|
здесь часто дождь
Страница: 1
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться12019-01-06 01:56:39
- ибо тварь покорилась суете
- личная страница:
- Личное звание:
МАГ, III
прилипни язык мой к гортани моей, если пастор не ручной инквизитор хаоса, не пытается погасить прометеев огонь и не развязывает войны
- Сообщений: 1770
- Баллов:
2160 - Уважение: +1159
Поделиться22019-01-07 02:59:32
[icon]http://s7.uploads.ru/t/cQX3D.jpg[/icon]
За ночь Ханна повидала уже две горизонтальных молнии, и обе сверкнули в отдалении, с трех-пятисекундной задержкой навалившись на барабанные перепонки. Для майской Уганды дорога была слишком сухой, но при удалении от озера Виктория здесь и там начинали встречаться признаки минувшего ливня. И без того разбитые колеи еще больше размякли; в воздухе стоял запах умытых тропиков и тяжелого озонного дурмана. Люди мирно спали в своих дырявых, выкрашенных белой известью домах.
Значит, будем догонять дождь.
Блокпост за блокпостом, от самой Кампалы до границы с Конго её старенькая Нива собирала военных, внушающих меньше всего спокойствия. Рекомендации к работе с ними? Отдавай всё, что потребуют. Захотят машину - отдавай машину. Захотят твою девственность - отдай твою девственность. И неважно, есть они у тебя или нет: планируешь жить - всё найдется. Геополитическая ситуация была слишком напряженной для каких бы то ни было магических вмешательств. Эта мысль заела в мозге так же, как заедает на патефоне бракованная пластинка; произносилась она голосом Отто, который ходил по своему кабинету, беспокойно поправлял треснувшие на левой половине очки и повторял: "Ситуация слишком напряженная!..."
- Pourquoi vas-tu au Congo?
- Je suis une femme de bonne volonté.
Любой привет из просвещенного западного мира отпугивал даже самых отъявленных бандитов, но мало ли. По-хорошему, стоило нанять на выезде из столицы шайку вооруженных солдат, которые за один хрустящий доллар готовы хоть впятером спрятаться у тебя в багажнике. Но к моменту выезда Ханна уже опаздывала в Рутшуру. А если на границе ее застанут дожди, проверки на блокпостах, головорезы-хуту или всё разом, встреча отложится еще на несколько часов.
- Les armes?
- Je suis désarmée. Voici mon passeport.
По документам она была молодой бельгийкой Ким Энен, каким-то секретарем какого-то отдела ООН. В паспорт была даже вклеена свежая фотография, правда, в хиджабе — видимо, первое, что нашлось в архивах после её посещения Эмиратов. На въезде в Конго эту фотографию рассматривали особенно долго. Начав замерзать снаружи автомобиля, Йоханна скрестила руки на груди: от недосыпа и голода ее пробирал озноб. Нехватка кофеина в организме начинала раздражать. Липкий взгляд конголезца тоже.
- Rutshuru, c'est loin. Passe la nuit avec moi!
- Mon mari m'attend au Rutshuru.
Наконец, в восемь утра её Нива 2121 остановилась напротив городской церкви — уродливого здания, больше напоминающего рынок с приделанным на крыше крестом. Встреча должна была состояться внутри еще полчаса назад. С одной стороны, ее это не слишком заботило: кто бы захотел тратить свой выходной на доставку чужих артефактов? С другой, это была просьба Отто. Йоханна еще раз развернула переданное им мамино письмо и пробежала глазами по заковыристому, невероятно красивому почерку старинной немецкой каллиграфии. Другая рука уже лезла в бардачок Нивы за лепёшкой с катого - банановым пюре с мясной подливой; за ночь она, конечно же, остыла и растеряла всю свежесть и мягкость, но Ханна вгрызлась в нее так, что не заметила, как оторвала зубами кусок упаковочной бумаги.
В глаза засветило, и она сощурилась на небо. Там солнце выбиралось из-под тучи и упрямо лезло в лобовое стекло. В углу рта холодил след от подливы, который она, кажется, не до конца стерла рукой, но пока она отстегивала ремень и выходила на стоянку, мысли переключились на другое. Проведя в Африке почти десять лет, она забыла о том, чтобы чувствовать себя в опасности из-за иных. Люди здесь творили куда бóльшие зверства. Однако необходимость найти то, не знаю что, и поговорить с тем, не знаю кем начинала давить на нервы так же, как все эти обезьяны с гранатами, калашами и жаждой крови (никакого расизма; белых военных Ханна называла так же).
Старое здание рынка с деревянным крестом наверху не выглядело свято ни внутри, ни снаружи, потому Йоханна зашла в него без малейшего благоговения, которого следовало бы ожидать от верующей католички. Скамеек внутри не было; людей практически тоже. Растрепанный внешний вид, набитые щеки и получасовое опоздание словно говорили: вы не представляете для меня никакой важности, но Ханна убеждала себя, будто это не имеет значения для того, кого она увидит впервые в жизни. Для нее бы не имело. Хотя она запоминала и не такое.
- Excusez moi?
Отредактировано Johanna Raske (2019-01-07 13:18:32)
Поделиться32019-01-07 15:54:19
- ибо тварь покорилась суете
- личная страница:
- Личное звание:
МАГ, III
прилипни язык мой к гортани моей, если пастор не ручной инквизитор хаоса, не пытается погасить прометеев огонь и не развязывает войны
- Сообщений: 1770
- Баллов:
2160 - Уважение: +1159
[indent] — Раске помнишь? — сверяясь со списками, Мун довольно располагается в своем кресле. Мортон, перекладывая свою отчетность, которую они чуть позже сожгут на погребальном костре где-нибудь подальше от Портленда, вопросительно поднимает бровь. Ему-то эта фамилия была прекрасно знакома, но откуда бы такое знать молодому суккубу, который заведует финансами вместе с Себастьяном — отдельный вопрос. Но инквизитор кивает, раскладывая документы в нужной очередности. Имена на бумагах в виде Иных переправлены далеко, так что приходится представлять их только чернилами. — Фишер тебе не говорил, что у нас с ней договоренность?
[indent] Возможно, он это говорил, но Пастырь только выбрался из Зоны отчуждения и хотел бы запереться на некоторое время в своей церкви, исполняя обязанности дознавателя при Дворе, так что лишняя информация о немцах ему совсем не была нужна. А тут… Лететь в Африку, играться с гуманитарной помощью, переступать через себя и свою нелюбовь к афро за тем, чтобы отдать и не получить ничего взамен? Да, такое мог сделать только Пастырь, который смиренно опускает голову, будучи совсем не кроткого роста. Просто у него ребра как будто все еще прозрачные и голова может свалиться с плеч вместе с шей под воздействием Тени. По крайней мере, в Конго все до ужаса предсказуемо.
[indent] — И еще…
[indent] Мортон с трудом удерживает себя от того, чтобы начать причитать и бормотать под нос проклятья.
***
[indent] И вместо Спасителя явится в белом халате маг. Ной поднимает маску с подбородка, натягивает ее на лицо и берет мальца за плечи, отводя его на улицу. Зареванный чернокожий ребенок не вызывает ни капли жалости, но он удивительно здоров, если учесть, что вся его семья слегла от эпидемии. Квартал можно просто сжигать, не пытаясь вылечиться. Они ведь сами себе навредят: беременная встанет и пойдет работать, иначе ребенка ее злые духи захватят, дескать, отдыха ей не нужно. Больной не обратится к врачу, ибо тогда он снова покажет слабость перед духами. И это при том, что рядом десяток церквей, мечетей и просто домов, принадлежащих около христианским сектам. Впрочем ересь не может быть лучше чего-то. Ересь — грех. Были здесь и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель…
[indent] Мальчик здоров и его надо переводить в отдельные бараки, которые выстроили специально для тех, кто не заразился, но может быть переносчиком. Мортон смотрит сквозь них и видит, что в крови у них Тень. То же, что и у него. Они блестящими испуганными глазами смотрят на белого мужчину в белом халате, который для них выделяется на общем фоне. Не нашел их еще ангольский Двор, не уследил за тем, как следом за пропастью смертности вспыхнула рождаемость. Не от блага, а от насилия. Но чудо рождения по той причине не должно очерняться.
[indent] Все они в одном месте собраны будто посылка для Пастыря. Все это в одном месте, столь нагретом конфликтами, что невозможно представить более продуманного предлога для перевозки. Столь промоченное кровь место, что Мортон перемещается здесь более спокойно, чем остальные, лишь за счет постоянного расхода энергии. Дар убеждения превращается в поистине дар.
[indent] С ночи до утра они ходят по баракам и домам, что их же напоминают. Ной молчит, кивает врачу, согласно исполняет его просьбы, едва ли не убирая отхожие места. Но даже у доброй воли есть часы работы, есть смена, есть время на сон. Мортон убежден, что ему временно сон не нужен. Ему нужен крест во главе всего, чтобы в глазах рябило от пересечений и черных перекрестков. Партия знает, какое место выбрать для встречи человека, на котором черная одежда не сменяется даже в жару. Пока что Конго хвастается месяцем из дождей, но в толпе на улице все равно жутко душно, мокро и вонюче.
[indent] Ной все еще ненавидит черный континент.
[indent] Он его ненавидит за неоказанный церкви почет, ибо заходя внутрь, он не обнаруживает прихожан. С местным пастором он уже встречался, тот отлучился на похороны. Да, когда надо кого-то похоронить, то тогда-то местные обязательно обращаются к Богу. И все равно для них души не привязаны к Небесам, они обращаются в птиц, а потом летят так далеко, как только возможно, чтобы не быть связанными с земной жизнью. Так рассказывала Ною девочка, легко болтающая на английском. Перевертыш.
[indent] Десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Тридцать. Мортон отстаивал долгие дни на холоде, теряя сознания от усталости, и терпения ему не занимать. Потому раздражение в пустом храме не появляется. Он ходит между колонн, чтобы размять ноги, а потом — чтобы рассмотреть получше каждый камень, легший в основание самостроя. Так понимали здесь церковь. За деревней есть храм получше, но этот здесь.
[indent] В дверях появляется не запыхавшаяся путница, от которой пахнет дорогой. Повернувшись к ней полубоком, Пастырь рассматривает подрагивающий вокруг нее воздух как ауру, дух, настроение, душу, если проще будет назвать. Там нет серой серьезности, там песчаная утомленность и вопрос, который вслух произносится спустя секунду.
[indent] — Прошу, не могли вы говорить по-английски. Или хотя бы по-немецки, — Пастырь слабо улыбается. Доброжелательность сводится к легко поднятым уголкам бледных губ, когда руки сзади сложены в замке. Но опоздание… — Йоханна, правильно? Как ваши матушка и брат? В добром здравии? Иначе что бы могло заставить вас так сильно опоздать?
[indent] Пастырь тяжело выдыхает и качает головой. Есть у него привычка — учить. Даже Джордан, которой уже за сотню, он учит, хотя казалось бы, помощь ей боле не нужна. И вот девушка, на одну из его сирот ни в коей мере не похожая. А все равно церковное воспитание требует преподать урок.
Поделиться42019-01-08 04:06:45
[icon]http://s7.uploads.ru/t/cQX3D.jpg[/icon]
На скрип проржавевших дверей и чуть онемеченный французский обернулся человек - вернее, иной. Йоханна не сразу увидела его в глубине темной церкви, освещаемой лишь дырками в стенах, но зато ощутила. Когда он столкнул невыразительный взгляд с её телом, сразу будто обдало воздухом на входе в торговый центр - а оттого заставило на мгновение задержать вдох. Да, ее прочитали - и так легко, как джентльмены в викторианской Британии читали леди по мушкам на щеках и движениям веера. Если бы Йоханна и этот мужчина были атомами, то обладали бы кардинально разным потенциалом. Где её потенциал - ближе к нулю.
Он был сильным и он был белым - и на том заканчивалось и начиналось всё, что могло представлять опасность. Но говорил он не по-французски. Может, всё-таки оставался чужд бесполезной жестокости, что лежала в африканской земле десятками тысяч тел. Для Ханны французский язык уже давно стал языком насилия.
- Да... Да, конечно. - Переходу на английский предшествовала совсем крошечная пауза: сложно было понять, в каком ключе им общаться. Голос иного, однако, звучал очень располагающе. Его поза и стать, и всецело мирское спокойствие навевали мысли о европейских церквушках, где священники ходят в сутанах и колоратках, улыбаются внимательными глазами на моложавых лицах, и кладут тебе на голову сухие теплые ладони. Йоханна переложила обернутую бумагой лепешку в левую руку, а правую вытянула на приветствие, даже почти ожидая, что от прикосновения по пальцам щелкнет разницей зарядов. - Всё правильно, меня зовут Ханна Раске. Спасибо, в семье никто ни на что не жаловался.
Вблизи иной казался еще выше, чем издали. Она чуть прищурилась, взглянув в его глаза, но одернула себя: нельзя считывать так очевидно, настолько в упор. И легкий внимательный прищур остался просто выражением недоверия и осторожного интереса, будто она по-человечески, по старой досадной привычке задавалась вопросом: обидит ли? тронет? опасен?
- Извините. Я ехала из Кампалы, и дорогу размыло. - Йоханна произнесла это так, как делают молодые: извинение брошено вскользь, почти сквозь зубы. Ей не жаль. Кому сейчас вообще хоть чего-то жаль? Это просто реверанс в сторону навязчивой потребности чужака прочитать лекцию человеку, который ничем ему не обязан. - А вас зовут...?
Имя - библейское, про ковчег; в остальном оно абсолютно ни о чем не говорит. На груди светилась, скрытая одеждой, чья-то метка, но Йоханна не могла её толком разобрать: было сложно на ней сосредоточиться, пришлось бы уставиться в упор. Подозрения, впрочем, были: таких беспардонных в законниках не одобряют.
- Прошу прощения, мне очень нужно поесть. Уверена, Господь не сочтет это богохульством - не после того, что сделали с этим сараем. - Развернув бумажную упаковку, Ханна вгрызлась в новый кусок, и поймала секунду - хороший, незаметный момент - когда Мортон, закончивший приветствия и реверансы, повернул голову и потерял с ней зрительный контакт. Хотелось посмотреть на разворот его плеч или профиль, но метка была важнее.
Да, он из Хаоса. Даже неприятно.
- Могу я узнать, что вы делаете здесь так далеко от своего двора? Да еще и на встрече с людьми Порядка, - спросила Ханна. Ей не составляло труда звучать дружелюбно и даже весело, особенно когда она пыталась прожевать кусок лепешки. Но внутренне всё моментально подтянулось, подобралось, сплетаясь вокруг - будто формируя кокон осознанности, близ которого каждое движение воздуха, каждый брошенный взгляд, каждый выдох, совершенный не в ритм сердца, проезжался по всем ее нервам, зрению и слуху.
Мир словно разделился надвое. Один - тот, где они говорили, улыбались друг другу и двигались. Второй - где они мыслили, подозревали, боялись, презирали, интересовались и прощупывали.
Отредактировано Johanna Raske (2019-02-04 01:32:31)
Поделиться52019-01-09 08:19:13
- ибо тварь покорилась суете
- личная страница:
- Личное звание:
МАГ, III
прилипни язык мой к гортани моей, если пастор не ручной инквизитор хаоса, не пытается погасить прометеев огонь и не развязывает войны
- Сообщений: 1770
- Баллов:
2160 - Уважение: +1159
[indent] О Ное часто думают, что он либо туп, что не хранит ничего за занавесом, либо болтлив, что не считает какие-то моменты тайной. Но он смотрит прямо в глаза, когда говорит, смотрит в глаза, когда слушает, смотрит в глаза, когда слышит. Ледяные глаза же поражают мысль, что он просто отмороженный. Кто знает? Бог знает.
[indent] — Здесь такое случается, — безапелляционно заявляет Мортон, хотя скажи он то со снисхождением, нельзя было бы разгадать в его тоне пренебрежения по отношению к девушке. Да все они такие, сверху вниз молодые смотрят на старых, старые на молодых. Высокие больно, потом бытие укорачивает серпом негнущихся в молитве. — Ной. Если неудобно, то Ноа. Не буду особенно рад, если кто-то решится сломать свой язык о моё имя.
[indent] Но девушка не собирается. Она будет сластить себе пилюлю жизни в Африке едой в храме Божьем. Такой тип Иных очень интересен, похожи чем-то на мусульман: если Бог не видит, то можно. По их мнению, ночью он не видит и в других местах. В неправильно построенном храме тоже. Попытка представить Господа как человека, который заглядывает в щель, вызывает у священника ухмылку, которая быстро кривится и сползает с лица. Так и быть, он отворачивается, пряча руки в карманах куртки.
[indent] «Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою, и поставь преграду в гортани твоей, если ты алчен. Не прельщайся лакомыми яствами его; это – обманчивая пища. Не заботься о том, чтобы нажить богатство; оставь такие мысли твои».
[indent] Ной ожидает тишины, нарушаемой только не вежливым хрустом пакета, но сквозь свое чревоугодие Йоханна спрашивает о том, что её не должно интересовать.
[indent] — Я не связан с Двором территориально, если позволите, и не склонен как человек оставаться на одном месте, когда так много людей просят о помощи. В том числе Иные, которые просят что-то передать. Вы достаточно поели? — он не торопится, но склонен держать Иную в состоянии напряжения по всем фронтам. Церковь могла бы стать для неё пунктом отдыха, гостеприимства, покоя... Немка выбрала еду и язвительную шутку. А ещё засунуть нос в разрыв между Двора. Просто забрать артефакты и по деловому оставить американца восхищаться дикость местного прихода — совсем не просто для Раске. — Интереснее спрашивать, почему гордый народ Порядка испрашивает у Хаоса артефакты. Но я это знаю. А вы, наверное, нет?..
[indent] Можно ли считать члена семьи глупым посланником? Мортон бы не стал впутывать в свои дела, например, Джордан, хотя она его втягивает в свои дела достаточно часто. Слишком часто. И болезненно местами. Но у него семейного дела никогда и не было: сколько бы не приобщала к церкви, от неё бежали как в человеческих книгах, уподобляясь шаблонным ведьмам и колдунам, у которых крест выжигает перекрёстки на теле. Зависть? Скорее радость. Меньше поводов скрипеть зубами в тот момент, когда он снова неожиданно встречается с женой.
[indent] — Со стороны нашей, — Мортон переносит сумку-почтальонку с красным крестом со спины вперёд и расстегивает молнию. Четыре деревянных коробки с выженными рисунками горных деревень Северного Кавказа размером с переносную упаковку соку. Отодвинь крышку — если знаешь, как, — и увидишь местное добро. Ной их привёз и считает достаточным — насмотрелся, как это все используется. На нем же. — Обереги и «следяшники». Обратные договорённости не наше дело.
[indent] Торопится. Подначивает. Обожжные солнцем пальцы с кучей возникших будто бы из неоткуда веснушек тарабанят по крышке сумки. Так же топчится на подступах к городу конь рыжий, всадник которого меч достаёт. Какая печать? Под конанадой забываются стихи, но смысл остаётся тот же, даже если посчитать года. Это действительно вечно — память. Можно даже попробовать её зажевать будто дикий зверь, взвесив слова и материальное. Последнее побеждал всегда, и потому не выживало.
Поделиться62019-02-03 21:03:13
[icon]http://s7.uploads.ru/t/cQX3D.jpg[/icon]
Хотя от мага веяло покалывающим чувством напряженности - вероятно, Ханна просто не пришлась ему по душе, - оброненное замечание об ищущих помощи удивило ее в приятном смысле. Неужто двор Хаоса дорос до гуманитарной поддержки тех, кто пострадал в африканской войне? Совсем недавно катастрофа на южном континенте абсолютно никого не волновала; даже человеческие организации, на которые так любил полагаться Отто, предпочли отвернуться и не смотреть на ужасы геноцида. Метод страуса: если засунуть голову в задницу, то мир станет теплее и погрузится в уютный и безопасный полумрак.
Хотя Ной был из хаоситов и теперь, ощетинившись неприязнью, почаще старался её уколоть, у них могло оказаться не так мало общих стремлений и целей.
- Как любила повторять моя мать, людям науки противопоказана гордость. Они рады всему, что им дают; а что не дают, то можно выпросить.
Ханна с причмокиванием сунула в рот большой палец - последний кусок лепешки настал слишком скоро, но жизнь учила есть быстро, не замечая вкуса. Скомканная обертка от катого отправилась к ней в сумку - очевидно, Ною не пришелся по душе ее завтрак, он даже позволил себе заботливо-учтивый упрёк. Интересно, с библейской манерой имени и речью средневекового монаха - насколько вероятно наличие у него навязчивых состояний?
- Простите, сэр. - Она наконец-то вытерла край рта, убирая подсохший след подливы. И что - стояла перед незнакомцем с таким вот лицом? Ужасно. Он ведь, если подумать, довольно привлекателен, когда не пытается подчеркивать свой очевидный контроль над ситуацией. Очевидный - потому что артефакты у него. И сила на его стороне. И слишком хорошо его чтение, которое Ханна не хотела бы вновь испытать на себе.
А кто владеет ситуацией, тот задает и правила игры. Пока что игра выглядела как "извиняйся и соглашайся".
- О, нет, достоверных причин я не знаю. Впрочем, я хорошо знакома со своей матушкой. Если сотрудничество принесёт ей новые знания - она предложит его, будь на втором берегу хоть сам Сатана. В конце концов, любой вклад в науку о магии становится всеобщим, вне зависимости от двора. Ведь у вас тоже есть великие артефактисты? Например...
Йоханна (совсем не нарочито, да-да-да) замялась и замолчала, заискивающе улыбаясь. Прямо сейчас ей, может, никто не пришел на ум, но ведь артефактисты у Хаоса были? Были же, да?
Наконец, речь зашла о коробчонках, которые всё это время прятались в сумке Ноя. Наметанный взгляд приметил уникальные узоры и природный, примитивный их вид.
- Corbeau blanc, - сказала Ханна между делом о красном кресте, нанесенном на запыленную холщовую ткань. Вероятно, это самый странный маг Хаоса из всех, с кем она была знакома. О его просьбе не говорить на французском она тоже забыла со-о-овсем не нарочно. - Сказано будто про вас, сэр. Значит, вы на гуманитарной миссии?
Если открытая крышка сумки была приглашением к действию, то дважды можно не повторять. Приблизившись, Йоханна извлекла мелкую линзу из собственной почтальонки и взяла первую коробку. Потемневшее от времени дерево так ладно смыкалось на стенках и крышке, что невозможно было найти швов, не зная замысла создателя. Похоже, матушке повезло: первичный осмотр показывал, будто коробки были аутентичны. Не с первого раза, но с негромким хлопком крышка отстала от шкатулки.
- Какая красота. - Внутри лежало железное кольцо с крупным драгоценным камнем. Ханна приблизила линзу. От него исходило противоречивое ощущение: наполненный силой, но не имеющий цели.
Только она закрыла шкатулку, как в утренней тишине на улице отчетливо раздался треск автомата. Этот звук Ханна не спутала бы ни с чем: стреляли где-то в километре отсюда, но определенно в пределах города. Тут же послышались крики; сердце ушло на секунду в пятки - будто такое не повторялось в каждой первой стране Африки - но времени на растерянность не было.
- Ты слышал? - Конечно, слышал. Вторая очередь перебила голоса и погрузила всё в недолгую тишину. Конечно, не показалось.
Потемневший воздух вокруг мага будто убрал с нее невидимое око, обратившись всем чутьем извне сарая: возможно, он тоже знал, что это значит. Йоханна сглотнула ставшую вязкой слюну. Тянуло на улицу, но голос разума заставил сперва выхватить из сумки Ноя коробки. Сперва долг. Война потом.
- У меня авто. Садимся и уходим.
Отредактировано Johanna Raske (2019-02-05 23:44:23)
Поделиться72019-02-07 05:39:03
- ибо тварь покорилась суете
- личная страница:
- Личное звание:
МАГ, III
прилипни язык мой к гортани моей, если пастор не ручной инквизитор хаоса, не пытается погасить прометеев огонь и не развязывает войны
- Сообщений: 1770
- Баллов:
2160 - Уважение: +1159
[indent] — Наука… — с пренебрежением повторяет следом за немкой Мортон, которому это слово опротивело, так часто повторял его Адам. Наука, наука, наука — все имеет объяснение, по ее мнению, хотя в человеческом восприятии она полностью отрицает существование Иных. Ведь по итогу «сумасшедшие», охотящиеся на ведьм, вампиров и остальных «выдуманных тварей», оказываются правы. Их противопоставляют науке, которая просто не может доказать существование существ из Тени. Наука не может доказать существование Бога, она его отвергает, она его убила в тот момент, когда Чарльз Дарвин дописал свой труд. Убила в сердцах людей. С Господом же нельзя тягаться.
[indent] Но Джоан продолжает, а Ной без намека на улыбку вторит «Например?..» И нет никаких примеров. У Хаоса, как любят говорить в Порядке, руки по локоть в крови, всем известно, да и дела не в самом лучшем виде. Но такая репутация только на руку хаоситам, за ней настоящие дела вращаются, пока лицензии крутятся вокруг вампиров и перевертышей.
[indent] — Поэтому Великие артефакторы, коими вы себя называете, обращаются к мелким нам. Гордыня — это грех, мисс. Ибо сказано: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Послание Иакова, глава четвертая, стих шестой, — замечает со всей строгостью пастора инквизитор, чей крест в этот раз рисуется кровью. У всех одна кровь, да? Почему же разбавляясь чужими, у магов она забирает возможность быть сильнее? Впрочем по ту черту их ждет от силы два уровня. Но силы в руках не только для того, чтобы собирать из воздуха, огня, воды или земли природные ресурсы — попробуй удержать мертвого человека. Даже живой в набрякшей водой куртке ужасно тянет, а если кровь катится от локтя к пальцам? Ной знает. — Не могу понять, о чем вы, но да, я участник гуманитарной миссии.
[indent] Вежливое — относительно — препирательство завершается на радость мужской пунктуальности, внимание Джоан целиком и полностью переключается на шкатулки, привезенные с другой стороны земного шара. Так тоже войны не заканчиваются, хотя обещали, что все, мирный договор, все будет хорошо. И Мортон только заметал следы и думал, что еще вернется извлекать пользу для войны, что Фишер Кавказ просто так не оставит, вместе с Ракетой выжав все соки. Там люди, там древности, там следы сидхе, каждый из который идет на рынке на вес золота. Мун же будет довольна, если соберется достаточно средств, чтобы справиться с прогнозируемым кризисом. А для артефактора «какая красота» и глаза блестят, как у сороки.
[indent] Вместо раздражающего голоса птицы — знакомый до боли звук оружия. Прозрачные глаза смотрят на дверь, ведущую из церкви, такую непрочную, что можно расстрелять и ее. Кажется, с горцами у них одно оружие. Никакого разнообразия. Мортон стряхивает на запястье часы и смотрит, который в итоге час. Ну да. Не надо быть пророком, это не для послушного христианина, надо знать нужных людей. Человеков. Тех, кто в итоге держит не оружие, а слово.
[indent] — У меня авто. Садимся и уходим.
[indent] Вот тут-то Пастырь не скрывает удивление — лицо его заметно вытягивается, когда взгляд падает на девушку. Нет, конечно, война касается только смертных, Иным должно быть немного, хотя бы немного по боку. Дела свои проворачивай, да не сдохни на повороте. Но по закону военного времени им разбегаться надо в стороны своих Дворов. Хаос, конечно, чужого не примет, но выкупить себе защиту можно в крайнем случае. Ной же себя научился защищать.
[indent] — Нельзя, — оборачивая полегчавшую сумку с медикаментами за спину, Пастырь надевает вытащенный из нее халат. На руке перед часами шведские лютеранские четки стучат по корпусу. — Нужно забрать детей. Если так важно, то подождите полчаса в безопасном месте, я приведу тех, кого смогу забрать, сирот много осталось. Не успею — уезжайте, мой транспорт дальше, но добраться можно быстро.
[indent] Если есть возможность, надо ей пользоваться. Голубые глаза поверх головы вызнают ответ, что ему не скажут «нет». Не то ощущение, нет соленого какого-то неприятия. Маг выбирается наружу через самодельный портал в другой части церкви. Задами перебегает к баракам, откуда слышатся крики, писк. А вход один, и из него выбегают один за одним американские представители миссии, которым охрану доверили. Охрана их за шиворот запихивает в автобус, они стрелять не будут, правда, их-то тоже расстреляют. Тяжело быть незаметным, если с трудом в дверь можешь пройти, только согнувшись. В освещенном фонарями здании бардак. За белый халат цепляется знакомый подросток. Знакомый лишь потому, что не далее чем час назад Ной его отводил из дома, иначе бы как белый он бы его не узнал. Похлопав того по плечу, маг внушает ему «волю» — держаться и не отпускать. Еще двое. Может, трое. Найти Иных в толпе просто, если сохранять спокойствие. Крампус, Бугимен, вор детей? Нет, это совсем не так легенда. Притчу подобрать можно, но Мортон не претендует на звание святого, ибо гордыня ему не свойственна в момент, когда зарождается корысть. Отмолиться можно будет позже.
Поделиться82019-02-16 16:32:23
Под очередь автомата мысль разделилась натрое, словно в несколько измерений.
Первое - нужно уходить. Отто говорил ей ни во что не ввязываться, да она и не сможет в одиночку повлиять на войну. Но сможет ли местная инквизиция? В Африке было слишком мало талантливых Иных. Африканские дворы разваливались, расползались по своим родинам, как голодные опарыши, а оттого сюда снова и снова ссылались евразийские и американские кадры - такие же, как они с Отто.
Второе - нужно разобраться. Кто нападал? Что происходит снаружи? Чья сторона тратит патроны? Рутшуру претерпел немалый наплыв беглых тутси, поэтому весь город сидел задом на бомбе едва завершившегося геноцида. Хотя за закрытыми дверьми он не завершился, конечно. В головах он не завершился. Даже ей порой мерещились по ночам все эти чужие сыновья и дочери с черепами, проломленными мачете.
Третье - Ной абсолютно прав: в городе есть те, кому нужна помощь. Дети, до которых еще не добрались камни, бензин, ножи и пулеметы. Ханна совсем не хотела о них думать. Без такого напоминания она села бы в машину и укатилась прочь из Конго. Наверное, именно поэтому на слова Ноя она только тупо и молчаливо кивнула. Да, они встретятся в безопасном месте. Договаривались ли они о безопасном месте? Нет, но мозг чересчур отвлекся на стрельбу, а потому упускал детали. Такой расклад прекрасно гармонировал с ее внутренним желанием унести поскорее ноги.
Ной соберет детей.
Они спасут их и выведут из города.
Ной знает, что делать - он на гуманитарной миссии и цитирует Библию так, будто это засаленный от времени сборник анекдотов. Он говнюк, но ему нужно доверять.
На улице было пустынно; Ханна хлопнула дверцей автомобиля, который, хоть и российский жалобный тазик, был предусмотрительно зачарован на прочность еще в Анголе, и высыпала содержимое сумки на колени. Превосходные северокавказские коробчонки, которые могли довести ее мать до оргазма одним своим видом, запрыгали по ее бедрам; одна едва не укатилась на дно машины, к педалям. Кто-то сказал бы, что это преступление - вскрывать такие редкие ценности и использовать посреди военного конфликта, рискуя повредить. Но этот кто-то просто не оказывался на месте Йоханны.
Два их них были, как метко выразился Ной, "следяшниками", и еще два - оберегами. Защита у них была хорошая. Никто бы не отказался от дополнительной удачи, лишь бы пули летели мимо. Йоханна нацепила на руку браслет, моментально чувствуя, как по коже побежали мурашки чужой магии, и смахнула все лишнее на соседнее кресло. Редчайшие кольца, брошь и коробки отлетели на сидение, рассыпавшись по нему в беспорядке. Мотор Нивы завелся с утробным журчанием.
Ной будет искать и выводить детей. А ей что делать? Где его потом найти, если они даже не успели договориться? Ханна судорожно вцепилась в руль, кусая губы. Бросить его и ехать обратно, в конце концов? А что если это вторая волна геноцида? Что если им опять потом ходить по трупам и думать, как всё могло бы сложиться иначе, будь они чуть предусмотрительнее, чуть ответственнее, чуть внимательнее к настроениям среди смертных?
Между совестью и собственной жизнью обычно не бывает выбора.
Но какой-то хаосит торчит здесь на гуманитарной миссии, а она - до сих пор сидит в машине.
Ханна выкрутила руль и втопила педаль газа; автомобиль, дернувшись от ее управления, помчал по грунтовой улице. Она не представляла, куда Ной направился, но в Рутшуру было очень сложно заблудиться.
Поворот вправо. На небольшой площади лежали люди в крови - живые или мертвые, не понять; над ними стояли боевики с автоматами. Откуда они их достали здесь, в глуши? Будь проклята евгеника, который были так озабочены многие африканисты - рост и темнейший оттенок кожи выдавал в них кровь тутси. Рядом с ними Ной перестал бы казаться таким уж впечатляюще высоким. Эта мысль пронеслась так же быстро, как Нива - мимо вооруженных. Некоторые с воплями и проклятиями бросились врассыпную, падая в грязь. Один дал автоматную очередь по бочине машины. Ханна слышала, как звонко пули вгрызлись в железо.
Лежащие люди не двинулись. Покойтесь с миром, хуту. Или справедливей для них - гореть в аду? Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. Евангелие от Матфея. А за главами и стихами обращайтесь к Ною.
Солнце всё так же светило, начиная припекать левую руку сквозь пустое, незастекленное окно. Вокруг бегали, кричали и стреляли. Это могло бы быть такое прекрасное утро, если бы не ублюдская людская натура. Господи! Как же отвратительна Африка. Но - Ханна проехала мимо автобуса дипмиссии - еще более мерзки те, кто забивается в свои кузовы и отказывается выказывать оттуда нос до тех пор, пока конфликт не угаснет. Кого вы собираетесь защищать, ублюдки? Обугленные, истерзанные, изъеденные собаками трупы?
Счет идет на двадцать минут. Почти на полчаса. И еще больше. Рутшуру слишком мал, чтобы потерять здесь одного-единственного белого мага, но Йоханне удалось и это.
А потом она заметила, как у одного дома мнется стайка детишек. Их было не так много. Может быть, четверо. Самая маленькая девочка одной рукой цеплялась за соломенную куклу, а другой - за футболку пацана постарше.
- Ной! - он был где-то здесь. Она уверена, что уловила здесь присутствие Иного. Выскочив из Нивы, Ханна бегом направилась мимо детей - от ее приближения они все прижались друг к другу, глядя черными глазами, в которых от испуга и шока не читалось никакой мысли - и заглянула в приземистый дом, зацепившись рукой за каменный дверной проём.
Первой на глаза попалась заплаканная женщина из - нос картошкой, низкий рост, крестьянский говор - из хуту. Вторым - белый халат.
- Ной. Я столько тебя искала. Нужно уходить. Отыщем тех, кого сможем. Bitte, bitte, время не ждет!
Отредактировано Johanna Raske (2019-02-17 02:23:40)
Поделиться92019-02-18 05:43:59
- ибо тварь покорилась суете
- личная страница:
- Личное звание:
МАГ, III
прилипни язык мой к гортани моей, если пастор не ручной инквизитор хаоса, не пытается погасить прометеев огонь и не развязывает войны
- Сообщений: 1770
- Баллов:
2160 - Уважение: +1159
[indent] Старшая сестра подумала: «Уж я улучу такую минутку, когда мне можно будет выхватить у золотого гуся перышко», — и при первом случае, когда Дурень куда-то отлучился, она и ухватила гуся за крыло… Но увы! И пальцы, и вся рука девушки так и пристали к крылу, словно припаянные! Вскоре после того подошла и другая; она тоже только о том и думала, как бы ей добыть себе золотое перышко, но едва только она коснулась своей сестры, как приклеилась к ней, так что и оторваться не могла. Наконец подошла и третья с тем же намерением; и хоть сестры кричали ей, чтобы она не подходила и не прикасалась, но она их не послушалась. И подбежала, и чуть только коснулась своих сестер, как и прилипла к ним.
[indent] И так одна за другим, один за другой, каждый за каждым… И город вился за Дурнем как за путеводной звездой. Наверное, для сбежавших добровольцев пастор кажется тем еще психически нездоровым медбратом, от которого надо держаться подальше. А то схватит за руку, утянет за собой в бездну африканской войны, где сначала ты белый лев, а потом просто шкура на стене или на полу, где валяются пленные, расстрелянные, задушенные, изморенные голодом и жаждой. Правда, дождь последнее время заливается во все щели, и вряд ли кто-то засохнет.
[indent] Но при всей опасности за Мортона ухватываются те сироты, которых он разворачивает к себе и «просит» послушать. Зрачок правого глаза незримо становится меньше, но не сужается до нечеловеческой точки. Все сходится на подростках и детях, которые испуганно смотрят на белого незнакомца. Им нужно держаться друг за друга, они не должны быть знакомы между собой, они не должны разговаривать ни с кем, кроме пастора. Ни с кем. Они должны запомнить его халат, его голос, его крепкий хват на запястье, но оставаться способными судить, где опаснее. И пока что крыло спокойствие имело вид Иного из Портленда.
[indent] — Стой! — обращается женщина. Пастырь оборачивается на нее, какую-то афро с неясным для него происхождением, и смотрит на нее взглядом чужака, которому нет дела до приказа. Стоять? Он и так стоит. Но цивилизованные люди понимают, что дело в том, что происходит. Человеческому мозгу не понять. Он разрушен очередным бедствием и отказывается собираться. А еще мистика африканского народа, которая видит в белом призрака, духа, что-то черное. Они умнее, чем все остальные. Ной нависает над ней, зрачок правого глаза пожирает радужку, заглатывая как можно больше света.
[indent] Все. Будет. Еще. Хуже. И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.
[indent] Женщину подкашивает от страха и отчаяния, слезы не выступают на глазах, а сразу катятся градом по черным щекам. Ной смотрит на нее без особого снисхождения. Такой должна быть картина войны, каждый должен понимать, что это не обыденность, а ужас. Самое отвратительное, что сотворило человечество, которое не может привести в равновесие Хаос и Порядок. У человечества не было всемогущих судий как сидхе, только их оружие, которое обещало конец света столь реалистичный, что Откровение Иоанна не нужно трактовать.
[indent] — Ной! — раздается приглушенный крик с улицы. Инквизитору уже кажется усмешкой судьбы то, что он всем оказался нужен во время столь строгой операции. Но узнавание приносит сомнение — по его следу вышла на него законница. Впрочем он же сам сказал, что из гуманитарной миссии, а место ее дислокации всем в городишке известно, ему не претендовать на секретность. Лучше бы Джоан уехала — он не умеет быть обязанным, хотя считает за правило платить по счетам. Но немка его ищет, совершенно по-идиотски выкрикивая имя на каждом повороте. Когда она врывается в барак, глаза Ноя имеют одинаковую форму и цвет и обращаются к ней с остаточной холодностью. Мороз посреди Африки — вот же ерунда, правда?
[indent] — Ну тогда зачем болтаешь, — почти огрызается инквизитор, который еще не чувствует гонки времени, но халат, кажется, уже горит с рукавов. Он выбегает на улицу, взглядом пересчитывает детей, которые тут же следуют в его тень, чувствуя в ней большую безопасность. Напротив — старый автомобиль, описание которому только «верный», остальное может вылиться в богохульственную брань. Но и ее бы оглушил стрекот автоматов — вот и мечтай услышать местных насекомых и птиц. Пули здесь вместо них.
[indent] Четыре тощих ребенка усаживают назад так, как возможно только в условиях военного времени и жуткой бедности. При всем хаосе вокруг они остаются удивительно послушны, все-таки инквизитору Хаоса не пристало жаловаться на такую обстановку.
Автоматная очередь спускает шины в тот момент, когда Мортон собирается захлопнуть дверь. Чернокожие с писком прижимаются к сидениям, когда в обшивке появляется дополнительная вентиляция.
[indent] — Чудно… — вместо брани Мортон закусывает язык и прижимается к боку Нивы, присев на уровне колес. Кажется, нет у Джоан больше транспорта. Или есть, но его стоит восстановить, если среди магов Порядка есть механики. — Я смогу удерживать шины в прежнем состоянии на ходу, надо только выехать в сторону западной части города, там мой автомобиль. Сможешь вести так, чтобы в нас не было дырок?
[indent] Ему очень не нравится перспектива, что женщина будет за рулем. Очень. Но навыки водители стоят чуть позади навыка мага, который привык выживать среди смертных. Сговоришься они все-таки залезают внутрь. Набрать воздуха для остаточного пути ветерана дорог. Рукой заставить детей пригнуться, хотя они, кажется, спин своих никогда в жизни не разгибали. Одарить Джоан взглядом «если что-то пойдет не так…» А что будет потом? У инквизиторов разговор короткий, у хаоситов еще короче.
Страница: 1
