Не знаешь, куда сбежать от жизни такой - сбегай в Россию. Это всё, что Хельге может сказать в оправдание своей внезапной поездки, которая его самого удивляет не меньше, чем остальных. Нет, конечно, должность инквизитора дает сотню-другую поводов для разъездов, включая очевидное «в захолустьях давно не было контроля», но чаще всего подобное подразумевает формальную проверку какой-нибудь богами забытой деревеньки, после которой ещё несколько дней остается на желанный отдых в большом городе. В некоторых случаях, конечно, в подобные места отправляют провинившихся инквизиторов в качестве довольно весомого наказания, выслав из Двора с глаз долой думать над своим поведением. Но вот незадача: при любом раскладе подобное обычно касается рядовых инквизиторов. Поэтому отбытие от Двора самого Хельге Оттесена выглядит не иначе как форменным побегом. Он сам этого, в общем-то, и не особо отрицает. Все эти подковерные игры, в которые он оказался втянут с момента тесного знакомства с Теневым Двором, порядком достали, а если быть до конца честным - достали не интриги, а один там весьма конкретный глава службы безопасности, от которого даже дочь сбежала, причем не куда-то там, а к самим хаоситам. Правда лично Хельге ещё не готов променять обжитое и в меру спокойное место под солнцем на вечную грызню с другими, поэтому он решает просто на время исчезнуть в какой-нибудь глуши, где его ни то что никто не найдет, а даже искать не станет.
- Свалю отсюда и буду счастлив, - говорит Хельге своему отражению, которое смотрит так, что зеркалу впору бы треснуть от этого взгляда.
- И никаких контактов не оставлю, Двор точно без меня не рухнет, - упрямо повторяет он, вышагивая в сторону знакомых зданий, от вида которых не ровен час начнет тошнить не только фигурально.
Если изложить всё в двух словах: Хельге заебался. Не устал, не замотался, не оказался погребенным под рутиной, а именно заебался. И вроде сбегать он собирается по большей части от иных Иных, вот только его путь в итоге лежит в какую-то точку на карте, на которую с издевательски вежливой улыбкой указал Вергилий Кроуфорд собственной персоной. Верх логики в итоге ехать туда, где тебя по щелчку пальцев выцепит именно тот человек, которого ты хотел в этой жизни видеть в последнюю очередь. Смешнее только относиться так к главе Теневого Двора, потому что намерения самого Двора тебе в определенном смысле нравятся, и кто ж виноват, что организатор этого всего - тот ещё… нет, словарного запаса Хельге не хватает, чтобы описать Вергилия.
Итак, путь Хельге в конечном счете лежит в Россию. Не то чтобы он там никогда не бывал, вот только его маршруты обычно ограничивались двумя официальными столицами и парой неофициальных. Остается лишь порадоваться тому, что город назначения находится в южной части и без того не особо теплой страны. И плевать, что еще только август, сомнений в том, что в северных широтах уже лежит снег, нет ни секунды. Тем не менее в чемодан, помимо ожидаемой летней одежды, всё-таки летит пара теплых джемперов. Мало ли вообще куда его в итоге занесет, лучше думать на пару шагов вперед. Да, точно, обязательно нужно думать на пару шагов вперед.

Москва Хельге нравится. В таких мегаполисах легче легкого затеряться и не отсвечивать, легче скрыть свою сущность от простых смертных да и вообще можно столетиями жить вот так условно на одном месте, разве что изредка меняя районы. Наверное, в перспективе можно было бы однажды перебраться сюда, если вся эта затея с Теневым Двором не выгорит. Да, совершенно точно нужно будет перебраться  сюда.
Задержавшись в столице на день, Хельге тратит его на хоть какой-то отходняк от джетлага. После такой разницы в часовых поясах уже плевать, что еще один перелет в конечный пункт назначения добавит к этой разнице три дополнительных часа. Поэтому вместо увлекательных прогулок под стенами Кремля, Хельге выбирает мертвецкий сон и, позже, в ресторане отеля, повторение русского языка, который он когда-то выучил одним из первых. Русский он почти любит. Этот язык чем-то походит на немецкий и звучит довольно грубо в своем рычании. Если французский зовут языком любви, то русский… Ты можешь всего лишь поздороваться с человеком, а прозвучит это всё скорее как угроза убить. Вкупе с тем, что местные чаще всего не особо улыбаются и вообще выглядят неприветливо, Хельге вообще временами кажется, что он попал в какой-то интересный вариант Ада. И ему тут совершенно точно нравится.
Удивительно, насколько мало Иных встретилось Хельге в столице. Пара магов  в отеле, /совершенно потрясная/ суккуб в метро, несколько перевертышей на улицах, разбавленные одним только инкубом. Скорее всего дело было в том, что Хельге поселился на другом конце города от московских Дворов. То ли дело аэропорты: подобные перевалочные пункты кишели Иными самых разных мастей, и почему-то среди такого количества, казалось бы, своих Хельге чувствует себя особенно некомфортно. Он уже на подсознательном уровне, кажется, ожидает чего-нибудь из ряда вон, какой-нибудь внештатной ситуации, будь то стычка хаосита с законником или же раскрытие какого-нибудь особо ретивого Иного перед людьми. Последнее, случись оно, было бы особенно мерзко. Но боги берегут Хельге от подобных потрясений, поэтому Москва отпечатывается в памяти недолгим и на удивление спокойным после дворовых дел отдыхом без эксцессов.
Зато впереди полно работы, и это Хельге прекрасно осознает - да, он вроде как уезжал отдохнуть, но зная себя, он с уверенностью может сказать, что в безделии проваляться точно не сможет. Кажется, это называется трудоголизмом. А еще звучит как неутешительный приговор.

Город встречает его серостью. Или серость встречает его городом? В любом случае, без бутылки тут явно не разберешься. Тем не менее Хельге даже честно отдыхает первые несколько дней: тупо валяется в номере отеля и переключает каналы, хотя по вечерам за окном - фильм ужасов в прямом эфире. Не «Судная ночь», конечно, но её Хельге способен и сам устроить. Но интереснее другое. Попасть в полицейские архивы довольно легко, когда ты можешь задурить голову любому смертному, спасибо папаше за чудные гены. И вот уже нет чтива на ночь лучше, чем отчеты о глухих делах, серьезно, выбирая между свежим шедевром какого-нибудь именитого автора и кривым почерком написанным отчетом дознавателя, Хельге без сомнений выберет второе. Нераскрытых и порой попросту непонятных убийств - полным полно. Причем непонятных только смертным, поскольку в некоторых случаях для самого Хельге всё настолько очевидно, что хочется лишь посмеяться неопытности убийц. Такие бы не прожили в Портленде и половины суток с момента убийства. Но тут контроля ни за кем нет уже лет шестьдесят, недаром город пришел в такое местами весьма буквально ужасающее состояние.
- Завтра, всё завтра, - бормочет Хельге, отодвинув от себя очередные распечатки, и встает из-за стола. Сейчас день уже окончен и выходить на охоту после такого нудного дня совершенно точно нет никакого желания. А вот устроить себе прогулку в поисках какого-нибудь бара или клуба - почему бы и да. Отдыхать тоже надо уметь.
Вот только поиск развлечений почему-то заводит Хельге без малого в какие-то ебеня. Серьезно, все эти бараки, куски арматуры, какие-то обломки и мусор по узким улицам - это самое настоящая и яркая иллюстрация слова «ебеня». Хорошее слово, спасибо милой русской девушке Жене, которая когда-то его этому слову научила. Интересно, получится ли её найти в Москве на обратном пути?
Что ж, провалившись в раздумья о смертной, максимально глупо оказывается в следующий момент попасться какому-то агрессивному ублюдку, выскочившему откуда-то из темной громады мусорных баков.
Вот ведь блядство.
Потому что реакция подводит. И Хельге от этого зависает лишь больше, удивленный тем, что не успел среагировать. Случись с ним такое где-нибудь в Портленде - он был бы уже мертв. Но сейчас, как в замедленной съемке, они с напавшим на него чужаком заваливаются на землю. Хельге больше похож на тряпичную куклу, разве что тряпкам было бы не так больно приложиться затылком об кусок асфальта, за каким-то чертом залитый среди лысого газона. И всё это время в голове Хельге бьется только неуместная мысль о том, насколько же идиотски и беззащитно он сейчас выглядит.
Зато вот рефлексы не подводят: вцепившись в чужие плечи и борясь с напавшим скорее инстинктивно, чем полностью осознанно, Хель нервно смеется. Получается это хрипло и задыхающеся, всё-таки смеяться, когда тебе до белой пелены перед глазами сжимают горло, довольно проблематично. И вроде всё человеческое в тебе отмерло сотни лет назад, но вот ты лежишь на асфальте, убранный в полное днище, и нервный смех - одна из самых, сука, человеческих реакций на случившийся пиздец. И попробуй скажи кому после такого жалкого зрелища, что ты вовсе не человек и лет тебе, ну, около тридцатки, умноженной на десяток.
И хотя можно было бы наконец прийти в себя и весьма просто разорвать обидчика на части - об этом всё равно никто ничего не узнает - Хельге продолжает бороться, как в обычной пьяной потасовке в баре, устраивая куда большую возню, чем могла бы быть. Но ведь зато как приятно проехаться кулаком по чужому лицу, пусть и вскользь, едва задев, но достаточно для того, чтобы хватка на шее ослабла и получилось наконец вдохнуть. Хельге чувствует, что противник ему не чета и что первоначальная внезапность нападения была лишь прикрытием откровенной слабости напавшего.
- Drittsekk! - тратить драгоценный воздух, безусловно, нужно на ругань, но кислорода вполне хватает и на неё, и на ещё один замах. В вечерних сумерках уже не разглядишь, в какой момент вместо пальцев остаются уродливые когти - такими не грех и убить, вонзив прямо в шею, но почему-то Хельге вместо этого наотмашь бьет противника по щеке, раздирая кожу, и отчетливо чувствует, как когти проскальзывают по скуловой кости. И нужно лишь ещё одно мгновение, чтобы рука вновь стала прежней, не оставляя ни намека на происхождение чужих ран.
Выругавшись снова, Хельге наконец с силой отталкивает от себя - свет фонарей освещает залитое кровью чужое лицо - какого-то мальчишку. Иного. Вампира. Без метки. Впрочем, учитывая внезапное и бессмысленное нападение, этот клыкастый и близко не похож на вампира, который разбирается, как минимум, в собственных силах, что и говорить обо всем остальном мироустройстве Иных. Да и в этом всеми забытом месте… Инквизиторы были здесь последний раз явно задолго до того, как этот мальчик вообще появился на свет.
- И что это за цирк ты устроил, парниша? - Хельге говорит медленно, вынужденный в спешке вспоминать русский язык, потому что в подобных этой критических ситуациях от большинства познаний в голове остается примерное, ну, блаженное нихуя?
Встав на ноги и обыденным движением отряхнув одежду - слава Одину, что сейчас не осенняя слякоть - Хельге внимательно смотрит на вампира. Следит, чтобы не сбежал и чтобы не вздумал снова так резво напрыгнуть, но сам при этом нападать не спешит. Вместо этого смотрит с любопытство коллекционера, который увидел перед собой особо редкую вещицу. В конце концов, убить этого птенца он успеет в любое мгновение, но вдали от Двора можно позволить дать слабину и сделать скидку этому клыкастому: он явно не осознанный убийца, а скорее мало понимающий реальность мальчишка. И это по мнению Хельге действительно стоит внимания.