...пока что в пьесе не мелькает его имя в ремарках, а лаять они с Комендантом в присутствии подавляющего силой начальства приучились по команде.
Сложно упрекнуть Фаворита в том, что даже невзначай сказанная фраза у него громче призыва «рви». [читать далее]
14.04.19 подъехали новости, а вместе с ними новый челлендж, конкурс и список смертников.

dial 0-800-U-BETTER-RUN

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » dial 0-800-U-BETTER-RUN » недоигранное » live hard; never die


live hard; never die

Сообщений 1 страница 12 из 12

1

http://s3.uploads.ru/Us7Ej.jpg http://s9.uploads.ru/slINC.jpg https://i.ibb.co/VHQjj38/Untitled.png
хорёк, колдун & доктор;
август 2016 года, подворотни Задверья;
Классическая "дама в беде", только дама ростом под два метра и весит под сотню.

Отредактировано Stanislav Boyko (2019-01-09 22:47:23)

+2

2

[indent] Вилескас нагло пользуется своим рабочим опытом, когда пытается убедить Вадима, что с Бойко все в полном порядке. Усаживает его на диван в холле, ловит подбежавшую к ним Анаис и сажает на колени к инкубу, объясняя, что со Станиславом ничего не случилось и находиться всю жизнь в Дуате он физически не может, если не хочет тронуться умом. Скепсис во взгляде Черных мага не смущает, он продолжает пытаться раскрыть глаза на отсутствие причин для беспокойства, а то, что трубку не берет – ну, занят.
[indent] Правда, Вилескас не до конца уверен, что он все-таки убеждает сейчас именно Вадима, а не самого себя.
[indent] Он шумно вдыхает теплый вечерний воздух, пытаясь теперь объяснить самому себе, почему они с Черных так трясутся над здоровым двухметровым мужиком, ведь логично было бы трястись, стоя рядом с ним. Наверно, Бойко в образе хорька уничтожает любой инстинкт самосохранения у стоящих поблизости.
[indent] Агуэро уходит из отеля быстрее, чем Вадим подключает аргументы в виде «а что, если бы так пропала Рут?» – вопрос риторический, потому что Вилескас сидел бы тогда рядом с инкубом и трясся, обнимая Анаис. Ну, или копали бы с Кармен весь  [indent] Портленд, чтобы найти свою подопечную.
[indent] В целом, он не против сесть потрястись и из-за Бойко. Перед уходом Вилескас обещает, что, если до утра Станислав не вернется, они будут его искать.
[indent] Судя по взгляду Вадима, тот не против взрывать Портленд уже сейчас.
[indent] Судя по вздоху Агуэро, когда тот выходит на улицу, маг совершенно не собирается ему мешать.
[indent] Вилескас захлопывает дверь машины и несколько секунд бессмысленно смотрит перед собой, стуча пальцами по рулю. Можно просто объехать Задверье, ничего ведь не случится, если он просто проверит местные улицы, а потом поедет домой – лишний крюк, чтобы убедить самого себя, что они никуда не опоздают. Опустив стеклоподъемник, мужчина трогается и медленно двигается вдоль улицы, периодически набирая номер телефона Бойко. Он мог бы предложить Вадиму присоединиться, но давящая обстановка с пассивно-агрессивным инкубом на пассажирском сидении как-то на руку не играла.
[indent] Они зря беспокоятся. Вилескас пытался убедить в этом Черных, теперь пытается убедить себя.
[indent] Ответа на звонки не следует. Агуэро чувствует себя, как в шутках современных подростках, когда самое страшное – не хлопнувшая за твоей спиной дверь в подвал, когда ты один дома, а сорок семь пропущенных звонков от матери и один от отца. Мысль, что они с Бойко ведут себя, как курицы-наседки, даже забавляет и вызывает короткий смешок, однако не заставляет передумать и ехать домой.
[indent] Трель заставляет встрепенуться и резко остановиться возле источника звука. Открыв дверь, маг выглядывает и видит мобильник, валяющийся посреди тротуара.
[indent] Что же, это вполне себе повод для беспокойства.
[indent] Выскочив из автомобиля, мужчина подходит к смартфону и оглядывается по сторонам – в радиусе видимости никого нет, и это совершенно не успокаивает. Он крутит мобильник в руке, проводит пальцем по трещине (видимо, от удара об асфальт) и поднимает взгляд в переулок. Немного колеблется и, наконец, ступает в пространство между зданиями.
[indent] Звонок Вадиму придется отложить.
[indent] – Стас.
[indent] Он шлепает его по щеке, затем еще раз чуть сильнее. Привыкнуть к сокращенному имени удалось быстрее, чем Агуэро ожидал – слишком привык к официозу. Выдыхает, когда перевертыш, наконец, смотрит на него, читает быстрое заклинание, притупляющее ненадолго боль (без зелья не обойтись), и смотрит в сторону автомобиля, оценивая предстоящее расстояние.
[indent] – Идти можешь?
[indent] Все еще можно позвонить Черных, но Вилескас со скепсисом смотрит на кровавое месиво на голове Бойко, так и представляя их диалог.
[indent] «Хорошие новости – я нашел Бойко. Плохие новости – у него трещина не только на телефоне».

+2

3

- Пидорас этот ваш Стас, если честно.
Острит, с близкими не прощается, почесать за ушком не просит. Значит, не подыхает. Самокритичен, матерится, морщится и рычит, значит, очень больно и немного дискомфортно в области открытой черепно-мозговой и, скорее всего, там что-то застряло, а потому регенерировать очень трудно, что влечет за собой новый поток матов, самокритики и острот.
Вообще, многие люди часто жалуются на рутинность свои будней: они сетуют на то, что каждое утро приходится подниматься в шесть утра, вылезать из теплой кроватки, чтобы добежать до душа или ванной и отмокать там с полчаса, что уже немного подташнивает от утреннего кофе, а потому по дороге на работу нужно что-то придумать, а потом еще понять, чем ты заменишь конфеты и шоколад к чаю, потому что они уже  застревают в горле и хочется просто блевать. Многим не нравятся скучные будни в офисе, когда время от времени приходится немного поднапрячь булки и побегать, чтобы исполнить очень срочное поручение начальства, многим - тем, у кого профессия более публичная - надоедает постоянно общаться с людьми, решать чужие проблемы, так что хочется вернуться домой и в тишине выпить чашечку кофе с коньячком и посмотреть мультики не взирая на солидный возраст, должность и волосы на подмышках. А потом ты ложишься в двенадцать ночи в теплую кроватку и еще полчаса смотришь новостную ленту, после чего тебя наконец-то выключает до очередного утреннего будильника. Так и ты доживаешь до выходных, а там уборка, готовка, встреча с друзьями или кинотеатр и музей - тут опционально.
Вот знаете. Стас бы с огромной радостью предложил бы всем этим от недовольным своим бытом провести недельку так, как живет он: тот, кто в последнее время, слава Богу, что нашел себе кров и довольно непыльную работу, кто тоже когда-то жаловался на скучные серые будни, а в итоге больше половины собственной жизни старается просто не подохнуть, дожить до следующего дня и что-нибудь сожрать. И наличие в этой жизни Вадима и еще нескольких добрых самаритян-альтруистов, по каким-то неведомым причинам старающимся хоть немного облегчить твое существование, ее легче не делает, потому что все перевешивает печать отступника, как красная тряпка срабатывающая для тех, кто еще недавно был с тобой в одном доме. Потому что всегда проще грохнуть отступника, который никого не трогает и атакует только тогда, когда есть прямая угроза нормальному функционированию организма, чем реально прилагать усилия к собственному физическому и духовному росту. Радует, что пока что такими вещами балуются только низкоранговые ребята, которые вообще плохо понимают, с кем решили связаться, которых даже убивать жалко, потому что глупы дурачки, у которых вся жизнь еще впереди.
Стас бы с огромной радостью поменялся бы с кем-то местами, чтобы снова сидеть в офисе или в том же "Дуате", но при этом не беспокоиться о том, что в случае проблем всех собак и ссаные тапки повесят на тебя даже в случае, когда виновник будет находиться в одном шаге от обвинителя. Можно вообще водить экскурсии, получать за это деньги: делать объявления через Хавьеровича, "Дуат" использовать как место размещения экскурсионной группы, а самому выступать гидом. Поначалу такой аттракцион может восприниматься, как чушь, потом как экзотика, а потом Стас разбогатеет и отблагодарит всех, кто в свое время протянул ему руку.
А пока что он лежит с проломленной головой и травмой такого масштаба, что любой другой нормальный человек давно бы помер, но перевертыши они в принципе ребята духом бодрые, сильные и самодостаточные, так что различив мутный образ нависшего над ним Хавьеровича, Стас старается сначала храбриться, бодриться и хорохориться, а потом пробует подняться, чтобы доползти до туда, до куда скажет испанец, и думает, что вот не в состоянии он сейчас думать.
- Может, я лучше поползу? - спрашивает мужчина и морщится от режущей боли с одного виска и ноющей - с другого, потом думает, что можно попробовать обратиться, но понимает, что головой он вообще соображать не способен и это может быть чревато.
- Хуево как-то вышло... - тихо говорит Стас и опирается на плечо Вилескаса, медленно, но верно, поднимаясь и стараясь резко высоту полета не менять.

Отредактировано Stanislav Boyko (2019-01-02 18:48:39)

+2

4

[indent] – Ну, если рана в твоей голове предназначена для чтения мыслей, то она с этим справляется. В частности, с чтением мыслей Черных, – без тени улыбки произносит маг, понимая, что с Бойко все не так страшно, как могло показаться изначально.
Вилескас подается вперед, вглядываясь в рану. Не самое худшее, что ему доводилось видеть, но и радоваться нечему – еще немного, и Станислав бы тут уже не юморил вовсю. В любом случае, звонок Вадиму лучше отложить, потому что в попытке успокоить сообщением «я нашел, позже приедем», Портленд будет перекопан на полном серьезе.
[indent] История «Вадим и неприязнь к перевертышам» достойна экранизации, конечно.
[indent] – Не «может», – он подхватывает руку Бойко, придерживает его за второе плечо и помогает подняться. Плевать на кровь, остающуюся на его рубашке, разберется или новую купит.
[indent] – Ты просто представь, что вместо меня здесь мог бы сейчас стоять Вадим – и пойми, что все не так плохо.
[indent] Не то, что увидеть на дороге владельца Дуата означает быть беде, но вот в данной ситуации вполне себе. Не для Агуэро, конечно, а для перевертыша, держащегося за его плечо (и что такой тяжелый-то, чем Вадим его кормит?).
[indent] Он крутит головой, убеждаясь, что случайных прохожих нет – не то, что они его смутили бы, но лишних свидетелей видеть не хочется. Небольшой путь до автомобиля превращается в долгую прогулку, и Вилескас накладывает обезболивающее заклинание еще раз, однако это не обманет организм, который потерял кровь.
[indent] И не стоит забывать, что ему удалось осмотреть только видимые травмы.
[indent] Аккуратно усадив Бойко на заднее сидение, маг на всякий случай пристегивает его, запрещая ложиться – салон ему не жалко, отмоет, а вот ухудшать состояние Станислава еще сильнее не является хорошей идеей.
[indent] Вилескас торопливо садится на водительское сидение, косится на пассажира через зеркало заднего вида и трогается с места. На перекрестке маг думает, куда лучше: сразу к Вадиму или все-таки поберечь нервы инкуба, который и без того вот-вот сейчас превратит свою корги в игрушку-антистресс. Вспоминая Анаис, мужчина его безусловно может понять – и все-таки.
[indent] – Расскажешь, что случилось? – Спрашивает, как ни в чем не бывало, Агуэро, изредка отрывая взгляд от движения на дороге. Примерно он догадывается о предшествующих приключениях Стаса, но подробности могут оказаться весьма кстати.
[indent] – Кто это был? Другой перевертыш?
[indent] Лишь бы не маг, потому что чужие заклинания имеют свойства оставлять очень неприятные последствия. Что уж, у Вилескаса в запасе такие тоже имеются, пусть и применяются, к его же облегчению, весьма редко. Когда твое лицо известно многим иным, даже хаоситам, а одного сигнала с информацией о твоем уровне достаточно, чтобы предотвратить ряд конфликтов, грех этим не воспользоваться.
[indent] Особенно тому, кто терпеть не может никакие драки.

+2

5

- Нет, не надо Вадим... - Стас к Вадиму относится слишком хорошо, даже сам порой удивляется такой привязанности, но потом понимает, что обязан ему практически всем, что имеет на данный момент, а потому заставлять того волноваться не хочет. Как и не хочет получать от него пиздюлей в случае того или иного косяка, а сегодня пролет был особенно крупный, если не сказать огромный, примерно, как дырка в го многострадальной черепушке. Да и Хавьерович в плане спасения утопающего в собственной крови смотрится чуть-чуть внушительнее, чем Черных - не в обиду последнему будет, конечно, сказано.
Стас опирается на плечо, кое-как поднимается на обе ноги и чувствует, как голова идет кругом, как к горлу подступает приступ тошноты, который он пока что вполне успешно успевает проглотить обратно, чтобы так сильно не лупило по гордости и самолюбию, как могло бы - сейчас там и так практически шаром покати, если быть откровенным.
Где-то самым краешком сознания Стас думает, что диета из простой человеческой пищи пусть и помогает ему выживать, но совершенно точно не приносит пользы в плане саморазвития и той же ускоренной регенерации. То есть, как выходит - рефлексы в порядке, всякое дерьмо заживает, как на собаке, но Стас прекрасно знает, что может лучше, больше и быстрее, грешным делом ловя себя на мысли, что с радостью сейчас вернулся бы в те времена, когда даже лицензия на убийство не требовалась и ты просто ловил того, кто не успевал убежать. На войну ему нужно - поднять себя на ранг повыше и вернуться обратно выбрасывать мудачье из "Дуата" и радоваться жизни. Он бы тогда не так переживал по поводу того, что его со Двора выгнали - жил бы себе и жил, никуда не совался, пока бы к стене не приперло. Вон на его стороне какие крутые парни и девчонки, грех жаловаться. Еще бы по голове били пореже...
Стас благодарно мычит, когда Хавьерович помогает сесть в машину, заботливо пристегивает на случай потери ориентации в пространстве и собственной голове.
- Ориентация - Север, я хочу, чтоб ты верил... Я хочу, чтоб ты плакал... - напевает Стас на русском, пока маг и чародей сам грузится в салон и отъезжает с места, увозя его куда-то прочь от этого злосчастного места, в которое он точно без нужды больше никогда не сунется.
- Да... - Стас немного заторможено реагирует на просьбу Хавьеровича, - Дай секунду, я подумаю... - просит он и задумывается минуты на три, поднимая в голове воспоминания буквально недавние, но пробирающиеся в голову с далеко не той скоростью и охотой, на которую рассчитывал Бойко. Головная боль ясности мысли не придает, только растекается от раны к виску, опоясывает голову поперек лба и медленно стекает в позвоночник, там постепенно растворяясь и превращаясь в нехорошую тяжесть и тошноту. Но в какой-то момент Стас все-таки собирается с духом и начинает описывать события.
- Я никого не трогал. Я собирался идти домой, как он появился передо мной. На самом деле... Я бы дал отпор... Там совсем щенок какой-то был, слабенький, - говорит Стас, облизывая пересохшие губы и чувствуя, как перед глазами все плывет, - Я почти его приложил об асфальт. Убивать бы не стал - зачем мне... Но там потом какой-то мужик появился. Худой такой, высоченный... - он смолк на минутку, набирая воздуха в легкие, - Кажется, выше меня, но я так и не понял. И вдруг меня как повело. Тело ватное, ноги почти не держат. Я зарычал, знаешь. Перекинулся и пошел на того тощего. Кажется, все-таки вломил обоим. А потом... - Стас нахмурился и с силой надавил на глазные яблоки под веками, чтобы стало полегче и говорить, и думать, и просто дышать, - Потом не помню... Откинуло меня далеко, темно перед глазами. И в себя когда пришел. Смотрю - ты стоишь, - Стас слабо кивнул, снова смолкая, - Все, что сейчас помню - все сказал.
Стас откидывает голову назад, хмурится от слишком резкого и необдуманного движения и снова чувствует подступающую тошноту, снова проглатывает прогорклый ком, запихивает все обратно в желудок, начинает считать от одного и дальше, лишь бы не потерять сознание. Стасу очень хочется спать, но он понимает, что сейчас это может стать роковой ошибкой.
- Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь... Да здравствует созданный волей народов единый, могучий Советский Союз... - все, что угодно, лишь бы не впасть в забытие.

+2

6

[indent] Русскую речь Бойко он даже не пытается разобрать. Так, конечно, пару слов знает, но этого недостаточно – Вилескас на своей шкуре испытал, что значит изъясняться на жестах и интуитивно понятных репликах, и то не всегда прокатывало.
[indent] Не отличаясь своей обычно аккуратной ездой, Агуэро подрезает пикап и извиняющиеся сигналит аварийкой, пока Станислав выкладывает предысторию появления проломанного черепа в его жизни.
[indent] Слабенький щенок на перевертыша уровня выше, но зато отступника? Вилескас недовольно кивает головой, но не перебивает, давая Бойко время сформулировать ясно мысль и изложить ему.
[indent] «Бежать надо было».
[indent] Агуэро не говорит это вслух, потому что ничего уже не исправить – разве что только лицо вытребовать, чтобы потом… потом что? Они не могут просто прийти и убить этих двоих, сделав вид, что ничего им за это не будет. Своих не тронешь, с хаоситами в войну вступать тоже не вариант, и в этом была своя логика, на которой продолжает держаться хрупкое равновесие между Дворами. Вилескас согласен с утверждением, что в этом порой нет никакой справедливости (черт побери, он сидит в этой луже поглубже некоторых), но также понимает: иногда нужно выбирать меньшее из зол. И о какой справедливости вообще может идти речь в их-то мире?
[indent] – Маг. Плохо, – констатирует сухо, словно он не глава отдела связи с общественностью, а вновь медицинский сотрудник. Пожевав губу, мужчина сворачивает на подземную парковку. Охрана только поднимает шлагбаум, даже не поднимая взгляда на автомобиль – Вилескас живет здесь уже лет десять, они разве что не знают гамму его нижнего белья.
[indent] Им везет даже больше, чем могло бы быть: рядом с лифтом находится свободное место, куда Агуэро спешно паркуется. Нажимает кнопку вызова и только тогда помогает Станиславу выйти из машины, следя, чтобы тот не ударился головой еще сильнее прежнего – не хватало еще повредить эту дурную голову, а потом стоять, поддерживая его и переминаясь с ноги на ногу, пока охрана бежала бы проверять, что тут произошло – и быстро уводит его с парковки.
[indent] Едва двери за ними закрываются, Вилескас поворачивает Бойко за подбородок лицом к себе.
[indent] – Не вздумай рыпаться сейчас.
[indent] И зачитывает короткое заклинание, тонизирующее сознание. Ненадолго хватит, и не должно затронуть чужую магию – по крайней мере, сейчас срабатывает.
[indent] Женский голос в кабине сообщает, что они приехали на нужный этаж, и Агуэро поддерживает Стаса до самой кровати, даже не утруждая себя закрыть на замок дверь – чисто из соображений безопасности сейчас никому не стоит лезть под горячую руку Вилескаса.
[indent] – Давай ложись, – указывает, сдергивая покрывало с кровати.
[indent] Он даже не задерживает взгляда на моментально пропитавшееся кровью постельное белье, помогает Бойко принять наименее болезненное положение, если это вообще возможно, и несколько минут молча сканирует голову – регенерация работает крайне плохо, поэтому во вмешательстве чужой магии сомневаться уже не приходится.
[indent] – На тебе остаток заклинания, он не дает тебе исцелиться самостоятельно, даже если бы ты был полон энергии. Я попробую либо обойти, либо разрушить это, – объясняет Вилескас, словно перевертышу от этого правда сейчас станет в разы легче. О том, что Агуэро вполне знаком с таким типом магии, мужчина умалчивает, потому что прогнозы могут быть весьма неутешительными.
[indent] – Я начинаю, времени нет.
[indent] Возможно, он зря не пригласил Вадима.

+2

7

Маг. Плохо.
Слова отдаются в черепушке глухим болезненным эхо, и Стас не торопится думать о том, чем это может быть плохо, хотя прекрасно понимает, что если его уебало каким-нибудь заклинанием, то все может закончиться очень плачевно для него. Да, он мог отступить, убежать и остаться живым и невредимым, чтобы у Вилескаса не было столько проблем под вечер, он мог бы поступить разумно с точки зрения всех остальных, он мог бы хоть раз в жизни сдаться и действовать так, как велит инстинкт самосохранения. Но, проблема в том, что тогда бы он не был сам собой, потому что он не привык отступать, он привык встречать все свои проблемы лицом к лицу, он привык сражаться до самого конца, он привык делать все, что от него потребуется и даже намного больше. Он привык к мысли, что однажды его же собственное упорство и гордость доведут его до могилы, но пожертвовать собой окончательно и бесповоротно он не сможет: на удивление, теперь ему есть, что и кого терять, теперь у него есть кто-то, за кого он готов стоять горой, на кого может обрушить все то хорошее, что еще осталось где-то глубоко в душе.
Но тогда встает вопрос: а те, ради кого он будет рвать любого, кто попробует им угрожать, будут ли грустить, если его настигнет безвременная и, вне всякого сомнения, бесславная кончина? Вадим, Вилескас, Рут и еще несколько людей, которых он вдруг стал называть если не друзьями, то хотя бы близкими по духу людьми, которых он привык считать теми, ради кого можно и в огонь, и в воду - будут ли эти люди из-за него грустить, вспоминать его и плакать от боли, причиненной мыслью о том, что какого-то там перевертыша-изгоя больше нет? Безусловно, он прекрасно понимает, что у них у всех есть кто-то, кто гораздо дороже и ближе к телу, своя рубашка, как говорят в России, а у кого таких нет, так есть свой шкурный интерес - какая-то выгода, которую они не упустят со смертью одного отступника. Да, по большому счету, мало кто захочет жертвовать собственными нервами, собственным комфортом и собственной жизнью - разве что родители и возлюбленные не в счет. У тех своя мотивация, свой ход мысли. Стас очень хорошо помнит, как в оккупированном Ленинграде наткнулся на труп матери, закрывшей своего ребенка от очередной бомбы, разорвавшейся прямо рядом с ними.
Бойко слабо хмыкает своим мыслям - он странно много размышляет на подобные тему, когда мысли начинают плыть, а голова буквально расколота надвое. А голова расколота надвое очень часто, а потому думает он очень много: перебирает в голове мысли, тянущиеся, словно остывающая карамель, медленно проникающие под черепную коробку.
Он пробует отвлечься на проносящийся мимо них городской пейзаж, но картинка сливается в единое цветастое пятно, а от этого становится еще хуже - голова начинает гудеть сильнее, а пустой желудок скручивает неприятный тошнотворный спазм, отдающийся горечью во рту. Стас жмурится и переводит взгляд на спинку кресла перед собой, на затылок Вилескаса и думает, что обязательно должен извиниться и поблагодарить его, когда станет хоть немного лучше.
Когда они заезжают на парковку, он облегченно выдыхает, переводит дух, стоя около лифта и стараясь не слишком сильно виснуть на Вилескасе, чтобы своим весом его не придавить. Заклинание, которое маг накладывает на него, отзывается спазмом во всем теле, словно все мышцы разом сводит, но все равно становится немного полегче: картинка становится более четкой, а голова больше не кружится. Мягкая кровать в квартире тоже немного помогает расслабиться, а белый потолок расслабляет глаза. Стас слабо кивает, говоря Вилескасу, что он все понял, и маг может делать все, что сочтет необходимым. Стас не маленький мальчик, Стас все выте....
- Сука! - он изгибается в настолько неестественную дугу, что кажется, будто вот-вот сломается позвоночник, вцепляется пальцами в матрас и едва ли не кричит от накатившей боли: словно все кости в теле разом сломались, а их острые концы впились в органы и кожу, к чертям разрывая их. Плохо. Совсем плохо. Но он переводит дыхание, медленно возвращается в исходное положение и кивает, показывая всем своим видом, что можно продолжать - он справится.

+2

8

[indent] Возможно, наложить оглушающее заклинание на стены – хорошая идея.
[indent] Вилескас как-то не хочет объяснять прибывшим полицейским, почему у него тут стоят крики, будто он на живую режет человека.
[indent] Судя по реакции Стаса, примерно так перевертыш это и ощущает.
[indent] Хорошие новости – эта дрянь не ментального характера, значит, мозги Бойко не рискуют расплавиться из-за его совсем неосторожного действия.
[indent] Плохие новости – Агуэро не понимает, как тут лучше подступиться.
[indent] Магия на перевертыше обжигает в ответ. Не сильно, но ощутимо достаточно, чтобы мужчина чертыхнулся и отдернул руки. Рефлекторно убедившись, что на коже нет никаких следов, Вилескас прижимает плечи перевертыша к кровати, не давая тому ухудшить собственное положение еще сильнее – это оказывается труднее, чем Агуэро предполагает. Банально потому, что Станислав тяжелее и сильнее.
[indent] Давая ему отдышаться, Вилескас отступает от кровати, прижимая ладонь ко рту и думая, с чего начать на этот раз. Работа в медицинском блоке, конечно, дала ему определенный опыт, но этого недостаточно, чтобы уверено справляться с любой непредвиденной ситуации. Он не работал там в одиночку, имел возможность что-то спросить и уточнить, и уж точно не лез самостоятельно разламывать чужие заклинания, наложенные на чужие мозги.
[indent] Какую бы дальнейшую цепочку действий он не пытался выстроить в голове, все как-то не внушало большой надежды.
[indent] Некоторые идеи выглядят вполне удачно, но у Вилескаса, увы, квартира не предназначена для подобного рода операций – сколько ему потребуется искать необходимое лучше не уточнять. И даже с этим Агуэро приходит к единственному неутешительному выводу: одному никак.
[indent] – Отдышись, тонизирующее заклинание еще должно действовать.
[indent] Он хватает мобильник из заднего кармана джинсов, выходя из комнаты, но дверь не закрывая – пока ждет ответа на том конце, наблюдает за Бойко на случай необходимости начать что-то предпринимать вот прямо сейчас.
[indent] Агуэро не соврет, сказав, что ему неловко тревожить Аншеля – последнему работы хватает и без этого, особенно с недавним пополнением инквизиции еще зелеными новобранцами. Агуэро может обратиться к сотруднику рангом попроще, чтобы Аншель не заработал лишние хлопоты. Агуэро все-таки еще способен попытаться сделать все сам, но если он сделает хуже – а он все-таки не квалифицированный медик ни среди иных, ни среди людей – то, скорее всего, придется звонить Аншелю и преподнести двойную головную боль (а то и на всех троих тут хватит).
[indent] Агуэро убеждает себя, что сначала это будет просто консультация, когда Коэн принимает вызов.
[indent] Заранее извинившись за беспокойство и коротко обрисовывая ситуацию (насколько это возможно), Вилескас все-таки проходится по основным подробностям (да, тут пробитая голова; да, регенерация не работает, как надо; да, я попробовал обойти, но вышло, мягко скажем, не очень). Основное добавляет уже в конце:
[indent] – Он хаосит. Бывший. А теперь отступник, поэтому сам понимаешь, почему я не могу привезти его и передать в руки твоих подопечных.
[indent] Вилескасу действительно немного неудобно, потому что дружить с отступниками, конечно, никто не запрещает, но мало кто одобряет – а уж тем более перекладывать на остальных ответственность. Правда, глядя бессмысленным взглядом на голову Стаса в ожидание ответа, Агуэро предполагает, что его неудобство вряд ли стоит сравнивать с дискомфортом перевертыша.

Отредактировано Vileskas Aguero (2019-01-09 18:05:32)

+2

9

Не сказать, что звонок застает Коэна врасплох или же отвлекает. Все, кто сейчас находится в медблоке, не вызывают у него серьезного беспокойства. Или же дела их уже идут на поправку, или же случаи, произошедшие с ними, не настолько значительны, чтобы всерьез переживать за возможный фатальный исход. Но вот детали происшествия, случившегося со знакомым Вилескаса, вынуждают Аншеля нахмурится. Звучит довольно паршиво: с проломленным черепом шутки плохи даже у живучих перевертышей, если старая добрая регенерация заблокирована.

— Я скоро буду, — говорит Аншель. Долго он не собирается: самое необходимое у него всегда наготове. Как раз для самых экстренных случаев, к которым совершенно точно относится этот. Иначе бы голос Вилескаса не звучал... так, как он звучит. Времени на то, чтобы отрефлексировать еще и чужие эмоции вдогон к собственным, у него нет. Потому он поступает так, как должен: перебрасывает дела на зама и обещает вскоре вернуться. Ему везет, действительно везет. В блоке сегодня тихо, никто не спешит напороться на заклятье, нож или чье-то плохое настроение. А это значит, что можно отлучиться и заняться бедами еще не знакомого ему отступника.

Тревога в голосе Вилескаса заставляет поторопиться, а отсутствие пробок на дорогах только способствует этому похвальному желанию. В дороге, как назло, звонит Магда — сестра будто нутром чует, когда ее непутевый шлемиль-брат с упоением мазохиста втягивается в очередной переплет. А может, и впрямь наградила его каким-то артефактом под видом подаренного ею лет пятнадцать назад браслета, кто же знает его сестру. Его идеальную во всем сестру, умеющую обманывать время и быть на два шага впереди своих соперников. Возможно, поэтому ее карьера сейчас процветает и у нее есть все шансы стать начальницей отдела. А у Аншеля — сомнительного рода старая связь с хаоситом и не менее сомнительного рода альтруистические акты, которые ничего ему не принесут в будущем. Потому отец доволен Магдой, выстроившей свою жизнь в соответствии с принятыми в семье Коэнов стандартами, а им, Аншелем, нет, потому что строить он умеет только воздушные замки. И то скверно.

Поднимается на нужный этаж, нажимает на кнопку звонка, берется за ручку двери, чтобы толкнуть ее, когда услышит шорох ключа в скважине или скрежет отодвигаемой задвижки. Ручка совершенно внезапно поддается — похоже, дела еще серьезнее, чем кажется, раз даже двери не было уделено должного внимания.

— Вилескас? — окликает его Аншель в полутемном коридоре и протягивает руку для пожатия.

Конечно, не при таких обстоятельствах Аншель думал впервые побывать дома у сослуживца, но судьба особо не интересовалась его мнением, разыграв именно эти карты.

— Как пациент? Состояние изменилось, пока я добирался?

Картина, которая предстает взору Аншеля, весьма живописна. И сильно ему не нравится с первого взгляда. Но перевертыш, за которого так переживает Вилескас, в сознании и это, пожалуй, хорошо. Пока что.

— Привет, — он подходит ближе к кровати, ухитряясь в присутствии раненого сохранять добродушно-беспечный вид. — Я — Аншель. Давай тебя посмотрим.

Сканируя, Коэн чувствует присутствие чужого колючего заклинания — вот оно, готово ощетиниться иголками, если приблизиться к нему не с той стороны. И определить, какая у него «та» сторона, — задача не из легких.

— Я могу избавиться от этой дряни, но ему будет больно. Очень, — подчеркивает Аншель, переведя взгляд на Вилескаса. Маг вытягивает из кармана маленький флакон и отвинчивает крышку.

— Зелье поддержит в нем жизнь, пока я буду работать. Предупреждаю, на вкус это еще та гадость. Хорошие новости — достаточно и одного глотка.

Ему хочется быть добрее, попробовать убедить в том, что он сделает все, что от него зависит, чтобы спасти жизнь того, о ком практически ничего не знает. Но на все сантименты потребуется время. Которого, естественно, нет.

— Вилескас, поможешь мне? Не давай ему сильно дергаться.

Впрочем, это все равно неизбежно. Если бы с Аншеля кто-то сдергивал чье-то заклятие, он бы ужом вертелся. Даже с проломленным черепом.

+2

10

Стас привык, когда ему больно. Он всякое на своем веку повидал, большую часть никому - даже своим врагам - не пожелает, он вообще не привык желать кому-то зла, да и страданий точно. Жизнь сама распределит все по твоим заслугам и делам - они всегда приведут тебя туда, куда ты должен прийти, сделают с тобой то, что ты заслужил. Редко, когда бывает иначе. Поверьте, он проверял.
Сейчас происходящее с ним не поддается вообще никакому анализу, потому что ничего, кроме отвратительной ноющей боли, время от времени переходящей в нечто похожее на пытки, кроме слабости, которой наполняется тело после того, как боль на несколько секунд отступает, не чувствует. Кажется, что он устал, что он смертельно устал, но сдаваться Стас не собирается - уж точно он не подохнет в подворотне после нападения какого-то сопляка, только что высунувшего нос из-за маминой юбки, который притащил "старшего брата", чтобы тот проследил, чтобы младшему не начистили пятак в первой же драке. Можно было бы сказать, что это не честно, но в реальном мире редко когда речь идет о честности, если уж быть до конца откровенным.
Из-под полуприкрытых век Стас смотрит на Хавьеровича, который куда-то звонит и с кем-то разговаривает, описывает всю ситуацию и просит приехать. Ладно, он позвал на помощь кого-то, кто в проблеме Бойко точно разберется и поможет - это радует. Колдун возвращает свое внимание к нему и Стас немного криво, но все-таки улыбается.
- Спасибо... - тихо и сипло, сорванным голосом говорит он, переводит дух, отвлекаясь от собственного полуапатичного состояния, - И прости... Что так вышло... - понятно, что от этих слов легче никому не станет, ему - тем более, но Стас чувствует острую необходимость сказать это именно сейчас, потому что предательская мысль о том, что ему, все-таки, придется подохнуть от рук каких-то мудаков, что просто шли мимо, все равно колет куда-то под ребра. Или, может быть, это просто отголоски того дерьма, которым его околдовали - тут уже не разобраться.
Стас прикрывает глаза, пытаясь расслабиться, отвлечься от того, что у него расколот череп, через дырку в котором можно наглядно убедиться в том, что мозг у перевертыша все же есть, кто бы что ни говорил, но тут же снова смотрит в потолок. Лежать с закрытыми глазами и тошно, и попросту опасно для его жизни - потеряет сознание и в себя больше никогда не придет. 
Почему-то думает о том, что Оливер расстроится, когда узнает, что ему больше не вломить перевертышу по ребрам с ноги, пытается усмехнуться, но голова и остальное тело активно протестуют, заставляя Стаса выругаться.
Хлопок входной двери неприятно отдается в затылке, Стас рассматривает появившегося в спальне колдуна, который выглядит слишком уж жизнерадостно для всей сложившейся ситуации. Хотя, с чего бы это ему переживать? Не он тут пытается не попрощаться с жизнью. На все комментарии колдуна по имени Аншель Стас только и находит, что поднять большой палец, соглашаясь со всем, что с ним тут собираются делать - выбора все равно нет. Он делает глоток какого-то мерзкого зелья и почти скулит от добавившихся ощущений: блять, еще хоть раз он полезет в такую драку... Хотя, полезет, конечно, просто не сможет не полезть. Это же он.
Когда колдун начинает снимать с него это заклятие, Стас сначала думает, что ничего такого вроде бы и не происходит, зря пугали, а потом понимает, как сильно он ошибался. Боль такая, что трудно перестать не думать про нее, трудно расслабиться. Стас изгибается, но у Вилескаса крепкая хватка, хотя Стас все равно сильнее, да и сейчас не может себя контролировать. Он хватается за запястье Агуэро, впивается пальцами, едва не ломая кости, гнется, орет, но все равно помнит, что лучше не дергаться.

+2

11

[indent] Агуэро смотрит на голову перевертыша и судорожно перебирает в голове собственные варианты действий, если все резко покатится в тартарары. Полезть самому с риском сделать хуже? Поддерживать до последнего в ожидании Аншеля и молится, чтобы внутренних сил Стаса хватило на оттягивание наступления точки невозврата, когда исправить будет уже ничего нельзя?
[indent] – Ты-то причем? Не сам же голову разбивал о заклинание, – слабо улыбнувшись, говорит мужчина, пытаясь сбавить градус напряжения.
[indent] Вилескасу хватает решительности с ходу придумать ответ на заковыристый вопрос про Двор или про Принца. Вилескасу хватает решительности дать отпор любому иному, поэтому когда-то он задержался в инквизиции дольше, чем следовало. Вилескас не знает, откуда бралась его решительность в годы работы в медицинском блоке – скорее всего, разум постепенно затер воспоминания и ощущения об этой практике, спрятал полученный опыт настолько глубоко, что белый халат на собственных плечах, скорее, собьет мага с толку, чем придаст больше решительности.
[indent] С этим, вероятно, нужно что-то делать.
[indent] Шаги за дверью выдергивают его из размышлений, и тяжелый груз будто отступает назад, освобождая плечи, позволяя расслабить и опустить их – приезд Аншеля все-таки внушает колоссальное количество уверенности, чтобы Вилескас смог отвесить себе мысленную пощечину и привести свое эмоциональное состояние в порядок.
[indent] Будь ты магом хоть высшего ранга, без контроля над собой можно обернуть собственную магию против самого себя.
[indent] – Привет. Спасибо, что приехал, – Агуэро плохо видит выражение лица медика, пока глаза привыкают к тусклому свету в коридоре. – Вроде ухудшений нет – пока что.
[indent] Оптимизм – это прекрасно, пока не начинает излишне преуменьшать серьезность проблемы. К тому же, это не беседа из серии «решаю вопросик», а попытка сохранить чужую жизнь, да и заигрывания со смертью никогда не приводили к чему-то хорошему.
Бойко, как и всегда, полон решительности – колдун уверен: отрежь перевертышу голову, тот все равно не поддастся отчаянию – Вилескас лишь согласно кивает, вставая рядом с кроватью.
[indent] – Думаю, немного боли можно и потерпеть, – замечает Агуэро и коротким заклинанием покрывает комнату звукоизоляцией. Пусть соседи спят сегодня спокойно, они уж тем более не виноваты в нравах живущего с ними бок о бок мира.
[indent] «Впрочем, как и зелья».
[indent] – Да, конечно.
[indent] Устраиваясь удобнее и упираясь коленом в кровать, Вилескас наваливается всем весом на плечи Бойко, стараясь не мешать Аншелю подбираться к ранению, и за несколько секунд до начала «лечения» говорит уже перевертышу:
[indent] – Просто не рассчитывай, что Черных тебя не достанет с того света.
[indent] Возникшему затишью не удается обмануть Агуэро, который отсчитывает секунды до первого болезненного спазма у Станислава – когда того выгибает от боли, Вилескасу и самому становится не по себе. Об этом приходится быстро забыть: кажется, его собственные кости начинают трещать от хватки перевертыша.
[indent] Выдыхая со свистом, маг кривится от боли, напоминая себе, что Бойко сейчас в разы хуже – не очень-то помогает, когда с ощутимым усилием воли заставляешь себя не отдергивать руку – и что его-то кости срастить будет совсем не проблематично.
[indent] Бывало и хуже.
[indent] Чертыхнувшись, Агуэро на пару секунд прикрывает глаза, собираясь с мыслями и убеждая себя, что лезть под руку Аншелю не надо, однако по визуальной оценке кажется, что Стасу становится лишь хуже.
[indent] – Так и должно быть? – Едва слышно уточняет он, бросая короткий взгляд на Коэна.
[indent] Иногда Вилескас и сам был не против проклясть своих коллег по происхождению за изощренную фантазию.

Отредактировано Vileskas Aguero (2019-04-09 00:11:06)

+2

12

Хорошо все-таки, что Вилескас ведет себя просто идеально — ни тебе паники, ни гнева, ни миллиона ненужных вопросов. И того, и другого, и третьего со стороны родственников и друзей пациентов в жизни Аншеля предостаточно. И хотя он в жизни бы не позволил себе на ком-то сорваться, он всегда выматывается, объясняясь с теми, кто переживает за других. Себастьян бы сказал, что это все из-за не в меру развитой эмпатии, но кто вообще спрашивает Себастьяна?

— Спасибо, — кивает Аншель, засучивая рукава рубашки. Благодарит и за то, что соседи Агуэро не узнают о том, что происходит за стеной. Зелье, как положено, оказывает нужный эффект. Гримаса на лице незнакомца — спросить, что ли, потом его имя, а впрочем, так ли это важно — говорит об этом весьма красноречиво. Теперь хотя бы можно не тратить время и силы еще и на поддержание в нем жизни во время чтения длинного и, надо сказать, довольно муторного заклинания. Зато эффективного.

Став у изголовья кровати, Аншель вдруг стискивает напряженное плечо Вилескаса, вкладывает в этот жест все несказанное, все, требующее подбора правильных слов, интонаций и фраз. Тут же отпускает и концентрируется на своем больном, а точнее — на ране на его голове. Маг вытягивает руки, держи ладони над головой перевертыша и читает заклинание на иврите. Шелестящим, едва слышным шепотом. Не пропускает ни слова, не позволяет заминки. Проклятие предстает перед ним налипшей паутиной, которую нужно крайне осторожно снять. Аншель аккуратно, чуть ли не самыми кончиками пальцев касается этой иллюзорной ткани чужой магии, но все же забирает ее. И это, несомненно, больно. Судя по крикам — безумно больно. Судя по обеспокоенному тону Вилескаса — несказанно больно. Но так надо.

— Потерпи еще немного, пожалуйста, — просит Аншель, обращаясь с явственной жалостью в голосе не то к перевертышу, не то к Вилескасу. А может, к обоим сразу. Да и к себе заодно. Но дать длительную передышку он сейчас не может и обрушивает на уши всех присутствующих еще одну порцию иврита.

Прервется надолго сейчас — придется вернуться к исходной точке, а второго такого раунда перевертыш может и не выдержать. Да у самого Коэна будут трястись руки, а это точно ни к чему хорошему не приведет, кроме как к летальному исходу (и хорошо, если одному) и поганому настроению. Ни того, ни другого нельзя допустить — смерть пациента, кем бы он ни был, всегда отражается на состоянии Аншеля плачевно. Дело даже не столько в чувстве вины, хотя и оно будет подтачивать с неделю или две. Или дольше. Об этом он, впрочем, вслух не рассуждает. Кто бы ни проклял этого несчастного, пусть его имя вернется домой с другим владельцем.

Паутины остается все меньше, равно как и сил у Аншеля. На лбу выступает испарина, ладони неприятно ноют, а тупая боль, кажется, решает навеки поселиться в висках. Но это сущие мелочи, которые не останавливают Аншеля на пути к завершению цепочки предложений на языке, который он никогда не считал родным. Но с которым как-то незаметно для себя сильно сросся.

— Хорошо, — бесцветно говорит Аншель скорее себе, нежели другим находящимся в комнате. Делает глубокий вдох, встряхивает руками, словно на тех еще налипла злосчастная паутина. Подушечки пальцев немеют, словно он только что касался льда, а не чужой магии. Аншель смахивает челку со лба назад и вновь сканирует больного. Положение дел теперь ему нравится, и маг дергает краем губ в какой-то пародии на улыбку, столкнувшись взглядом с безымянным (все еще!) перевертышем.

— Вы оба здорово держались. Дальше все, путь для регенерации свободен. Я бы предпочел остаться, пока рана не затянется, — добавляет Аншель. В конце концов, эти двое все равно вряд ли сейчас куда-то спешат.

— Вилескас, что с рукой?

+2


Вы здесь » dial 0-800-U-BETTER-RUN » недоигранное » live hard; never die


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно