родственные связи:
Элли родилась в насильственно - с её точки зрения - присоединенной к нацистской Германии Австрии, на юге страны, в городе Грац. Тогда её звали Ханна и она носила фамилию Крамер. У неё было пятеро старших сестёр и один брат, который позже пропал без вести во время теракта 11-ого сентября. Родство их ограничивалось исключительно материнской линией - отцом Ханны был офицер СС, хоть и не чистокровный ариец, зато маг, которому фрау Крамер, чистокровная ведьма еврейских корней, приглянулась с первого взгляда. Исаия, отец семейства, перевертыш и владелец галантерейной лавки, был убит в середине марта тридцать восьмого, в первую неделю вступившего в силу Аншлюса, старшая дочь Роза погибла, пытаясь защитить свою семью от домогательств нацистов, троим девочкам в тридцать девятом удалось удачно эмигрировать, жена и средняя дочь Сара умерли за неделю до того, как советские войска вошли в Вену. Почти ничего из этого Элли не помнит. О своем настоящем детстве она словно узнала из учебника истории, но так и не смогла сопоставить, что описанные варварства и зверства ей приходилось видеть собственными глазами и ощущать своей кожей. Впрочем, это было её решение. Ей было семь лет, когда волшебник из Ирландии дал ей новое имя Эйнли и, попросив приятеля-менталиста поработать над её воспоминаниями, взял девочку себе на воспитание. Этого мужчину она стала называть дядей, хотя, куда честнее было бы говорить "отец".

Абернати числился при лондонском дворе порядка и в те дни занимал в инквизиции почетную должность дознавателя. Когда-то у него были семья и дети, но это было так давно, что те вполне могли быть свидетелями Великого Пожара - по крайней мере, одного взгляда на мага вполне достаточно для того, чтобы так подумать. Девочка Ханна из города Грац стала его отдушиной, попыткой сбежать от векового одиночества и шансом притвориться человеком. Абернати воспитывал ведьму в строгости и любви, как родную дочь. Он дал ей достойное образование в мире людей, научил магическим премудростям и никогда не говорил ей о том, что ей должно делать. Эйнли отучилась на хирурга, долгое время практиковала, затем путешествовала по миру, изучая культуру и языки, писала колонку в лондонской газете, пару раз снялась в кино - кажется, люди называют такие фильмы документальными - и однажды пилотировала гражданский самолёт. Не посадка на Гудзон, но впечатлений тоже хватило. Но большую часть своей жизни она помогала Абернати, поэтому, когда маг сказал ей, что настала пора перемен, Эйнли не поверила своим ушам. Больше шестидесяти лет, каждое утро она варила ему кофе и приносила подборку свежей корреспонденции. Вела его ежедневник, координировала его общение с окружающими. Шифровала личные записи и архивы. Была королевой каталогизации и упорядочивания. Гладила рубашки, завязывала галстуки и готовила суфле, а вместе с тем добрый десяток других изысков. Когда наступали тяжелые времена - с характером Абернати это происходило довольно часто - она читала ему подборки нелепых фактов о чем бы то ни было, ставила дурацкие и незатейливые сериалы, включала заедающие песни, вытаскивала на улицу и находила с десяток таких дел, которые заставляли отвлечься от навалившихся невзгод. Он говорил, что в Эйнли под силу даже мертвого поставить на ноги, говорил, что её энергии хватит на целый Йоркшир, что к восьмидесяти иные обычно теряют оптимистичный взгляд на жизнь, но Эйнли… Невероятная девчонка.

А теперь Абернати говорит, что она засиделась в Дублине и ведьма обиженно поджимает губы и кивает. Годы идут, а спорить с ним она, как и прежде, не смеет. Он вообще-то обещал, что в этом году она может попробовать пройти вступительные для зачисления в инквизиторы, что в этом году, она, наверное готова для чего-то большего, чем должность незаменимого ассистента. И вот он говорит, что ей нужно развеяться. Съездить в Портленд. Там у него есть старый знакомый, он ему уже написал, ей обещают работу. Освойся, Элли, приглядись что там к чему и если через пол года ты не взвоешь от тоски, то они вместе дадут шанс Нью-Йорку. Перемены это ведь хорошо?

Годы действительно идут. Абернати, давший маленькой Ханне все, что может дать хороший отец, подаривший ей ту жизнь, какой она сейчас располагает, не сказал своей воспитаннице главного. Провожая её на трансатлантический рейс, прося приглядеться к Новому Свету он не объяснил, что ссылает её. Потому что не хочет, чтобы его невероятная девочка видела, как он умирает. Не хочет, чтобы она поняла, что тот проклял себя сам.

В Америке Элли не нравится от слова “Кристофор, ну серьезно?”, но она закусывает удила, завязывает волосы в высокий хвост, поправляет воротник блузки и бодро улыбается своему отражению прежде, чем явиться на работу. Прежде чем возьмет два гранде-латте в старбаксе, прежде чем с большим трудом поймает такси. И встретиться лицом к лицу с господином Байтелом, иным, который всем своим видом показывает, как сильно его раздражает всё то, что любит сама Элли. Работа, люди, мир в общем и частном. Ведьма ему улыбается и подносит стопку свежих отчетов, будничным тоном сообщает расписание встреч и мероприятий, недвусмысленно намекает, что хочет того инквизитор, или нет,но в его распорядке дня на отдых выделен целый час - по инструкции положено, что уж поделать, такие правила, к счастью, я смогла все распределить должным образом. Артур смотрит на неё, как на ненормальную, но Элли не обращает на протесты внимания и вновь заводить привычную рутину рабочей инструкции. Начальство это, кажется, раздражает и ведьма с трудом сдерживает улыбку. А вечером пишет Абернати е-маил о том, какой же его друг придурок. Как и вся Америка в целом.

На работе Эллли носит строгие пальто, шелковые блузы, расклешенные брюки с высоким поясом и лаковые лодочки. У неё аккуратные красные губы, а в руках неизменный планшет. Она постоянно собрана, сдержана и предельно аккуратна, но иногда ей крайне сложно удержаться от улыбки потому что нет на свете более жизнерадостного человека, чем Элли. На фоне начальства она контрастирует сверх меры, о чем ей нередко говорит сам Байтел, только иная пропускает это мимо ушей. В Лондоне она привыкла к другому, за привычки и формуляры Элли цепляется, точно утопающий за соломинку. Как за чай с молоком в пять часов, ирландский виски по выходным и картошку с рыбой на ланчи. Стикеры с кактусом в собственном ежедневнике, дурацкие напоминания себе самой на холодильнике и скрещенные за спиной пальцы, когда приходится лукавить. Вне рабочей жизни она смотрит монтипайтен и гоняет по городу на зачарованной веспе. Носит крашенные кожаные куртки, безразмерные свитера и лимонные конверсы. Грызет ногти и курит индийские биди, хотя который год обещает себе бросить. Пишет Абернати письма и думает, ну когда же уже начнется настоящая жизнь? И получает очередную недовольную гримассу Артура Байтела вместо ответа.
Наверное, это значит, никогда. Но Элли не сдается.

У Элли очень большой потенциал, о котором она сама по-настоящему даже не догадывается. Абернати, конечно, учил её магии, но не хотел, чтобы девочка с жадностью, ей присущей, карабкалась выше, выше и выше. Считал, что тем самым отгородит её от лишних неприятностей.
Освоила азы менталистики, но данного направления сильно боится, хотя никогда не признает. Может незначительно влиять на настроение, однако, редко, почти никогда, к этому прибегает. Хороша в варке зелий, хорошо разбирается в артефактах, хотя сама их созданием никогда не занималась. Знания в медицине совместила с магическими изысканиями и в симбиозе двух искусств смогла найти нечто новое. Многие целебные заклинания может оборачивать вспять, причиняя вред. Благо, работа и жизнь не обязывает к этому. По крайней мере пока. 
Неплохо стреляет. Хотя бы по мишеням в тире. Боевым искусствам так и не научилась - йога и праведное занудство ведь не в счет, верно? Зато вынослива. Чертовски вынослива.
Обладает очень хорошей памятью. Не фотографическая, конечно, но тоже неплохо. Способна запоминать большие тексты, числа и  мелкие детали.
Интегрировалась с прогрессом, освоила все возможные средства связи, сервисы, гаджеты и активно держит руку на пульсе.
Не любит фильмы ужасов, объясняет это излишне богатым воображением. И шуток на эту тему тоже не любит.
Все свои доходы отдает в фонды жертв холокоста и прочие благотворительные и миротворческие организации. Анонимно, разумеется.

Отредактировано Ellie Winman (2019-01-04 01:40:14)