Бухарест встретил Мэйв Алану Фицпатрик пасмурной погодой, серым небом и удушливой дымкой из смога, что затянула румынскую столицу как пищевая пленка. На дворе стоял август 1971 года, и то была её первая официальная рабочая командировка. Мало кто знал, что ведьма, не давно перешагнувшая своё тридцатипятилетие, ни разу не была за пределами Соединенных Штатов. В детстве она путешествовала мало, ведь в сороковые разразилась вторая мировая, и поездки в Европу были делом гиблым (и безвкусным со слов дядюшки Бенедикта), а позже - она уже вольной птицей ринулась в Нью-Йорк, выживать на заработанные гроши. В суматохе большого города, запаха дешевых сигарет и попыток оказаться на обложке очередного глянцевого журнала, Мэйв позабыла о своём давнем желании поглядеть на Старый Свет. Её больше манили огни Голливуда и бульвары Лос Анджелеса, щелчки фотокамер, прочащие настоящее бессмертие на плёнке. Теперь юношеские годы казались такими далекими - ведь Мэйв нынче новоиспеченный сотрудник инквизиции Двора Хаоса. Должность, о которой некоторые мечтали, другие - наоборот открещивались и боялись. По воле случая (а случайности уже стали закономерностью в её жизни) Мэйв оказалась в том самом месте, в тех самых обстоятельствах, что привели её в ряды одних из самых выдающихся магов своего времени. Считала ли она себя выдающейся? Конечно, считала! Необходим талант для того, чтобы выдавать посредственность за недюжинные способности!
Поэтому ни серое небо, ни пасмурная погода не могли развеять её безоблачного настроения. Выскочив из новенького Форда Кортины, ярко-жёлтого цвета, под стать её майке с весьма многозначительным слоганом о феминизме и равноправии, Мэйв оценила результаты своей параллельной парковки. Припарковалась она, к слову, весьма плохо. Виновато оглядевшись, ведьма убедилась, что владельцев соседних автомобилей не было в ближайшей округе, и если её непосредственный начальник, коим являлся Роман Валенца, будет как всегда пунктуален - она вполне возможно избежит неприятного разговора с автолюбителями на предмет её некомпетентной парковки. Сунув руку в карман темно-синих джинс-клеш, Мэйв прислонилась к капоту машины и задумчиво оглядела старинный особняк восемнадцатого века, в котором остановился заместитель начальника инквизиции хаоситов. Высокопоставленные чиновники магического мира умели путешествовать не просто со вкусом, а именно с шиком, недоступным рядовым инквизиторам. Но не смотря на свой статус и чопорность выбранного отеля, Роман Мэйв нравился. В отличии от большинства соплеменников, с коими ей посчастливилось познакомиться за свое относительно недолгое пребывание при дворе, Валенца отличался какой-то освежающей честностью. Да и ко всему, Фицпатрик узнала, что тот был хорошо знаком с её матерью, по слухам они не раз работали вместе. Поэтому когда в отделе стали искать добровольцев, желавших сопроводить замначальника в Румынию, по совместительству исполняя обязанности шофера, Мэйв была одной из первых, изъявивших желание провести пару-тройку дней в восточно европейской столице. К тому же, отель Романа располагался на небольшой площади, вблизи Дворца Парламента, в самом центре старого гооода. Жаловаться на унылый пейзаж ведьма не могла - Бухарест ей нравился, не смотря на душную и влажную погоду.
На ступеньках у парадного возникла знакомая фигура. Мэйв приветливо махнула начальнику, пытаясь привлечь его внимание. В конечном итоге, что могло пойти не так? Со слов Романа, дело было простым: они должны были всего лишь встретиться со скрипачом из санкт-петербургской филармонии, который на данный момент находился на гастролях в Румынии, забрать посылку, обещанную американцам представителями московского Двора Хаоса, и насладиться выходными в новом увлекательном городе. Что могло быть проще? Впрочем, Мэйв должна была знать лучше - ведь не раз рядовой по сути день оборачивался для неё полнейшим дерьмом...

Отредактировано Maeve Fitzpatrick (2018-11-01 04:22:55)

“Free women from the patriarchy” – красовалось на груди несостоявшейся актрисы. То была старая майка, купленная пару лет назад на блошином рынке на Венис Бич со стопкой феминистической литературы. Была ли Мэйв феминисткой? Считала ли, что женская эмансипация единственно возможный ответ на дискриминацию, что царила на протяжении тысячелетий? Удивитесь, но нет – майка была приобретена только из-за цвета, литература – прочитана, к сведению принята, но к числу активисток, борющихся за равноправие, Мэйв не присоединились. Спросите почему? Ответ был прост. Она не верила в дискриминацию и считала, что ответственна за свою собственную судьбу, карьеру, выбор. И никакой посторонний, мужчина или женщина не в состоянии было на это повлиять. Выводы неискушённой юности? Что могла понимать о жизни молодая ведьма, которая даже ещё не разменяла столетний рубеж? Александр Викторович (как бы наверное обратился к нему русский скрипач) в свою очередь прожил на этой бренной земле без малого четыре с половиной столетия. И видал на своём веку не только войны и локальные катастрофы, но и падение империй, императриц, королей, принцев и принцесс. Ей было любопытно, что происходит с концепцией времени, когда так долго ходишь по земле. Неужели жизнь после стольких радостей и горестных разочарований до сих пор интересна?
Несмотря на хоровод беспокойных мыслей в голове, Мэйв приветливо расплылась в тёплой и располагающей к себе улыбке, недаром в шестидесятые именно она красовалась на постерах Колгейта, демонстрируя среднестатистическому американцу важность гигиены полости рта. Голос у неё, вправду, был сочным, с красивой хрипотцой, что когда-то так и манил с большого экрана, где она играла в дешёвых фильмах ужасов и постмодерновых короткометражках.
- Доброе утро, сэр. Надеюсь, завтрак прошёл хорошо? – в отличии от замначальника инквизиции Хаоса Мэйв остановилась в скромном отеле на отшибе Бухареста, видимо бюджет департамента не распространялся на молодых ведьм шестого уровня. Но Фицпатрик не жаловалась, как говорится, дарённому коню в зубы не смотрят.
- Вам нравится? – не без иронии в голосе ответила светловолосая магичка, бросив взгляд на кричащий слоган, - я бы с удовольствием послушала ваши мысли по поводу женской эмансипации и равноправии между мужчинами и женщинами, - губы Мэйв тронула лёгкая усмешка.
- Да, мистер Коробкофф опаздывает. Может пробки? – предположила ведьма, прекрасно понимая, что трафик на дороге едва ли мог заставить московского иного опоздать на встречу, о которой он так долго настаивал.
- Здесь напротив есть кофейня, - Мэйв указала на заведение через дорогу с большими витринами, - мы увидим, если мистер Коробкофф появится перед отелем, - фамилия русского скрипача давалась ей нелегко, не смотря на многие присущие ей таланты, языки были явно её слабостью, ведь Мэйв говорила, как и любой другой ленивый американец, только на английском.
Её непосредственный руководитель с предложением согласился, поэтому уже через несколько минут они сидели за столиком у самого окна, поджидая официантку с заказанным кофе.
- Мне сказали в отделе, что вы работали с моей матерью? – неожиданно спросила Мэйв, прямо поглядев на Романа, - вы же были напарниками, сэр? – Фицпатрик давно хотела расспросить инквизитора о прошлом, что объединяло его с Констанцией. Боль потери уже притупилась, признаться Мэйв не так отчётливо помнила женщину, с каждым годом воспоминания становились всё туманнее, и порой ей было сложно вспомнить лицо собственной матери. Доступ к архивам инквизиции был для неё пока закрыт и та тонкая папка, что скрывала тайну её жизни и смерти пока хранилась на пыльной полке. Но это не умаляло её любопытства, ведь людей, знавших Конни ещё при жизни становилось всё меньше.

Пока Роман и его белокурое протеже наслаждались свежемолотым кофе, Олег Коробков, скрипач из санкт-петербургской филармонии, медленно плёлся по одной из главных улиц Бухареста. Многочисленные прохожие стороной обходили мужчину, с опаской оглядываясь, не совсем понимая, что вызывало в них неосознанное беспокойство. На лице Олега застыла гримаса боли, на лбу выступила испарина, руки дрожали, но всё же продолжали крепко сжимать старинную резную шкатулку. Проходивший мимо милиционер неодобрительно покачал головой, решив, что Олег наверняка уже выпил грамм сто с утра. Но в крови советского скрипача бурлила не водка, и даже не коньяк…
- Диночка, а ну обойди дядю стороной, - пробормотала молодая мамочка, сжимая ладонь маленькой девочки, когда Олег неожиданно остановившись, согнулся пополам. На сером асфальте появилась лужа крови вперемешку со рвотой.
- Мама, может ему вызвать дядю Айболита? – обеспокоенно спросила девочка, но мама, поддавшись чарам отторжения, что висели над Коробковым, отрицательно покачала головой, - нет, доченька, с ним всё хорошо. Не беспокойся.

- Мне нравится Европа, - достаточно громкий вывод для человека, который первый раз выбрался за пределы США, - мне кажется проблема нынешнего поколения в том, что мы, рождённые и выросшие в Америке, второе или третье поколение эмигрантов, совершенно забываем о том, что за пределами Штатов есть целый, абсолютно неизвестный нам мир, - задумчиво проговорила Мэйв, поглядев в окно, даже не подозревая чем именно обернётся сегодняшнее утро для визитёров из Портленда.

Отредактировано Maeve Fitzpatrick (2018-11-05 16:51:21)

Разговаривать с господином Валенца о женской эмансипации было интересно, особенно, с учётом того, что старый маг сам относился к числу меньшинств, только этнических. Даже в раскованные семидесятые не совсем свыкнувшиеся с идеей космополитизма румыны то и дело поглядывали на их столик. Мэйв поймала на себе любопытный взгляд скучающей парочки за соседним столиком, две дамы среднего возраста откровенно разглядывали своих экзотичных соседей. Правда, Фицпатрик на экзотику тянула мало – высоких блондинок на просторах Восточной Европы хватало, а вот, так сказать, смуглые, с лощённой тёмной кожей, джентльмены были редкостью. Не будь Валенца начальником, без пяти минут главой всей портледской инквизиции, может быть даже подмигнула любопытствующим клушам. Тут Роман заговорил о нравах современного общества и Мэйв перевела своё внимание обратно мужчину. На губах блондинки заиграла приятная улыбка. Спорить с начальством на тему социальщины было занятием увлекательным, но несколько опасным, ведь кто знает, противоположенные мнения на тему эволюции человеческого социума стали причиной не одной спонтанной дискуссии и, как минимум, пары-тройки кровопролитных конфликтов. А ведь простым смертным, и не только им, дай повод лязгнуть железом.  До недавнего прошлого убивали и за меньшее – к примеру, из-за того что земля плоская…
К плоскости насущных дел вернула короткая ремарка мага. Ученица Романа? Возможно лучшая? Лицо Мэйв на мгновение стало чуть серьёзнее. Впервые за долгое время кто-то вспомнил её мать.
- Она была вашей ученицей? – как попугай повторила Фицпатрик, определённо удивлённая данной вестью, - как долго вы… - не договорить не успела. Раздался женский крик. Крик беспокойства и какой-то людской озлобленности. В непосредственной близости от роскошного особняка восемнадцатого века находилось тело, тело согнувшегося пополам советского скрипача. Коробков совсем не роскошно блевал на мощённый кирпичом переулок. Вокруг начали собираться зеваки – скучающая пенсионерка, усталого вида бухгалтерша лет сорока, пахнущий луком и пивом прохожий. Началась возня. Перекрикивание. А бедолага Олег судорожно дёргался от невидимой, стягивающей все внутренности, боли. Инквизиторы вскочили. Обмен дипломатической корреспонденцией теперь казался не таким простым и праздным мероприятием, которое можно было использовать для повода смотаться на выходные в старушку Европу.
Роман, виртуозно, как искусный маг-менталист разогнал скучающих зевак.
- Олег, мы из портлендского Двора Хаоса. Вы можете встать? – спросила Мэйв, склонившись над скорченным от боли советским скрипачом. Попыталась развернуть. Маг глухо застонал и выпустил шкатулку. Та, встретившись с асфальтом, тихо крякнула. Мэйв моргнула.
Она никогда ещё не видела такого света. Настолько белого. Настолько яркого. Он был ярче надоедливых солнечных лучей, что пробиралась сквозь пёстрые шторы в её старой детской. Ярче палящего калифорнийского солнца, когда она пыталась попасть на кастинг очередного фильма про Джеймса Бонда. То был холодный, белый, с чувством обречённой инфернальности свет. На секунду показалось, что может вот он, конец, смерть. И таким белым был рай для иных? Или чистилище для особо провинившихся? Секунда показалось вечностью. Неумолимой и безразличной ко всем.

Мэйв моргнула. Холодный свет сменился темнотой. Тёплый и вязкий асфальт Бухареста холодной почвой под подошвой белых кроссовок. Мэйв моргнула. Сквозь листву столетних сосен пробивался солнечный свет, робкий, неуверенный.
Женщина охнула и повалилась назад. В голове магички словно взорвалась ядерная бомба – на миг всё потемнело, а в головном мозге один истошный приступ боли. Теперь она, вместо скрипача Коробкова, рассталась с содержимым своего желудка.
После нескольких минут абсолютной дезориентации, Мэйв начала приходить в себя. Тусклый взгляд серо-голубых глаз пыталась сфокусироваться на соседней ели. Головой она понимала, что с ними произошло что-то из ряда вон выходящее. Но понять, что именно ещё не могла.
- Сэр? – тихо, как маленький ребёнок, спросила ведьма, - Роман? – голос женщины был слаб и его едва можно было услышать в треске ожившего леса.