кто идет в яму? обычно ошалелые сопляки, чтобы поднять свой уровень и вырвать себе уютное место при дворе. реже туда суются «старички», а если уж пришли, то будьте готовы стать их пушечным мясом. ведь они там, чтобы показать кто здесь папочка. эрна пришла в яму от скуки, она уже достигла дна и ей оттуда постучали.
— до летального? — вампир кривится в усмешке, за которой скрывается неуверенность в собственных силах.
галлахер щурится — господи, как же ей надоели эти бравые храбрецы — улыбается, душит в себе желание сбить с оппонента всю спесь. правда в нынешних обстоятельства она ничем не лучше своего противника.
— хватит и нокаута.

эрна подставляет ногу и сгибает противника пополам, отпускает только услышав заветный хруст костей. тело противника летит в угол, кажется он кашляет кровью в то время, как девушка водит хороводы вокруг него.
ну же, не говори, что все так быстро закончится?!
столкновение ее ботинка с его лицом обещает галлахер легкую победу и плотный ужин, летящие на землю ошметки крови — тому подтверждение. переполненная азартом и возбуждением от битвы, девушка поворачивается к улюлюкающей толпе.
никогда, слышишь, никогда не поворачивайся к противнику спиной, если только он уже глубоко не мертв. казалось бы, такая простая истина, но в припадке эйфории она размазывается по черепной коробке эрны, заставляя ее совершить большую ошибку. парнишка минуту лежавший почти в коматозном состоянии, поднимается и нападает сзади, как самый последний мудак. он жадно грызет ее плечо, надеясь оторвать кусок побольше.
жгучая боль смешивается с уязвленным чувством собственного достоинства. этот самый коктейль заставляет девушку открыть рот и захватить как можно больше воздуха, давя в себе крик. галлахер машинально хватает вампира за шею, надеясь ее свернуть, но парень оказывается куда более проворным, особенно для того, кто только что выхаркал половину своих легких.
сука!
она успевает закрыть глаза, когда парень начинает рыть ее лопатками траншею в бойцовской яме. ноги беспомощно разрезают воздух, досада и разочарование заполняют ее доверху, мешая думать рационально. соберись. получается только наоборот — иной обнимает ее за талию и бьет раза два о землю, видимо надеясь переломать ей хребет. казавшиеся бесполезными еще секунду назад ноги помогают вырваться и дать сдачи обидчику, правда сил подняться уже почти не осталось.
видимо стоило лучше поесть.
картинка размазывается и последние пятнадцать минут боя галлахер запоминает очень плохо. итог: боль, боль, боль, ее собственная кровь; кажется половины правого бока уже нет; во время падения периферийное зрение успело выцепить знакомую фигуру немца.

отползая в темный угол, словно подбитая собака (собственно, а почему словно-то?), эрна пытается оценить весь масштаб катастрофы и не вырубиться прямо тут на липком полу ямы.
обычная рабочая поездка в портленд резко приобрела кровавый оттенок и горький привкус унижения. развлеклась? кажется острых ощущений галлахер хватило еще лет на двадцать вперед (нет). она жадно ловит воздух губами, позабыв о бесполезности сего действия, и судорожно пытается вспомнить знакомых целителей в радиусе километра хотя бы.
— fuck, — вместе с ругательством выплевывает темный сгусток крови. тот кто может помочь — поможет только отправить ее на тот свет. испортить отношения с хорошим целителем — done, еще в прошлом году; ей тогда это показалось досадной мелочью, сейчас иной это кажется самой глупой ошибкой за всю ее жизнь.
утопая в несправедливости этого мира и собственной глупости (что ты там думала про тупую храбрость и ошалелых сопляков?), девушка снова ловит в поле зрения фигуру гессе.
— эй, — бурлящий набор букв падает на землю, — скажи мне, что ты этого не видел?
бруно ухмыляется, а эрна стыдливо прикрывает руками дыру в правом боку, словно она оказалась голой перед старым знакомцем.
— ты-то поди таких на завтрак употребляешь?
последняя попытка сохранить лицо и повернуть события в черный юмор могла бы быть удачной, если бы через секунду эрна не отрубилась второй раз за вечер.

а теперь тебе скучно?

Отредактировано Erna Gallagher (2018-12-28 00:12:54)

стыд вперемешку с унижением оставляют горький вкус на языке и памятный ожог на остатках души. эрна никак не может поймать в фокус глаз лицо бруно, когда тот резкими движениями возвращает ее в вертикальное положение. картинка окружающего мира кренится куда-то в бок, девушка старается вспомнить все заповеди, которым ее учил морган.

ты уже мертва.
боль только у тебя в голове.
то, что мертво, умереть не может.

последнее кажется фраза из какого-то человеческого сериала, но разве это так важно в данных обстоятельствах? гест натягивает свою куртку на галлахер, она чувствует небольшое облегчение — срам прикрыт.
— часов шесть назад, — вместе со словами на языке ворочает воспоминания о последней кормежки. очередную волну стыда прячет (читать: неумело прикрывает) за ухмылкой, которую кидает в сторону бруно.
он ловко и крепко подхватывает девушку под локотки, помогая ей двигаться в сторону выхода, пока толпа продолжает вскрикивать, наблюдая очередные голодные игры — на ринге новая пара трибутов. у галлахер нет сил даже повернуться в ту сторону, она хочет только на воздух.
человечность отзывается внутри нее фантомом в любой патовой и не очень ситуации. вот она глотает воздух, словно он ей нужен (не нужен); радушно впускает в себя килотонны боли, будто давно не виделась с ней (и правда давно).
— он вроде бы младше меня, — галлахер перестает плеваться кровью, и начинает плевать словами, — по-моему даже уровнем ниже.
она хочет заткнуться, но у нее ничего не получается, поэтому она старательно продолжает закапывать себя в глазах немца. с другой стороны, разве может быть еще хуже? в последний раз когда они виделись, девушка достала ему подлинник вермеера, создавая вокруг себя ореол «пусть я и младше, но могу я не меньше».
— мне стало скучно, и я решила сюда заглянуть, — господи, остановись уже! — я в край растеряла все боевые навыки, в людском мире все такие податливые, не то, что здесь.
девушка только успевает передвигать ногами, хотя это громко сказано, основную работу делает гест, почти тащит ее на себе. когда они выбираются из злосчастной ямы, на эрну накатывает отрезвление от происходящего (опять эта фантомная человечность). вместе с отрезвлением приходит удивление — когда это гессе переобулся в заботливую няньку? иная помнит старшего только в качестве самовлюбленного, эмоционально-скупого ценителя искусства.

— слу-у-у-у-у-шай, — тянет гласную, цепляясь сильнее за руку бруно, — а когда ты успел получить навык заботы? — давит усмешку вместо вопросительного взгляда, — этому вдруг стали учить инквизиторов?
на последнем вопросе она ловит его чуть нахмурившийся взгляд — и почему морган не научил тебя вовремя закрывать рот? — и невероятную силу, сквозящую через любое его движение. где-то на подкорке сознания галлахер пробегает мысль, что ее старый знакомый поднял свой уровень, но она даже не успевает проанализировать это.
взгляд упирается в огромную черную тачку — шевроле тахо — к которой гест подводит ее.
— твоя? — брови иной непроизвольно ползут вверх, а количество вопросов, которые необходимо срочно задать приближается к трехзначной цифре.
— садись, — ему стоило бы закатить глаза в этот момент. вместо этого он открывает дверцу переднего сидения и усаживает туда эрну, которая возможно уже не так уж ему и нравится со своим щебетанием (откуда в ней только силы? секунду назад же умирала). девушка с любопытством наблюдает за движениями бруно, стараясь подавить внутри вновь разгорающееся пламя, имя которому боль.

— ты уже мертва, — едва шевелит губами заветную мантру моргана, — боль только у тебя в голове.