Тебе не нужен повод для веселья, когда праздник всегда с тобой и готов вырваться наружу также послушно, как делает это покорное пламя любой зажигалки. День, что намеренно используется как возможность выгулять своих демонов, в прямом и переносном смыслах, не покажется тебе таким радостным, если будет похож на предыдущие триста шестьдесят четыре, и тебе станет достаточно даже самого мало повода, дабы позволить себе остаться дома. Просто потому, что веселиться, по сути, даже и не хочется. Потому что праздник потерял своё главное свойство – долгожданность, потому что стал обыденным делом.
В кровать он ложится прямо в одежде – заснуть всё равно не получится, да он того и не особенно желает. Неправильное это дело – спать в самый разгар Самайна, когда все уважающие себя нелюди уже непременно празднуют то, что уже давно приобрело какие-то другие смыслы. О решении сегодня не присоединяться ко всеобщему торжеству Вито не особенно жалеет даже сейчас, когда дом непривычно пуст, а где гипотетическое место пустует в импровизированным зале. Невелика потеря – в прошлом году уже совершилось аналогичное выступление с его непосредственным участием. Как и в году позапрошлом, и ещё более прошлом, которое непременно произойдёт ещё и в следующем году.

Глаза ее были широко открытыми, а на лице застыло такое выражение, словно, плача, она умирала; слезы, скатывающиеся по её щекам, так и не успевали таять.
Он просто не смог проехать мимо, сделать вид, что тоже не заметил, как делали это все до него – негласные коллеги по бездейственному бойкотированию жалости. Стрелки невидимых часов неуклонно приближались к отметке двенадцать, близилось наступление последнего месяца осени, а она стояла возле дороги в одном домашнем платье – будто бы от холода смогут защитить крепко стиснутые у груди руки. Даже закрыв сначала левый глаз, а затем правый, её нельзя было принять за проститутку – этому противоречило в ней буквально всё: начиная от внешнего вида и заканчивая неуверенностью движений.
Он остановился, потому что очень то и спешил туда, где его непременно ждали, а здесь была та редкая возможность сделать что-то действительно хорошее, ведь о деле этом точно никто не узнает – а является ли хорошим поступок, о котором известно всем и каждому? Вито не хотел показаться ей героем, что в последний момент снимает свои бесполезные очки и бежит переодеваться в ближайшую телефонную будку – он достал кошелёк сразу же, как она села в машину и попросил назвать сумму, которая поможет ей перестать плакать. Она назвала её сразу, практически не задумываясь, не пытаясь пускаться в бессмысленные размышления о гордости. Безропотнее всего помощь принимает тот, кто в ней действительно нуждается. Она не пыталась как-то оправдаться, как-то обелить своё нелицеприятное положение – в обмен на деньги лишь еле слышное «спасибо» и заверение для самой себя, что больше к нему не вернётся.
А больше Вито и не было нужно. Он довёз её до соседней автобусной станции, не пожелала на прощание удачи и не попросил больше не связываться с людьми её определённо недостойными. На протяжении всей этой недолгой поездки в голове его вертелась лишь одна банальная мысль: всё это время она была здесь. Все до единого, кто проезжал по этой дороге, её видели. Кто ехал в город и возвращался обратно. И никто ничего не сделал.
А потом он сообразил, какую же глупость он себе позволил.
Кто-то всё-таки сделал. Кто-то же выгнал её из дома.

Этого оказалось достаточно, чтобы позволить себе погрузиться в якобы глубокие размышления и вернуться домой. Достаточно скорее для собственного успокоения, чем для тех самых окружающих, что всё-таки ждали его прихода.
У Вито нет ни возможности, ни какого-либо желания замерять тот отрезок времени, что имеет место между его возвращением и приходом незваных гостей. Возможности – потому что Пастроне в принципе не ждёт никаких гостей, желания – потому что это было бы совершенно бессмысленно. Заслышав шорох на первом этаже, он не придаёт тому никакого значения, однако отчётливо слышимые шаги по лестнице наконец привлекают к себе внимание вовсе не расположенного сегодня к общению вампира. Он приподнимается на кровати и слышит, что шаги на несколько секунд прекращаются где-то в паре метров от двери его спальни – кто-то останавливается перед незапертой дверью хозяйского кабинета. Этого кого-то определённо больше, чем один – слишком много дополнительного шума. Вито устало вздыхает понимая, что в самое ближайшее врем ему предстоит столкнуться либо с круглыми дураками, догадавшимися влезть в дом довольно сильного иного, либо с людьми, не ведающими истинного положении дел. Оба варианта ему одинаково не нравятся, однако выбора иного, кроме как вмешаться, у него в принципе не имеется.
Он застаёт их в самый разгар напрочь лишённого логики занятия – поиска чего-то непременно ценного в ящиках стола, что так легко можно открыть и пытаясь добыть данные из компьютера, что можно столь просто взломать. Неловкое молчание, что возникает между застигнутыми и застигнувшим, прерывается довольно бойко – Вито успевает уклонится от первой пули. Знаток своего дела не позволил бы себе подобного промаха, он был бы с первого раза и наповал. Сомнения нет -  в игру вступили дилетанты. Вампир сдерживает желание прочитать нравоучительную лекцию, но вторая поля попадет прямо в ключицу, а боль, как известно, так легко умеет откидывать посторонние мысли.
Вито не хочет себе в этом признаваться, но его спасает чужой неумело использованный артефакт. Пуля в его ключице непременно серебряная – рана ноет просто зверски, мешая думать и действовать эффективно. Да и в целом не привык вампир становится мишенью для заряженного пистолета, для того всегда вёл слишком мирный образ жизни, с удобной привычкой решать проблемы исключительно чужими руками. Единственный шанс что-то сделать – воспользоваться замешкой, вызванной тщетной попыткой обратиться за помощью к артефакту. Несчастный обездвиживает сам себя, в то время как Пастроне получает шанс избавиться от парня с пистолетом.
Действовать грубо – не его метод. Вито искренне уверен, что практически в любой ситуации противоборствующие стороны могут благополучно договориться. Но гости явно договариваться не желают, ключица болит слишком сильно, а значит пора разговоров осталась на предыдущей стадии.
Без мысли о возможных последствиях вампир сворачивает обидчику шею – потому что так определённо надёжнее, потому что он гораздо быстрее их. Неумелому охотнику за чужим добром нужно было подумать дважды, оценить свою реакцию и полученные навыки, прежде чем наведываться в дом того, кто так или иначе может его обидеть.
Рана ноет слишком заметно, а потому Вито облегчённо вздыхает, когда понимает, что второй негодяй решил помочь ему и справился сам с собой самостоятельно. Что он обездвижен и больше не представляет никакой опасности, по крайней мере в ближайшую пару минут точно. Пастроне аккуратно опускается в кресло, что обычно занимает место возле стола, когда в дверном проёме появляется новое лицо.

Белла даже глаза не может закатить на возмущения Вито, хочет спросить, а не ебанулся ли он, но ответ и так знает, так зачем попусту сотрясать воздух? Только убирает телефон в карман плаща и скрещивает руки на груди, прислоняясь к косяку двери. Хочется отключить все физиологические функции, чтобы не чувствовать смрад крови, который напоминал ей о том, что она опять не позавтракала, но понимает — бесполезно. Хоть запрись в другой комнате, но этот запах она будет чувствовать нутром, проклиная глупость Вито.
Всего одно правило, одно самое главное правило, которое нужно было стараться не нарушать в нынешней обстановке: не убивать людей из порядка. Белле казалось, что легче этого правила и придумать нельзя. Ешь, живи, трахайся, работай и радуйся жизни, но не убивай людей из Порядка — все. Это и дауну было бы понятно, причем в прямом смысле. Вито оказалось нет. Не то, чтобы это ее удивляло — глупость мужиков она познала с лихвой, за девяносто то лет жизни — но, господи, Пастроне был советником Принцессы, главой аналитического отдела, как никак. Обычно эти должности о чем-то то говорили, да и вряд ли выдавались просто так. Особенно с такой принцессой.
Вито же, наверное, получил их за красивые глаза.
Звук сирены вырывает ее из мыслей о глупых людях и должностях, что они занимают, и заставляет мгновенно собраться. Проходится по карманам, проверяя на месте ли удостоверение, убирает пистолет в кобуру на поясе, чтобы лишний раз никого не нервировать.
— Ты, — она направляет палец на Вито, а после сжимает кулак, показывая тем самым, что вот что-что, а спорить с ним она сейчас совершенно не намерена. — Ты молчишь — я разговариваю. Все просто, как дважды два. Не делай ничего без моего приказа.
Наверное, наглость — разговаривать с советником Принцессы в таком тоне, но она чистильщик и сейчас это полностью ее работа.
Сделав пару вдохов, чтобы успокоиться и пригладив волосы, что выбились из пучка, Белла медленно выходит из кабинета Пастроне. Молясь Санте Муэрте, чтобы этот идиот не натворил ничего больше, Эргард быстро проходит к входной двери, по пути доставая свое удостоверение АНБ и открывает дверь представителям порядка, буквально тыча этим удостоверением в лицо.
— Мне поступил вызов о стрельбе из этого дома. Один убитый, один раненый. Второй проходит по нашему делу, так что мои люди уже едут сюда.

В том, чтобы спорить и отказываться подчиняться указанию ниже стоящей по должностной иерархии чистильщицы Вито не видит никакого смысла. Ситуация слишком нестабильна, слишком неоднозначна и определённо неприятна, дабы тратить бесценное время на пустые пререкания.
- Да пожалуйста, - демонстративно фыркает он.
Гордость непривыкшего подчиняться вампира изрядно ущемлена самими обстоятельствами, а поведение Беллы так и вовсе подливает масло в огонь. Но что он, собственно, сейчас может с этим поделать? Только женщину проводить злобным взглядом, когда та таки выходит из кабинета в коридор, навстречу всё рвущимся внутрь полицейским. Пусть сама разбирается с совсем не вовремя открывшими в себе тягу к бдительности служителями правопорядка. Вито вряд ли бы сейчас смог предложить адекватное решение для возникшей проблемы, ввиду всё также прострелянной ключицы и крайне негативно настроенного расположения духа. Да и должность Эргард явно более располагает к подобному общению.
Прислушиваясь к проходящему в коридоре диалогу, Вито внимательно наблюдает за поднимающемся на ноги недоинквизитором. Тот выглядит слишком уверенным для попавшего в его положение, что заставляет советника ещё больше усомниться в умственных способностях неудавшегося воришки, если такое вообще возможно. В его лице Пастроне видит причину всех своих бедствий, однако прекрасно понимает, что выместить на нём вполне справедливое раздражение не имеется никакой возможности – это привело бы к ещё большему запутыванию дел. Ему остаётся только надеяться на то, что тот не кинется навстречу добрым полицейским, а всё-таки останется в комнате. Кидаться ловить совершившего попытку бегства инквизитора было последним действием, к которому Вито хотел бы приступить с ноющим плечом.
Звук подъезжающего к дому мотоцикла слышен довольно неплохо, дабы обратить на него внимание – к счастью, остановившаяся возле дома полиция догадалась отключить назойливую сирену и не травмировать боле вредителей-соседей. Взгляд наслоившего недоучки цепляется за пейзаж за окном, и Вито делает шаг в сторону этого самого окна, дабы тоже получить возможность посмотреть на происходящее на улице.
У Пастроне остановившийся возле дома мотоциклист особого восторга не вызывает. Идеально разглядеть незнакомца в ночной темноте не представляется возможным, однако определить общее состояние новой проблемы не составляет особого труда. Вампир совершенно уверен, что эта проблема напрямую связана с тем самым, сделанным Беллой звонком, а весьма красноречивый жест мотоциклиста лишь подтверждает данную гипотезу.
Вито чуть ближе подходит к всё также стоящему неподалёку инквизитору, чтобы уж точно иметь возможность предотвратить его спонтанные идеи в сторону окна, двери или какого-нибудь нового артефакта. Нужно же попытаться проконтролировать хоть что-то в столь плохо поддающейся контролю ситуации.

Белла вздыхает. Тяжело так вздыхает, протяжно, когда они все оказываются в одной комнате. Прислоняется спиной к стене у двери, стараясь быть в тени и не отсвечивать, пока Джеймс проводил свои манипуляции и разговаривал разговоры тоном таким, словно они находились не в доме одного из высокопоставленных людей в Хаосе с трупами посередине, а с теми же трупами, но посреди Двора Порядка. Конечно, такой тон ей не нравится, конечно, она считает это чистым хамством. Заранее выставлять их в невыгодном свете, чтобы снова и снова тыкать лицом в то, что хаоситы плохие, а вот порядок самое то, прям солнышки. Только по чужим дворам шарятся, но это так мелочи жизни и незначительные пустяки.
Хочется внезапно закурить, ну или заесть чем-то этот сюр, который творился кругом: начиная от трупов стажеров в гостиной Вито, заканчивая полным бездействием и амебностью последнего.

«Он точно состоит в Совете? Амеба, блядь, полезнее тебя будет сейчас.»

Белла снова вздыхает. Тяжело так вздыхает, когда понимает, что заесть этот сюр совершенно нечем, а любимый шоколадный кексик остался в офисе дожидаться своего часа.

— Мистер Каллахан, — Белла плавно отталкивается от стены и с полуулыбкой подходит к Джеймсу. Ей можно флиртовать на работе? Она не знает. Разучилась ли она флиртовать вообще? Это хороший вопрос, если учесть, что она никогда не умела это делать. — В какой ситуации, мистер Каллахан?

Она встает напротив инквизитора, понимая, что от Вито, согласного в такой ситуации на все, толку вообще не будет, с все той же расслабленной полуулыбкой и немного резко поправляет пару выбившихся из пучка прядей. Безразлично, но внимательно оглядывает комнату, чуть морщится, когда взгляд натыкается на трупа — Голод просыпается как-то совершенно не вовремя, а Белла и вспомнить не может, когда ела в последний раз правильную, а не человеческую пищу — и снова поправляет эти несчастные пряди.

— Я свидетель, но боюсь перед отправкой в Порядок мне придется сообщить о произошедшем главе инквизиции Хаоса, моему боссу и поставить их в известность, что двое стажеров инквизиции Порядка проникли в дом к главе аналитического отдела и члену Совета принцессы Адонии, один из которых был печально убит в рамках самообороны, конечно же, а после дождаться их вердикта. Либо мы можем провести допрос непосредственно здесь. При ином раскладе нам придется признать, что вы насильно забрали в Двор Порядка не просто рядового служащего, но и высокопоставленного члена Двора Хаоса в дом которого, повторюсь еще раз, проникли ваши инквизиторы.