Эйдан видит тени. Тени что-то говорят, но он не может разобрать, что именно.
Эйдан сидит, прислонившись спиной к стене. Ему холодно, выступающий край кирпича неудобно давит на спину. Он сидит на каком-то гравии, у него затекла рука.
Тени перестают перешептываться. Одна из них отделяется от толпы и начинает плыть в его сторону.
Эйдан знает, если она приблизится на достаточное расстояние, то он умрет: не выдержит, оно высосет все его силы, лучше смерть, чем вот это. Оно приближается. Эйдан дышит через раз. Эйдан пытается закрыть глаза, но не может. Эйдан пытается пошевелиться, но не может. Кажется, у него сломан позвоночник. Эйдан пытается хотя бы моргнуть, но не получается даже это. Даже дышать уже не получается.
Тень замирает около его колена и начинает наклоняться. Эйдан пытается кричать. Или разбить голову о кирпич. Или проснуться.
Да, он должен проснуться. Вздрогнуть. Вскочить. Проматериться в темноту.
Тень продолжает наклоняться.
Эйдан не помнит, что было раньше. Не помнит, как здесь оказался. Знает только, что обречен. Это конец. У него нет надежды и выбора.
Тень наклоняется, и Эйдан видит Тьму.
Из тех, из самый страшных, детских сказок. Ночных кошмаров. Бредней сумасшедших.
Ту самую тьму, которая прячется под кроватью.
У Тьмы нет лица, но Эйдан все равно видит кровавую пасть.
А потом Эйдан начинает слышать звуки.
Это не Тьма, это то, что приходит из тьмы.
Эйдан слышит всхлипы, рычание, копошение где-то за спиной.
Эйдан сидит, прижавшись к кирпичной стене, и не может понять, что происходит.
Это сон. Это не может быть ничем другим, только сном.
Эйдан знает, что скоро умрет, но Тень почему-то медлит.
Эйдан никогда бы не подумал, что смерть во сне может быть такой страшной.
Тень протягивает руку (или то, что у нее вместо руки) и что-то предлагает, сует под нос. Эйдан чувствует, как нечто отвратительно липкое течет по губам и подбородку.
Если Эйдан это сожрет, он умрет, он уверен. (Зато умрет быстро, дурашка)
Эйдану, наверное,  должно быть совестно. Эйдану, наверное, должно быть стыдно. Эйдан, наверное, совсем идиот, но он отказывается. Эйдан хочет жить, пусть даже вот эти вот последние пять минут.
Помотать головой или как-то по-другому выразить свое не согласие он не может, только плотнее сжимает губы.
Тень настаивает. Теперь это нечто закрывает даже нос. Эйдан только плотнее сжимает губы.
Рядом что-то хлюпает и обхватывает запястье.

В реальной жизни тихая ночь.
В реальной жизни Эйдан лежит на кровати, простыни которой пропитаны потом. У Фишера все в порядке с позвоночником и дыханием, но он все равно не движется и сдавленно дышит последние полтора часа.
Если бы рядом была Сандерс или Хейли, они бы что-то заметили. Они обязательно врезали бы ему по морде. Или облили бы водой. Или столкнули бы с кровати на самый крайний случай.
Хейли или Сандерс бы справились. Какая-нибудь случайная подружка, возможно, тоже, но Эйдан один.

Завтра напишут, что мелкий клерк и тихий сосед скончался от сердечного приступа во сне.  Если, конечно, его найдут завтра, а не через три месяца.
Во Дворе, скорее всего, подумают на какого-нибудь мага. Не исключено, что виновного назначат быстро.
Ходили слухи, шепоты, что с тенью в последнее время что-то не то.
Эйдан теперь в курсе, спасибо.
И Эйдана есть завещание.
Если бы только Фишер мог снова стать черепахой.

[indent] Эйдану как-то удается чуть-чуть повернуть голову. Каким-то чудом, вестимо. От этого чуда в той самой голове раздается набат. Кости ломят, на языке пересыхает. Эйдан думает, что он совсем идиот, потому что отказался от легкой смерти. Скорее всего, так оно и есть.
[indent] Все обязательно умрут. Исключений еще не было. От смерти еще никому не удавалось сбежать.
От Тени — бывало, но, видимо, не в его случае.
Эйдан пытается вспомнить, как он сюда попал и зачем он вообще сюда поперся. Для артефактов есть Итан, для всего остального — маги. Задача Эйдана — следить, чтобы кофий подавался вовремя. И какао. И вообще.
Эйдна тут поверил, что уже навоевался и что на его век хватит.
Идиот.
[indent] Идиот дважды, потому что даже не в состоянии поднять руку. Лучше смерть, чем церковь. Лучше смерть, чем плен. Лучше смерть, чем газовые печи. О, еще был напалм.
От напалма по несколько недель скулили, как сучки, даже перевертыши. Люди в целом вообще не выживали. И после этого кто-то пробует утверждать, что вампиры с, прости господи, оборотнями — кровожадные. Люди — бедные жертвы.
Фаворит миллион раз прав. Да и Пастырь, будь он не ладен, тоже. Райский плод — грех. Свобода воли — грех. Люди к такому не готовы. Особенно это стало очевидно, когда они бросили камни и палки и перешли к чему-то поинтереснее.
Перевертыши убивают быстро, жертва вампира умирает практически в экстазе.
Дыбу, бомбу и социальные сети придумали люди.
Ну и кто, спрашивается, после этого зверь?
Эйдан рассказал бы кому, да не может. Пошевелить губами и то не может.

[indent] Он помнит, что это сон. Но это сон, из которого нет возврата.
Если он дотянет до утра, то, может быть (МОЖЕТ БЫТЬ), Хейли его хватится. Все помнят, что было, когда Эйдан вдруг не пришел на работу без предупреждения (безудержная вакханалия, нервная Хейли и бесследно пропавший маг, который так и не вышел на связь).
Если Фишер очень-очень постарается, то он дотянет до восьми (15 минут на оценку обстановки, 40 минут на дорогу), Хейли справится. Хейли сможет его разбудить. Или найдет кого-нибудь, кто сможет.
Фишер не знает, что он делал бы без Хейли.

[indent] Эйдан пробудет считать секунды. Триста штук — пять минут. Целых пять минут. Вот только Эйдан не уверен, что время здесь идет так же. Может быть, в реальном мире он только-только уснул.
Как жаль, что Эйдан не храпит. Говорят, иногда можно проснуться от собственного храпа. Жаль, что Эйдан не перекатывается по кровати во сне (как некоторые), тогда бы у него был шанс свалиться и приложиться всем еблом об пол. Жаль, что Эйдан даже не заводит сраный будильник, потому что режим годами, нахера, он и так проснется.
Фишер никогда не закрывает окна, но не может надеяться на то, что свет разбудит его и в этот раз.

[indent] Правая рука горит огнем. Фишер знает, что в правой руке что-то есть. Он чувствует, как нечто начинает пробираться выше по предплечью. Если они успеют добраться до сердца — ему конец. Если до утра далеко — ему конец. Если он не проснется сейчас — ему конец. потому что он уже давно не чувствует ног. Он вообще плохо понимает, что он чувствует. Помимо абсолютного всепоглощающего ужаса.

[indent] Фишер слышит, как скрипт отворяемая дверь. Почему-то от двери тянет теплом. И светом. Хотя Эйдан не видит. потому что по-прежнему не может повернуть голову.
Дверь — странная. Потому что от дверей обычно тащит холодом и сквозняком. Вот эта — особенная.
Может быть, потому что Хейли успела.
Эйдан пытается поднапрячь все свои силы и посильнее ударится затылком об стену. (Говорят, если вычудить что-нибудь такое во во сне, то проснешься. Главное, что бы не насмерть. Потому что смерть в этом сне — окончательная. Потому что это новый уровень сна. Сон во сне. Сон в тени. Сон непосредственно связанный с тенью. Тень не зла и не милостива. У тени есть свои законы, и есть ты заблудился — это только твоя вина: тень все равно возьмет свое)

[indent] Эйдан пытается позвать Хейли — в кто, если не она? — сообщить ей, что он здесь. Но только не смотри, ни в коем случае не заглядывай под капюшон. Он на этом и проебался.
Эйдан же не сразу сообразил, что он спит. И не сразу понял, что с ним что-то не так. И даже не сразу вкурил, что все это кошмар.
Темные улицы его никогда не пугали. Мерцающий свет фонарей, наверное, тоже. Эйдан долго бродил по пустынным улицам, его это тоже не смущало: а потом он вдруг внезапно увидел человека в странном балахоне. Человек, странно (не по-человечески) изогнувшись (лучшая гимнастка обзавидовалась бы), практически уткнувшись носом в собственные колени, разглядывал что-то на земле.
Эйдан просто хотел спросить сколько времени. А потом этот странные человек поднял голову.

[indent] Эйдан не помнит, что было между, но надеется, что Хейли его спасет.
— Не смотри... на... него.., — Эйдан больше хрипит, чем говорит, да и то совсем тихо. Но это лучшее, но что он сейчас способен. Эйдану только остается надеяться, что Хейли его услышит.
И что Хейли не пострадает.
Эйдану будет тяжело следить за обстановкой без нее.
Но при необходимости он, конечно же, справится.
Солдат он или где?

Отредактировано Aidan Fisher (2019-01-27 22:56:10)