать.
А еще Карина знает, что захоти Иэн по-настоящему избавиться от Эдгара, на одной из миссий могло бы случиться что-то непоправимое. Она знает своего мужа и верит, что тот не способен на хладнокровное убийство, но при желании Иэн мог бы, например, чуть-чуть запоздать с помощью.
Иэн много чего мог бы.
Но раз уж Драйден после того, как все же согласился на ужин, внезапно не слег со сложным переломом, сотрясением и поносом одновременно, то Иэн все же немножечко врал. Себе в первую очередь.
Мать говорила, что женщина должна быть мудрой и обязана складывать салфетки так, как нравится ее мужу. Карина считала, что главное, чтобы ее муж выжил на очередном задании. Инкубы восстанавливаются быстрее магов — факт. От того самого Драйдена может зависеть жизнь ее мужа — факт. Если Карине придется насильно запереть мужа с Драйденом, чтобы те наконец-то нормально поговорили и, святые ежики, смирились со своей участью, то так тому и быть.
К слову, Драйден, тоже мог бы в один прекрасный день немножечко не успеть с помощью Иэну.
А у Карины нет красивого черного платья. У черной вуали тоже нет. И, конечно же, нет подходящих под все это дело туфель.
Проще говоря, Карина морально готова переебать сегодня кого-нибудь кочергой, если очень сильно потребуется.

— Мистер Драйден, — Карина обеими руками обхватывает запястье гостя (чтобы не успел сбежать, вестимо). — Эдгар, если позволите. МЫ очень рады, — Карина следует за Иэном и Эдгаром в гостиную.

Исходящее напряжение можно потрогать пальцами. Карине следовало бы подумать о том, за какие грехи ей достались два этих идиота, но некогда — аперитив.
Салаты, горячее, еще алкоголя, веселая музыка (слава богу, не в живую, достаточно пластинок, если до них дойдет). В общем, все, как учила матушка. Еще матушка учила, что драка за столом — самое последнее дело.
— Так что там в Берлине? — Карина закурила бы, но никак не может найти зажигалку. — Поговаривают, что там скоро будет новый монарх.
В Европе вообще черт знает, что творится. Под боком Россия, между ними — небольшая прослойка из восточных стран. Говорят, у красных особый интерес к магии. Говорят, что они там проводят какие-то эксперименты с людьми, да и не особо людьми. Говорят, в Германии не лучше. Говорят, то нас это не затронет, Германия слаба после войны и никогда больше не поднимет голову.
Говорят, говорят, говорят.
Пусть лучше говорят, орут и воют, чем так, как было в тогда, на войне.
— Впрочем, зачем о Берлине? Лондон у нас, кажется, не резиновый. Но, наверное, не все с этим согласны.

¹ — легендарные инкубы, чтобы охуеть, охуеть какие герои.

Отредактировано Carina Breckenridge (2019-01-16 11:48:22)

В конечном итоге он решает записать все происходящее на счет нестандартных семейных увлечений. Надо же как-то выделяться, в конце концов, из плеяды погрязших в семейной жизни пар. Иэн, правда, думает, что в следующий раз лучше пойдет и прикуется перед каким-нибудь парламентом вместе с Кариной, но, так уж и быть, разовую акцию он вытерпит.

Так уж сложилось, что эту женщину он любит. Еще более невероятным образом сложилось, что эта женщина вроде как любит его. Для невероятного надо чем-то жертвовать, и если Русалочка обменяла роскошный хвост на две тривиальные ноги и немоту, то чем Иэн хуже. Может, по итогам вечера никто даже не пострадает. Вполне тянет на жертву с его стороны.

Иэн — воплощенная любезность и предусмотрительность. Пододвигает Карине стул, наполняет бокал, любезно подносит к сигарете выколдованный на кончиках пальцев огонек и вообще ведет себя за столом так, словно ужинает с Его Королевским Величеством, не меньше. Не то чтобы он обычно жрет руками и после вытирает их о скатерть, конечно, но все же.

Карина прелесть и чудо, пусть и говорит о пустяках. С точки зрения Иэна, разумеется. Что им, сидящим на островах, до попыток немецких национал-социалистов перехватить власть. И кому в здравом уме придет в голову, что можно ожидать чего-то серьезного от истерзанной в войне и униженной ее окончанием Германии. На карининой родине тоже все не совсем гладко, и ничего существенного из этого не следует.

Иэн нарочито безмятежно улыбается и осушает первый бокал, отдавая предпочтение больше вину, нежели еде. Драйден судя по всему считает, что вся еда в доме отравлена; устраивает в тарелке черт знает что и думает, что никто не заметит. Это забавляет тоже. Ровно до того момента, как он открывает рот.

По инерции Иэн продолжает улыбаться, но глядит так, словно Драйден признался, что на ужин предпочитает младенцев. Живых и, желательно, христианских.
Переводит взгляд на Карину — а я тебе говорил! — и с тяжелым вздохом подливает себе вина. 

— Не все видят в приезжих кормушку, — поигрывает бокалом в руке с чрезвычайно кислым видом. Сочетать такое мнение с работой в выдающем лицензии дворе получается на ура; забивать возникшую паузу — не очень. — Даже если к нам переедут все немцы, это не повод их всех сож...  пустить на лицензии, — Иэн — тоже прелесть и чудо, даже обходится без перехода на личности. Карина должна оценить попытку в связный разговор. Карина должна оценить, что он прямо сейчас не объявляет, что сыт, и что Драйден тоже, и что всем им можно радостно прощаться.

Дальше Иэн почитает за благо молчать, хотя судя по внешнему виду пытается отыскать тему для разговора то на потолке, то на противоположной стене, то где-нибудь на Карине. Вспомогательные письмена, увы, не проступают ни в одном месте.

— Кстати, очень вкусно, — вежливость и еще раз вежливость; подобные мероприятия же предполагают обмен бессмысленными фразами. В доказательство Иэн даже съедает что-то из тарелки — что-то мясное, но точнее сказать не может. Кусок банально не лезет в горло.
— Правда ведь? — выразительно глядит на Драйдена и чуть приподнимает брови. Ну давай же, чудовище, хотя бы изобрази нормального человека, который способен жрать не только в койке, но и за столом.