родственные связи: Айзек Хэммонд - брат-близнец с поехавшим шифером

Элис нравятся группы поддержки.
Она приходит туда хохмы ради, мол, что там люди могли придумать хорошего, а потом внезапно досиживает до самого конца. Ничего не рассказывает конечно, но это, как выяснилось, нормально для первого раза. Во второй раз она называет свое имя. Не то старое, не те бесконечные, которая она меняла как перчатки, нет, они ей больше не нужны - ей нужно привыкнуть к тому, что теперь она Элис.
Это имя ей нравится, потому что она не может слышать в своей голове, как его произносит он. Ей вообще теперь нравится все, что не звучит в ее голове его голосом, хотя раньше ей казалось, что таких вещей просто нет.
Она любит бургеры с картошкой фри, потому что ест их как свинья, что не подобает леди, которой она была раньше. Любит свою короткую стрижку, потому что может представить, как он недовольно бы закатил глаза, увидь ее в таком виде. Она любит брюки и тяжелые ботинки.
А не любит она вспоминать. Во всяком случае, первые лет 20 после того, как все же убежала от него.
-Элис, ты хочешь нам что-нибудь рассказать?
Она не очень хочет, но ей кажется, что пора.
Похотливый отчим, как она успела понять, это вообще классика жанра. Собственно, вдаваться в подробности о мудотчиме и матери-истеричке, променявшей родных детей на мужика, ей не особо и хотелось - у нее было время это пережить, тем более что, как оказалось потом, в жизни случается пиздец и покрупнее. Она этого не говорит, но еще ей кажется, что убийство обидчика неплохо помогает. Всем бы этим несчастным женщинам она бы дала один простой совет - убейте утырка нахрен. Как вы почувствуете себя в безопасности зная, что оставили зло безнаказанным? Элис даже может дать пару частных советов, как лучше укокошить мудака и скрыться так, чтобы тебя потом не нашли, но предпочитает держать это все при себе.
В глазах проженных жертв различного абьюза нет жалости - это ей и нравится. Жертвой она себя никак не чувствует. Никто не спрашивает, но все понимают - до самой сути истории еще далеко. Эти женщины с замученными и суровыми лицами видели таких, как она, не раз и не два, им не надо подсказывать.
Она рассказывает про отца. Запинается, когда доходит до пробуждения силы, вдруг вспоминает, что ах да, об этом же нельзя говорить здесь. Быстро склоняет все к половому созреванию и осознанию себя как женщину, и, воде бы, это прокатывает,
Рассказывать про отца сложнее, потому что ему правда верили. Хэнк хотя бы не скрывал, что Долорес - просто упругая дырка, которой у его жены давно уже нет. Иногда эта дырка была ему нужна, он приходил в ее поисках и, найдя, уходит, возвращаясь к привычной всеобъемлющей ненависти. Отец другой. Он непривычно добрый, непривычно щедрый. А еще, в отличие от Фрэнка, очень красивый.
Глядя на него, Долорес впервые задается вопросом - она тоже красива? Все твердят, что они так похожи, значит, и она тоже может быть красива. Она проводит у зеркала ежедневно не несколько часов утром и вечером: рассматривает себя. Изучает, запоминает, а потому видит, как из гадкого замученного утенка постепенно превращается в симпатичную девушку. Отъедает щеки и грудь,учится ухаживать за волосами и кожей. Все это, плюс собственная комната конечно, заставляют ее себя ощущать чуть ли не принцессой в сказочном замке, и она позволяет себе то, чего не позволяла до этого никогда - расслабиться. Заводит парфюм, чтобы вкусно пахнуть, громче смеется, не боясь, что услышат. Даже вешается отцу на шею пару раз в порыве нежности, запихивая поглубже мысли о том, что любящий отец обнял бы в ответ. Он и так дал им слишком много, она чувствует, что нельзя просить большего.
А потом в ней просыпается магия, о чем она, как уже было сказано, не упоминает, хотя и очень хочется, ибо момент для истории и правда важный. Это сейчас она знает, что созрела поздно, что магов-полукровок в обществе не жалуют, что путь изучения магии тяжел и тернист...Тогда она была просто восторженной девочкой, жизнь которой все больше и больше походила на сказку.
Учеба ей дается неплохо. Она не хочет давать себе оценку выше, несмотря на похвалу отца, потому что хорошие девочки должны быть скромными. Пока отец ее хвалит - ее мало что волнует. Пока отец ее хвалит - она готова пойти за ним хоть на край света...Хоть в подвал.
Она даже не удивлена. Не слишком шокирована. Скорее - зла. Чертовски зла на себя за то, что поверила, что забылась...
Историю она заканчивает сухо - сбежала. Потом переехала и нашла покровительницу, занялась своим образованием. О том, что сменила имя даже упоминать не надо - тут больше половины таких находчивых.
В перерыве к ней подходит девушка, и тихо говорит, что было же что-то еще. Что в рассказе словно бы белые пятна, что чувствуется, что она что-то опускает. Она не ругает ее, просто советует рассказать целиком, мол, только так это сработает.
Логика в ее словах есть, но больше в ту группу Элис не приходит.
Да, черт возьми, она была не одна. Да, у нее есть чертов брат-близнец, был тогда и есть где-то сейчас, если конечно не сдох уже под своими вонючими трупами, а если и сдох - то и слава сидхе.
Да, его зовут Айзек. Да, это из-за него, только из-за него она решилась на побег от Фрэнка. Это о нем, а не о себе она думает в первую очередь, когда прикладывает Фрэнка веслом по голове и сбрасывает в воду.
Это он пытается нашептать ей, что отец какой-то немножко странный, это его слова она игнорировала, за что и чуть не поплатилась. И да, это он ее спас тогда.
Она его во многом превосходит, кроме, разве что, безумия и хитрости. Но это сейчас она понимает, что у брата в определенный момент съехала крыша, тогда ей казалось...Что все в порядке? Скорее, что все так и должно быть. Тупом больше, трупом меньше - какая разница? Пока это не они сами, пусть хоть пачками их кромсает. Чем бы дитятко не тешилось и все такое.
И это сейчас она понимает, что в самом-то главном его и не превосходила. Тогда она даже не поняла, что он с ней сделал. Вернее - сначала не поняла. Наверно, стоило бы удивиться внезапной пропаже тяги к путешествиям и изучению мира. Наверно, стоило удивиться, как хорошо становится, когда Айзек дома и как плохо, когда надо куда-то выйти без него. Наверно, стоило понять, что кошмары, в которых он стоял над ней и смотрел, как она спит - неспроста. А может, ей и не снилось это, она все еще не разобралась, да уже и не хочет.
Да, любовь ее чертова братца была так сильна, что он буквально привязал ее к себе магией. Подумаешь. О чем тут рассказывать?
О том, как года сменяют друг друга, а ты смотришь на все вокруг словно кукла, пригвожденная гвоздем к стене? О том, как собственный мозг начинает будто гореть от одной мысли о том, что пора с этим что-то делать? Или о том, как, мать вашу, сложно привыкнуть к этому чувству и начать сопротивляться желанию просто сесть и вышивать?
Может, стоит еще упомянуть, что первая попытка побега провалилась? Какой дурой она себя ощущала, увидев перекошенное от, подумать только, обиды на нее, лицо брата?
Нет уж, дудки. У этой истории хороший конец, а остальное - всего лишь часть истории.
Она давно не Долорес Хэммонд. Не Марта какая-то там, не Хлоя, не Петра.
У нее уже много лет как новая, теперь уже точно своя жизнь, с которой она, вопреки опасениям брата, неплохо справляется.
Первые двадцать лет дались очень тяжело. Она была уверена, она точно знала, что он ее не найдет, ведь будь иначе - она бы и не стала пытаться. В этот раз она все сделала так, что он скорее рассудок свой найдет, чем ее.
Знает, но все равно иногда пугливо оглядывается по сторонам. В кошмарах видит только его, в хороших снах, в общем-то, тоже. Он сделает из нее изысканную куклу, если(когда?) найдет. Такую, которая точно не сможет убежать. Покорную. Верную. Она же предательница, да?
С последней мыслью смириться от чего-то сложнее всего. У них никого не было, ни у него, ни у нее. Только два Хэммонда, слегка поломанных и попорченных временем, но еще вполне себе бодрых и живых. Она у него больше, чем он у нее, но все же посторонних в этом уравнении никогда не было.
Она не жалеет. Во всяком случае, не так сильно, чтобы рыдать из-за этого ночами или забивать на только что обретенную свободу. Во всяком случае, не так, чтобы хотеть к нему вернуться.
В следующей группе поддержки женщины не такие догадливые, так что Элис остается там. По правде сказать, говорит она, я уже давно все это пережила. Просто иногда(или впервые лет за 50) хочется кому-то рассказать, понимаете? Как-то закрепиться что ли.
Женщины не понимают, но сдержанно улыбаются и кивают.
Секрет выздоровления прост: беги подальше и веди себя максимально непредсказуемо. Элис находит соседку по квартире. Человека, конечно. Она так давно не путалась с людьми. что ему точно не придет в голову искать ее здесь, а если и придет - не сможет. Она окружает себя людьми. Не в том смысле, что дружит, нет, она ни с кем не дружит. Она устраивается секретаршей в агентство недвижимости, ходит по барам, болтает с соседкой на кухне - она намеренно держится к людям как можно ближе, чтобы от нее буквально пахло людьми. Чтобы метка Двора не была заметна, чтобы было непонятно, кто она вообще такая. Конечно, это самовнушение, но ей помогает.
Она смотрит кулинарные передачи, тщетно пытаясь научиться готовить. Покупает себе цветастые лосины и делает вместе с соседкой гимнастику по утрам. Стрижет волосы покороче. потом еще покороче. Отращивает и снова стрижет. Ей нравится меняться. Нравится решать самой, нравится выглядеть так, как "не подобает". Она не создает проблем, но лишь потому, что съезжает от соседки спустя год и пускается в дорогу. Повторяет тоже самое спустя еще год. И снова. Ей нравится нигде не задерживаться подолгу.
С годами ей становится все проще думать о себе, не думая при этом о нем. Он уже не снится, не мерещится в зеркале. Его словно бы и нет уже совсем.
Она начинает ходить в зал. Возвращается потихоньку к магии, пытаясь наверстать упущенное годами простоя. И то и то получается сносно. Сдает, наконец, на права. Однажды на ринге встречается с парнем-перевертышем из местной инквизиции и решается на грандиозную авантюру. Люди ей уже поднадоели, хочется к своим, а ряды инквизиции, как известно, избытком кадров не страдают.
Учиться она никогда не боялась, и ей даже приятно снова этим заниматься спустя столько-то лет. Свое происхождение она особо не афиширует, как и учила Беттина, историей жизни, разумеется, тоже ни с кем не делится.
Учеба пролетает как-то быстро, и вот она уже полноценный Инквизитор при Дворе Его Высочества.
А потом вдруг при Дворе Ее Высочества. Кадровые перестановки ее волнуют не слишком, но новый босс определенно приятнее предыдущего. Она ему тоже вроде бы нравится.
Она и не помнит, чувствовала ли себя когда-то более сильной. Не уверена даже, что действительно была сильнее, чем сейчас.
Привет, говорит она, меня зовут Элис.
Привет, Элис, отвечают ей нестройным хором.

*лучшая защита - это нападение. хороша в боевой магии, не слишком хороша(читай - лучше не просить применять) в защитных чарах
*любимый прием - дробление костей мелкими вибрациями. требует телесного контакта, зато эффект потрясающий
*любит и может в иллюзии, но использует больше для собственной забавы. обожает экспериментировать с пространствами вокруг себя, могла бы подрабатывать магическим дизайнером интерьеров
*у тебя есть защитный артефакт, а у нее - кулак, летящий тебе в нос. изо всех сил старается сделать свое тело как можно сильнее, но палку не перегибает, умело чередуя всякие йоги и пилатесы с кикбоксингом и танцами
*несмотря на воспитанное чувство стиля и любовь к различными цацкам, сумкам, шпилькам, большую часть времени выглядит как пацанка из магазина пластинок за углом, предпочитая футболки ACDC любому платью от Диор, Шанель и вообще кого угодно. Тем больше изумление окружающих, когда она все-таки надевает что-то чисто "женское"
*все претензии и высказывания на свой счет выслушивает с должным интересом, прикидывая мысленно, а так ли людям вокруг важно, сломает она ему челюсть или нет и сильно ли наругают, если ответить взаимностью
*по уровню недоверия к окружающим может соперничать, разве что, с Принцессой, о чем сама конечно не знает
*держит дома кота по имени Стэнли и пса Шазама
*огромный фанат комиксов, пристрастилась к ним, пока жила среди людей

Отредактировано Alice Sheridan (2018-11-12 13:19:19)