Стены давно покосились. От магии, благодаря которой они держались, не осталось и следа. И от той, которая отпугивала случайных посетителей, тоже. Заходите, гости дорогие.
Только никто почему-то не заходит. Заброшенный домик лесника в самой чаще предсказуемо никому оказался не нужен. Тем более, он почти разрушен. Особенно изнутри. Изнутри это выглядит совсем странно: как будто кто-то что-то искал, не нашел, разозлился и разнес все к чертовой матери. Или как будто здесь был ураган. Очень небольшой. Очень локальный.
Даже если кто-то зайдет, ничего страшного, скорее всего, не случится. О том, что Луиз находится именно здесь, догадаться практически невозможно: большая часть ее тела скрыта платьем, которое уже не особенно похоже на платье, на лицо упали кудрявые волосы, покрытые толстым слоем пыли и листьев, влетевших в домик через дыру в крыше. Луиз лежит у самой двери. Дверь исцарапана, но до сих пор стоит на своем месте. Именно стоит. Стены покосились, петли проржавели – дверь стоит и не открывается.
Так было, так есть и так будет.

Дверь падает внутрь и едва не перебивает Луиз ноги. То, что осталось от ее ног. Луиз внезапно обнаруживает, что все слышит и все чувствует. Она вытягивает руку в направлении источника звука и пытается подняться.
Ничего не выходит.
Кто-то наклоняется. Кто-то подносит к ее рту (губ не осталось, уж извините) кружку с кровью. Луиз дергается на полу, мертвой хваткой вцепляется в руку своего несчастного гостя, едва не выбивает чертову кружку.
Голод ужасен. Голод – все, что у нее есть. Кровь под самым носом (от него тоже почти ничего не осталось), но Луиз не может пить.
Первые секунд двадцать, но их все равно хватает для паники.
Вторая кружка, и приподняться уже получается, и даже мир, кажется, начинает приобретать какие-то очертания.
Лу крепче (ей так кажется) сжимает руки Хьюза, втягивает носом воздух, резко (ей так кажется) хватает его за горло. Руки почему-то отцепляют (тело все-таки не слушается), зато взамен дают что-то другое. Что-то хрипящее, дергающееся, шумно и прерывисто дышащее. Луиз кусает тут же, не разбирая, что (или кто) это. Кровь заливает подбородок, шею, щеки, грудь, пол, опрокинутую дверь.
Все заканчивается как-то совсем быстро. Луиз усаживается, облокотившись на стену, дерет клыками горло уже_не_хрипящего человека, слизывает последние капли крови, замолкает и медленно поворачивает голову.
Она видит. Видит, как от стены отползает еще один человек.
Посмотрите только, у Луиз, оказывается, зеленые глаза и копна кудрявых волос. И почти истлело платье. Бери и пиши дамский роман, не меньше.
Второму везет едва ли больше, чем первому. Впрочем, все-таки немного больше, потому что с ним Луиз заканчивает быстрее. С другой стороны, теперь ей хватило сил, чтобы переломать ему плечи, ключицы и, кажется, ребра. Горло изорвано не меньше.
Второе тело падает на пол. Голод не проходит.
Луиз с приличной скоростью (теперь действительно) кидается к своему гостю. Луиз хватает его за плечи и силится прокусить шею.
Ничего не получается.
Луиз смотрит удивленно и немного опечаленно. Как же так?

Луиз прокусывает предложенную бутылку где-то сбоку. Половина крови вытекает ей на руки. Лу облизывает пальцы. Ей мало. Ей очень-очень мало. Она едва не нападает на Хьюза вновь, но вовремя замечает третьего.
Третий – почти как второй. Луиз расправляется с ним быстро, от нетерпения ломает кости и едва не отрывает голову, дернув за волосы. Половина волос осталась, кажется, у нее в руке, но она совсем не замечает.
Четвертый – как третий. Только его приходится догнать и обездвижить. Кажется, дышать он перестает до того как Луиз прокусывает его шею.
Пятая – почти очнулась. Пятая начинает убегать, но Итан преграждает ей путь. Луиз притягивает ее к себе особенно крепко: это ее добыча, делиться она не собирается.
Шестого Луиз ест почти аккуратно, хоть по дороге к нему и запинается о пятую. Шестой какой-то не слишком вкусный, но это не имеет никакого значения. Шестой получает наименьшее количество травм, и это хороший знак.

Вокруг больше никого нет. Луиз оглядывается по сторонам. Надо бежать прочь отсюда. Здесь больше никого нет, и она снова впадет в кому от голода. Будет лежать еще одну вечность, и тогда уже точно никто не придет. Надо бежать туда, где есть люди. Туда, где есть, чем питаться.
Моро знает, что теперь ее ничего не держит. Она видит, что любую из стен можно разрушить одним ударом.
Моро мечется по домику, как зверь в клетке, и сама не понимает, почему не уходит.
А потом оборачивается. Ах да.
Луиз медленно разворачивается к своему гостю, долго смотрит на него из своего угла. Она чувствует, что, наверное, все-таки не стоит на него нападать. Она пробовала несколько раз, но так ничего и не получилось. Луиз чувствует, что ничего хорошего не выйдет, что лучше всего сейчас просто бежать, найти ближайший населенный пункт, а там уж точно еды вдоволь. Луиз почти осмысленно смотрит куда-то ему за спину, а потом разбегается, прыгает сверху и вцепляется-таки зубами в горло.
Лучше становится почти тут же. Несмотря даже на то, что Луиз обнаруживает себя в паре метров от Хьюза и долго трясет головой, чтобы хоть как-то сфокусировать взгляд. Она поднимает глаза к небу и осознает вдруг, что видит звезды сквозь дыру в потолке. Прошло очень-очень много времени. Прошло очень много времени, и она все так же не чувствует своего брата, но это вовсе не новость. Луиз еще тогда поняла, что его больше нет в живых. Насчет остальных уверенности нет.
Эти остальные и должны были прийти за ней, но в дверях стоит кто-то совсем ей не знакомый.
– Спасибо, – Луиз хрипит и пока не пытается даже предположить, зачем он сюда пришел. Луиз гипнотизирует бутылку крови, упавшую на пол. Ничего интереснее здесь, кажется, уже нет.

Луиз смотрит очень недоверчиво, но, наверное, в темноте это не очень видно. Она еще не вполне понимает, что происходит, но знает одно: ей не нравится бескомпромиссность этого человека.
Он говорит, Луиз пойдет с ним. Утверждает. (Угрожает?..)  Луиз медленно кивает и не сводит с него глаз. Нет никаких оснований верить этому человеку. Черт его знает, зачем ему понадобилось отпаивать Луиз кровью.
Пытаться прокручивать в памяти знакомые лица – практически бесполезно. Моро плохо помнит, есть ли вокруг что-то кроме леса, а если и есть, то в каком направлении. Она не уверена, что с ходу вспомнила бы черты лиц Франсуа и месье Густава. Она помнит, что знакомых было очень много, и это, кажется, все.
Вот этого вампира она не помнит совершенно, и это пугает.
Еще больше пугает вот эта большая штука у него за спиной. Огромный блестящий монстр по ее расчетам должен летать, не меньше. Единственное, что относительно хорошо запомнила Луиз – ее последний день вне этого дома. Они шли очень долго. Вокруг на много километров не должно быть ничего кроме леса. Вот это могло попасть сюда только по воздуху.
Луиз не замечает, как отшатывается назад.

– Тысяча восемьсот…, – Моро прижимает ладони к вискам, – …восемьдесят пятый, кажется. Я не помню.
Но это, судя по всему, и неважно. 2018. Луиз не может сходу сосчитать, сколько лет прошло. (Свою фамилию назвать, кажется, тоже) Больше сотни – точно. Ее гость показывает на страшную штуковину, которая совершенно точно сюда прилетела.
Кажется, ей бы лучше знать, что вот это вот такое. Кажется, если постараться, она даже могла бы поддержать беседу. Вспомнить паровые машины, странные дилижансы без лошадей, которые она видела еще в Париже, восхититься человеческой смекалкой и все такое. Жаль, что Луиз, кажется, чисто физически не может его слушать.
Она переводит взгляд с Итана на его железного монстра и не моргает. Совсем.
Итан подходит и снимает с себя какую-то свою странную одежду. Протягивает Луиз. С каждым моментом происходящее нравится ей все меньше.

Луиз держит куртку в руках добрых полминуты, поднимает взгляд на Хьюза, будто раздумывая, стоит ли делать то, что она собирается. А какой тут может быть выбор? Моро резким движением закидывает куртку на голову Итану и бросается прочь. Хотя бы пару секунд она выиграет, а там, может, удастся затеряться в чаще.
Юбка цепляется за ветки, но не выдерживает малейшего прикосновения. И без того изорванное платье приобретает еще и потрясающую бахрому по подолу. Долго бежать не выходит: Луиз едва не вылетает под колеса фуры, несущейся по оживленной трассе.
Моро вдруг останавливается, смотрит на сплошной (по ее меркам) поток автомобилей, зажимает рот рукой и всхлипывает. Потому что это все не может быть правдой.

Моро едва не заваливается вперед.
Она действительно едва ли выживет одна. Этот вот иной прав. Она не может даже определить его уровень. Не может понять, куда идти, как пересечь вот этот вот поток. Даже куртка, прилетевшая в затылок, ощущается как чувствительный удар.
Впрочем, здесь Луиз не в обиде. Луиз не в обиде, потому что кутается в эту куртку и с удивлением отмечает, что с ней гораздо лучше, чем без нее. Это очень странно, потому что Луиз не чувствовала холода большую часть своей жизни.
А в данный конкретный момент чувствует.
Но это, наверное, какие-то остатки ее сна. Векового, мать его, сна.

Луиз бредет за Итаном и осознает, что чаща вокруг уде не такая и чаща. Лес вычищен и только рядом с ее домиком пройти становится трудновато. Видимо, что-то от той магии все-таки осталось. Сомнительно, но придумывать другое объяснение Луиз не в силах.
Итан открывает дверь, Моро забирается в этот вот ав-то-мо-(что?) и благодарит Бога, что она еще соображает слишком плохо, чтобы осознать ситуацию целиком. Итан тоже не торопится объяснить, но Луиз не может его за это осуждать – она на его месте тоже не смогла бы.
Луиз старается не смотреть в окно, но задача заведомо провальная: ей хватает одного взгляда, чтобы уже не оторваться. Поначалу Луиз занимают фонари. Очень яркие, очень частые, постоянно мелькающие. А потом она замечает дома.
Строго говоря, дома в них выдают только окна и двери. А еще в них заходят люди. А еще вокруг чертова куча огней, все разноцветное, и мигает, и эти вывески, и наряды всех этих людей… Луиз закрывает глаза. Слишком много информации, слишком много вопросов, слишком мало ответов.
Обида наваливается на нее всей своей тяжестью, и все вопросы сливаются в один: какого черта? Какого черта она оказалась там, где оказалась? Какого черта ее оставили? Какого черта вообще происходит?
Луиз закрывает лицо руками.
Она не понимает, что со всем этим делать и есть ли у нее вообще хоть какие-то шансы.

Выходить из машины оказывается еще страшнее, чем заходить. Луиз смотрит по сторонам и ежится. Не от холода – здесь другое. Луиз стоит на улице вся в крови, но на нее никто не смотрит. Совсем никто. Она похожа на участницу костюмированной вечеринки, но не знает об этом.
(А костюмчик-то действительно удался)
Людей очень много, несмотря на темное время суток. Луиз кутается и думает все-таки задать Итану интересующий ее вопрос. Думает, но вместо этого случайно взглядом выхватывает из толпы человека, у которого, судя по цвету лица, есть какие-то проблемы с давлением. А потом совсем иначе смотрит и на остальных.
Ситуацию спасает только то, что Итан дергает за руку и, кажется, что-то говорит.

Луиз пытается убедить себя, что все нормально. Все нормально. Она, в конце концов, тоже несколько лет жила на последнем этаже. Под самой крышей. Очень высоко.
Луиз боится предположить, в скольких метрах от земли они сейчас находятся. Она благодарит все высшие силы за то, что в этой квартире заколочены окна.
Удача, правда, сопутствует Луиз недолго. Итан щелкает какой-то штукой на стене, какая-то штука под потолком загорается. На его, Итана, счастье, Луиз слышала про электричество и даже видела, как горит лампочка. Несколько раз в жизни. Поэтому она удивляется, но не так сильно, как могла бы.

Итан уходит в какую-то другую комнату. Луиз остается стоять на месте. Луиз стоит, как статуя, и старается не смотреть по сторонам. Все вокруг очень странное. Все вокруг чужое и незнакомое. Луиз, кажется, хочет, чтобы ее отправили обратно.
Нет, подождите.
Обратно в ее время. Не в тот дом.

Луиз догоняет Хьюза и останавливается на пороге. Она видит кровь на столе. Много крови. У Луиз расширяются зрачки, потому что она видит что-то, что очень ей нравится. Луиз сама не понимает, как обнаруживает себя рядом со столом. Она прикасается к бутылке, но тут же отдергивает руку – бутылка не из стекла. Она не понимает, из чего эта бутылка.
Интересоваться, куда смотрит Итан, тоже было ошибкой. Кажется, он видит в этом черном прямоугольнике что-то, чего не видит Луиз. Или это какое-то новое развлечение? Тогда Луиз вдвойне хочет, чтобы ее отправили обратно.
Ладно, можно даже в тот дом.

– Что? – Моро хмурится. Она не понимает, о чем речь. Или не помнит. Ей это все ужасно не нравится. Нужно было бежать между этих вот железных монстров. Может, все-таки оторвалась бы. Может, были бы какие-то шансы. Теперь бежать Моро некуда. Теоретически.
Камень Лота. Луиз пытается найти хотя бы какие-то ассоциации, но куда там. Она плохо помнит, что было тогда, но о том, что ей ничего не рассказывали, можно говорить смело. Франсуа говорил, что это опасно, что Луиз не поймет, что он просто хочет уберечь ее. Франсуа придумывал тысячи отговорок, а Луиз ехала куда-то, чтобы сделать что-то, что будет очень полезно для чего-то, что, может быть, спасет жизнь кому-нибудь или, по крайней мере, восстановит высшую справедливость, что бы это ни значило.
Лучше обо всем этом не думать. Луиз чувствует, как от злости у нее начинают дрожать руки.
За всем этим она не замечает даже, как Итан достает что-то из сумки и кладет на стол.

У Луиз стекленеют глаза. Она смотрит прямо на Итана и физически не может отвести взгляд.
– Меня зовут Луиз Манон Сюзанн Моро. В том доме меня заперли месье Густав Гроссо и месье Франсуа Моро, мой брат, – если бы Луиз знала, кто такая Сири, то непременно отметила бы, что говорит точно таким же голосом. Если бы она могла что-нибудь отметить, конечно.
Впрочем, до последнего вопроса все было хорошо. Луиз должна рассказать, но ничего не приходит на ум. Она опускает глаза и долго, тихо бормочет что-то себе под нос. Разобрать ничего невозможно. Совсем.
Под конец Луиз забывает даже, на каком языке нужно говорить.
– Je ne sais pas, – срывается на шепот, – je ne sais pas.

Луиз вздрагивает. В первый раз, когда Итан бьет рукой по столу. Во второй, когда дотрагивается до ее головы.
Кажется, если Луиз сосредоточится еще сильнее, ее голова треснет прямо в руках у Итана, но ничего не изменится – Моро и так вся в крови, и руки Итана теперь тоже.
Она вспоминает все камни, которые видела в руках у месье Густава. Париж – месье Густав дарит ей серьги с топазами. Румыния – то и дело таскает всякие побрякушки. Что-то зачаровано, что-то – нет. Перед их с Франсуа отъездом за океан месье Густав дарит Луиз кольцо с большим черным агатом. Какой-то перевертыш едва не отрезал ей голову за это кольцо в каком-то темном переулке. Потом Франсуа вернул подарок, она не хочет знать, как именно это у него вышло.
Луиз вспоминает и вспоминает, но все это абсолютно не то, что нужно.
Луиз все бормочет что-то себе под нос, смотрит Итану в глаза бессмысленным взглядом, перечисляет все, что хоть как-то относится к камням и месье Густаву – без толку.
Про камень Лота Луиз знает поразительное ничего.

Она знает поразительное ничего, но теперь ей очень хорошо. Луиз не понимает, почему. Она так ничего и не вспомнила, не рассказала, не заслужила. Итан почему-то ужасно добр к ней, и это все странно, совсем странно.
Луиз совершенно расслаблена, она прикрывает глаза и окончательно обмякает в руках Итана. Итан говорит, что все хорошо и просит вспомнить тот вечер. Луиз чувствует, что где-то ее наебали, но ничего не может с этим поделать.
Куртка сваливается с плеч, Луиз поднимает глаза на Итана.
– Я сидела дома, за столом. Я писала письмо для мадам Элен Дютрон, – Моро запинается. Она очень хочет отвести взгляд, но не может. Вспоминать про Элен она не может тоже. Не может, но вспоминает. Луиз мелко дрожит, – Потом пришел Франсуа. Он сказал, что нам надо идти. Что они должны сообщить мне кое-что важное.
Они оба знают, что произошло дальше. Луиз догадывается о том, что они оба знают, и говорить вовсе не обязательно, но и замолчать не выходит.
– Мы встретили месье Густава на улице. Он попросил идти ближе и не отставать. Я спрашивала, куда мы идем, спрашивала, к чему такая спешка, не случилось ли чего-то непредвиденного. Он сказал, что не хочет говорить об этом здесь, на улице. Сказал, что нас могут услышать. Мы шли очень долго. С нами были еще двое, их я никогда прежде не видела. Вокруг…
Луиз ходит вокруг да около. Она совсем не хочет вспоминать, что было дальше. Луиз готова описывать то, как выглядели те двое незнакомцев, но что толку описывать черные плащи. Луиз готова рассказывать, что видела по дороге, но она не видела ничего кроме темного леса.
Итан гладит по голове и спрашивает что-то еще, но чертов камень не дает разобрать до тех пор, пока Луиз не закончит свой рассказ.
Моро силится схватить Итана за руки, но хватает только воздух.
– Мы дошли до дома лесника. Меня впустили первой. Потом они закрыли дверь. Потом…
Вспомни, что было после.
Луиз помнит, будто это было вчера. Луиз помнит, как кричала и не могла докричаться. Помнит, как пыталась выбить дверь. Помнит, как в бессилии царапала стену.
Луиз не помнит, что и куда в этот момент прятал месье Густав. Луиз не знает, что он прятал. Месье Густав прятал все, но Луиз не знает, что именно.
Она прячет лицо куда-то в шею Итану, запекшаяся кровь мерзко липнет. Моро не хочет говорить дальше, она дрожит, как осиновый лист, глотает слезы, но пастыреву артефакту до этого всего нет совершенно никакого дела.
(А чего вы хотели, он же камень)
(Не Пастырь, артефакт)
– Я не знаю, что он прятал, не знаю, не знаю, не знаю.

Луиз выхватывает склянку из рук Итана и случайно давит хрупкое стекло. Осколки застревают у нее в ладонях, но Луиз совсем не чувствует боли. Она рассеянно смотрит на Итана и откровенно не понимают, чего от нее хотят.
Она не знает ни про какой камень. Отпустите ее. Пожалуйста.

Итан спрашивает, какие самые сильные предметы она видела. Луиз хмурится и долго трясет рукой: сбрасывает застрявшие осколки.
– Он приносил много книг. От одной Библии чувствовалось что-то такое… странное. Потом он принес какой-то совсем маленький сборник стихов. Сказал, что подарок и велел никогда не прикасаться. Я бы и не успела, он как-то очень быстро его унес.
У Луиз закладывает уши. Кроме голоса Итана она совсем ничего не слышит.
– Один раз он принес револьвер. Тоже запретил приближаться к нему, но здесь нет ничего удивительного: тогда я совершенно не умела стрелять. Месье Густав положил его на шкаф, а через неделю тоже забрал. Кажется, и в этом револьвере было что-то больше, чем…
Она не уверена. Она совсем не уверена в том, что говорит. Луиз очень хочет отвести взгляд, но это все равно не поможет. Все эти предметы явно были артефактами. Это ясно. Еще яснее то, что это все совсем не подходит, что это не то, чего хочет Итан.
– У него был кинжал, который он всегда носил с собой, – Луиз понижает голос, и разобрать, что она говорит, становится еще труднее, – Серебряный.

Итан вытягивает руку и гладит Луиз по голове. Он больше не подпускает ее близко, и теперь у Луиз нет никакой дополнительной опоры. Ее шатает из стороны в сторону, у нее заплетается язык и вновь зарождается желание бежать как можно дальше.
– Я была больна. Франсуа говорит, мне давали не больше недели. Он пришел ночью; никто не заметил, как он пришел, – Луиз отшатывается в сторону стола. С камнем надо что-то делать.
(Расколоть? Выбросить в окно? Или что?)
Вспоминать первую жертву, оказывается, еще отвратительнее, чем все остальное. Луиз морщится, хватается за край стола, до артефакта предсказуемо не добирается.
– Мальчик… Они привели мне мальчика лет тринадцати. Я хотела знать, как его зовут, но сама перегрызла ему горло, – Луиз сглатывает, зажимает рот рукой, шепчет в ладонь, – Я не хотела.

Моро дергается, сбивает камень со стола, но работать он от этого, естественно, не перестает. Чертов камень, чертов Итан, чертов Густав. Луиз сползает на пол, опирается спиной на ножку стола, закрывает лицо руками, но все равно не может перестать говорить.
– Он был сразу. Они с Франсуа пришли вместе, чтобы выкопать меня из земли. Месье Густав много говорил, что это был единственный выход, что я должна быть благодарна своему брату, что это новая жизнь. Месье Густав все время врал. Я не знаю, зачем он тогда пришел.

Луиз тяжелой тряпкой висит в руках Итана. Она зажмуривается и отворачивается в сторону: все, что говорит Итан – ужасно. Франсуа часто говорил что-то подобное. Он говорил, что теперь в этом нет ничего страшного, потому что они уже по эту сторону.

У Луиз дрожат плечи, она шумно выдыхает через приоткрытые губы и снова обнаруживает себя на полу. Итан куда-то ушел. Луиз осталась одна в пустой квартире. С этими вот черными веревками по стенам и огромным гладким черным прямоугольником.
На самом деле, и веревки, и прямоугольник – это ерунда. Луиз надо выбираться, пока Итан ушел со своим чертовым камнем. Второго такого допроса она не точно не выдержит.
(В общем-то, она не уверена, что выдержала и первый)
Луиз крутит головой по сторонам. Она не может даже сразу понять, где выход из этой комнаты, а когда понимает, то осознает, что не может подняться. Луиз инстинктивно кутается в куртку, но это совершенно не то, что ее может спасти. Она не знает, сколько прошло времени, когда вернется Итан и вернется ли вообще.
Стоп, а что, если ее снова заперли?
Стол с мерзким скрипом отъезжает к окну. Вообще, чудо, что Луиз не переворачивает его, когда опирается, чтобы встать. Она уже бросается было навстречу свободе (и приключениям), но входная дверь с грохотом открывается.
Что ж, то, что ее не заперли – это хорошо. То, что Итан вернулся – пожалуй, не очень. Луиз вовсе не нравится, когда ее прижимают к стене и бьют затылком. Даже если не очень сильно. Но больше всего ей не нравится то, что Итан говорит.

Нет никаких оснований не верить ему. Сейчас – точно. То, что Итана кто-то подослал – самый логичный ответ на все вопросы Луиз. То, что это был не один человек – еще логичнее и страшнее.
Луиз смотрит на Итана во все глаза и пытается понять, должна ли она эту самую зацепку выдумать. Нет, не должна. Это только отсрочит неизбежное. Они все равно рано или поздно поймут, что Луиз ничего не знала, и тогда ей уже ничего не поможет.
Окно заколочено. Окно заколочено, но Луиз очень сильная девочка. (Густав так говорил). Окно заколочено, но Луиз может хотя бы попытаться.
Луиз смотрит на Итана во все глаза и пытается понять, насколько ей его жаль. Кажется, немного жаль. Скорее всего, ему тоже придется несладко. Скорее всего, его по голове вовсе не погладят. Бедный, бедный Итан.
Луиз мысленно просит у него прощения. Он должен ее понять.
Луиз отталкивает Итана и с разбегу бросается всем телом в заколоченное окно. В конце концов, она знает, что падение с высоты не так страшно, как новое заточение в очаровательном уютном домике.

Луиз летит вниз, а вокруг мелькают дома, фонари и вывески. Луиз до последнего не верила, что у нее что-то получится, и теперь не успевает даже толком сгруппироваться. Ломает каким-то чудом только руку, но это ерунда – успеет срастись еще пока она бежит.
А бежать приходится очень быстро, такой шанс упустить нельзя. Вокруг все те же странные светящиеся дома (это она выяснила по дороге сюда), под ногами – вообще непонятно что. Моро никогда не видела такой ровной дороги, но об этом она подумает как-нибудь потом. Как и об этих странных трехцветных фонарях на перекрестках. Вот здесь, кажется, ошибка, потому что после одного такого фонаря она еле успевает увернуться от ав-то-мо-би-ля. От огромного железного монстра, который по расчетам Луиз все же должен был передвигаться по воздуху.

Луиз останавливается около неоновой вывески. Из бара вываливается пьяное тело и что-то говорит. Луиз оглядывается по сторонам и со всех ног бежит через дорогу. Никаких трехцветных фонарей здесь нет, но и это не спасает ее от опасности оказаться под колесами.
Да как это все, черт возьми, работает?
Моро оглядывается и слышит, как пьяное тело говорит кому-то, что надо вызывать полицию. Ну да, она ведь так и не смыла кровь. Но разве у нее был  выход?

Бежать, куда глаза глядят, так себе план. Ей бы уйти куда-нибудь за черту города, но где она, эта черта? Луиз бежит, не разбирая дороги. Она бы сказала, что заблудилась, но не знает, ни где была, ни где должна, в конце концов, оказаться.
Мимо проходят какие-то странные люди, из окон доносятся странные звуки (музыка?), где-то что-то противно визжит, но это не человек, не зверь и не иной.
Оказывается, на улице очень страшно. Оказывается, улица все время пытается тебя убить.
Какой-то человек протягивает ей бумажку, поднимает глаза и испуганно отшатывается назад. Луиз берет в руки бумажку и бежит дальше.
«CRAZY LOVE
CRAZY LOVE
CRAZY LOVE»
Реклама какого-то заведения. Мотель?
(Что это?..)

Луиз чувствует, как у нее кончаются силы. Их и было немного, а долгий бег забрал последнее. Ей не нравится этот город, он пугает, с ним случилось что-то страшное. Возможно, пока она спала, произошла какая-то ужасная война, и страну захватили люди с другим языком и обычаями? Или что вообще произошло? Прошло сто лет или тысяча?
Луиз заходит в подворотню и сползает по стене. Кто-то вцепляется в плечи и в волосы. Луиз бьется, пытается вывернуться, но, в основном, хватается за воздух. Луиз больно и страшно, но именно этого она и ожидала все это время. Луиз кричит, но голос почему-то ее предает.
Прежде чем закрыть глаза, она видит выпавшую бумажку.
«CRAZY LOVE
CRAZY LOVE
CRAZY LOVE»
И все-таки, а что же такое мотель?