Каждый раз входя в двери конгресс-центр, Вито ловит себя на мысли о том, что несколько промахнулся с местом работы. Одно дело быть мелким винтиком в огромной машине хаоса, что вроде и полагается на твою работу, но при твоём исчезновении вряд ли сильно огорчится, и совсем другое быть одной из тех огромных машин, что заставляют винтики вертеться. Смена деятельности произошла слишком быстро, слишком неожиданно и всё-таки застала вампира врасплох. Пусть сам он и принимал непосредственное участие в собственном назначении, с особой уверенностью его жаждал и к нему стремился, но всё же остался неудовлетворённым. Наконец получив плод своих мечтаний, он очень скоро начал задумываться над тем, а нужно ли вообще всё это ему было. Стоит ли власть той бесконечной череды наискучнейших будней, когда да светлого времени суток можно придумать куда более занимательное времяпрепровождение.
Находясь при дворе, мужчина пытается вести себя максимально серьёзно, отказывается от фамильярности и ответственно старается вникнуть в суть происходящего. Раз уж добрался до вершины, так будь добр соответствовать. Своеобразная плата за то, чтобы лелеять чувство собственной важности. Ведь ему так нравится ловить на себе ожидающие мудрого слова взгляды подчинённых и слышать «мистер Пастроне» в свой адрес. Нравится просто знать, что от твоего решения зависит действительно многое. Вито изо всех сил пытается балансировать на грани между «как надо» и «как хочется». Высокий статус развращает, но требует определённой ответственности, к которой вампир попросту не приучен. Он знает, что должен держать себя в рамках приличия и соответствовать занимаемой должности, в то время как натура так и требует чего-нибудь расслабляющего и безумного, так и норовит перетянуть одеяло на себя.
Так помимо этой неизбежной причины нового существования, на голову советника начали сыпаться новые проблемы, причём совсем не с той стороны, с которой их можно было ожидать. Всё началось с Миранды, которою Вито снисходительно согласился обратить и взять под свою опеку. И пусть девушка всеми силами пытается доказать, что она уже взрослая и самостоятельная женщина, Пастроне ей ни на секундочку не верит и совершенно не удивляется новостям о неудавшемся покушении. Да, он озадачен, отчасти зол и желает во всём как можно скорее разобраться, однако во всей этой гамме чувств удивлению места не находится. Миранда отчасти напоминает ему свою мать, однако с Клариссой всё всегда было проще. Она всегда была взрослой девочкой, что принимает чужую помощь с неохотой и только в случае крайней необходимости, в то время как дочь, кажется, жить без попадания в беду просто неспособна и всегда должна надеяться на помощь какого-нибудь принца. Благо принцы всегда суетятся где-то поблизости и в любой момент готовы победить большого и страшного дракона.
С Мирандой не бывает просто. С самой их первой встречи и по сегодняшний день – Миранда есть воплощение вселенской трудности, поднять которую на одних плечах, наверное, невозможно. Пастроне чувствует определённую ответственность за её жизнь, чувствует себя накрепко к девушке привязанным и отвязываться абсолютно точно не собирается. Но Вито не любит сложности, Вито не любит продолжительные проблемы, а потому готов расцеловать Клода за то, что тот согласился взвалить на себя столь неподъёмный груз. Клод кажется ему слишком ответственным, а потому Пастроне меньше удивляется полуночному визиту с плохими новостями и просьбой помочь, чем предложению выпить. С инквизитором Вито знаком достаточно давно, чтобы называть того своим старым другом или совместно размышлять о годах давно ушедшей молодости. С ним не нужно поддерживать постоянную связь, чтобы заявиться на порог уже его дома в компании какой-нибудь очаровательной подвыпившей девушки, а лучше двух, и предложить устроить себе мини-праздник. С Клодом просто, Клод сам всегда решает свои проблемы и проводить с ним время всегда исключительно приятно. Клод есть та нестабильная стабильность, что переливается из года в год, и оставаться в прошлом вроде как не собирается. Но сколько бы не прошло лет, Вито не перестаёт удивляться тому, как вообще подобный человек может быть склонен к тому типу развлечений, что с определённой регулярностью устраивает для себя венецианец. По его мнению, Клод должен сидеть в каком-нибудь огромном кабинете, принимать важных посетителей и снисходительно марать руки, когда решить дело иначе нет никакой возможности. Каждой их новой встречей мужчина не перестаёт опровергать этот странный, но столь плотно засевший в голове Пастроне образ, и, наверное, именно этим обстоятельством и не позволяет затухнуть всё неугасающему к себе интересу.
На эту самую смску, что сейчас больше походила на спасательный круг для двух очень заебавшихся вампиров, Вито реагирует со свойственным ему энтузиазмом. Чувствует, что если не возьмёт перерыв от рутинной работы и упавших на его голову неприятностей, то так и потонет в этом море нервозности и стресса, а может быть даже потеряет самого себя. Мужчина и без того стал замечать, что на официальное обращение с использованием фамилии стал откликаться гораздо легче, чем на собственное имя, что ему, естественно, не нравилось. А значит, ему просто необходимо сейчас что-то предпринять, а ещё лучше принять и хорошенько успокоиться.
В двадцать первом веке организовать подобное мероприятие не так уж и просто. Каждый раз Вито приходится хорошенько повозиться, дабы отыскать людей, что смогли бы пойти на корм решившим поразвлечься вампирам. В ход идут все, кто только может быть полезен: белые и чёрные, алкоголики и наркоманы, фанатики и не слишком осознающие серьёзность момента. За долгие годы разгульной жизни у вампира успела выработаться особая тактика по подбору тех, кого можно впустить в дом и кого даже после из него можно было бы выпустить. Вито не сторонник убивать все ненужных свидетелей, ведь не так уж и редко находятся те, кто за приход от вампирской крови готов возвращаться и подставлять свою шею раз за разом, ничего плохо не видя в том, чтобы дать какому-то действительно странному существу собою попользоваться. Мужчина всегда знал, что люди странные существа, но порой даже он не может до конца понять этого маниакального желания подчиняться.
К назначенному времени, а прежде всего данное мероприятие планировалось исключительно для двух решивших отдохнуть хаоситов, дом Пастроне уже полниться людьми и алкоголем, к которому хозяин дома почти никогда не притрагивается, лишь изредка действительно желая ощутить его особенный вкус. Клод всегда приходит вовремя, и это качество, пожалуйста, Вито действительно в нём ценит.
- Прекрасно, запишу данный пункт в список своих хороших дел, а затем вытащу его как козырь из рукава в Судный день, - отшучивается он, принимая из рук гостя прекрасную розу. – Ti ringrazio.
Садоводческое пристрастие грозного инквизитора Вито бесконечно удивляло, забавляло и восхищало одновременно. Он чувствовал особую благодарность за то, что вообще был посвящён в данный секрет, да и в целом качество цветов всегда превосходило любые ожидания. Однако советник даже при особом желании никак не мог представить себе Клода с секатором в руках, данное хобби никак не сочеталось в его голове с образом безжалостного поборника закона. Клод настойчиво ломал все окутывавшие Вито стереотипы, будто бы совсем не тонко намекая, что чужая душа действительно потёмки.
- Ты как всегда вовремя, - на губах уже зияет гостеприимная улыбка, что ни на секунду не покидает своего хозяина и готова в любой момент оказаться на положенном месте.
Он пропускает гостя внутрь дома, не забыв дружески похлопать того по плечу, а затем провести рукой вниз по спине, затянуть контакт дольше положенного. В его доме Клод не такой уж и редкий гость, а потому движется в сторону гостиной не столько потому, что именно из неё доносится музыка, а скорее потому, что знает куда нужно идти.
Гостиная в доме действительно превосходит все ожидания, большая, светлая и, что самое главное, максимально просторная. Именно по этому принципу всего несколько месяцев назад Вито и выбрал этот дом, когда решил всё-таки съехать с облюбованной им квартирки, больше напоминающей полноценный пентхаус. Сейчас гостиная была практически забита самыми разными людьми, во всю пользующимися всеми предоставленными хозяином благами в виде бесчисленного количества алкоголя и лёгких наркотиков.
- Добро пожаловать.
В этой комнате на самой заметной полке стоит принеприметнейшая ваза, не способная затмить красоты находящегося в ней цветка. Стоит она здесь для одной единственной цели – в назначенный час стать пристанищем для принесённой Клодом розы. Лишь в тот момент, когда цветок оказывается на месте, очередной праздник жизни можно считать официально открытым. И вот уже сегодня этот миг наконец настал.

В подобные моменты душевного равновесия Вито со всей серьёзностью начинает задумываться о том, чтобы к чёрту бросить всю придворную работу и вернуться к куда более привычному образу жизни. В царящей сейчас в его доме атмосфере вампир чувствует себя как никогда комфортно и правильно, будто это единственное место, которому он вообще может принадлежать. Все повседневные проблемы и заботы будто бы уходят на задний план, теряют свою способность к существованию в стенах данного пристанища лёгкой жизни. Мужчина практически физически ощущает, как с его тела будто вторая кожа сползает кусочками вся строгость и официоз, присущий советнику Двора Хаоса. У него нет необходимости поддерживать столь чуждый образ, когда можно поддаться своей настоящей натуре и перестать думать о столь претящим ему делу.
Встретив наконец своего самого главного гостя и вернувшись в гостиную, Пастроне очень быстро оставляет инквизитора, как бы предлагая тому самостоятельно заняться собственным развлечением. Небольшая компания из четырёх человек уже ждёт возвращения своего предводителя и полностью переключает на того своё внимание, стоит ему лишь приблизиться к ним. Трое из них уже не раз оказывались в его доме: двое на подобного рода вечеринках и одна и мероприятии более частного характера. Их всех, в том числе и Вито, скрепляет негласный договор о предоставляемых услугах – Пастроне даруется возможность по своему усмотрению пользоваться чужим телом, а чужому телу – быть использованным. А наиболее себя проявившим выпадает участь куда более редкая и желанная, ради которой можно не только позволить сделать из себя живую бутылку бренди, но и вовсе расстаться с жизнью. Зная, за какие деньги расходилась бы его кровь на чёрном рынке, Вито чувствует себя самым настоящим меценатом, когда безвозмездно дарует столь ценный дар совершенно его не достойным. В подобном благородном акте ему чудится что-то сакральное, ставящее его на одну ступень со всемогущим Творцом. Видеть жадный блеск в глазах людей и знать, что только ты способен его утолить – чем не награда раздобревшему самомнению? Подобный жест всегда приближает жертву на шаг к тому, чтобы получить дар ещё более значимый, наделяющий силой неведомой простому обывателю. Но не позволить подняться на ступень выше – то самое ограничение, что ставит перед своими почитателями Вито, не желающий с кем попало делиться своим самым сокровенным сокровищем. Одно дело дать возможность почувствовать себя выходящим за рамки существующей действительности и совсем другое – даровать вечную жизнь.
Ведя непринуждённую беседу с молодыми людьми, Пастроне то и дело бросает взгляд на расположившегося на диване Клода. Старая привычка – являться оживлённым участником разговора и внимательно следить за происходящим вокруг. О своём главном госте Вито забыть никак не мог, ведь отчасти данный вечер устраивался как раз для него и был направлен на его расслабление и отдых. Мужчина даже позволяет себе ухмыльнуться, когда видит, как к инквизитору подходит ранее не бывавшая здесь девушка и предлагает ему словить кокаиновый трип. Гости охотно пользуются предоставленными им способами поймать удовольствие за хвост, не особенно задумываясь о том, сколько денег было на всё это затрачено. Сколько именно грамм этого волшебного порошка потом приходится сметать с пола молчаливым уборщицам доподлинно неизвестно, однако позови в уже опустевший дом обанкротившегося торчка и тот заплачет огромными, полными искреннего горя слезами.
Сам Вито не спешит распрощаться с ясным сознанием, пусть даже это и было одной из поставленных им на вечер задач. Впереди ещё так много времени, а потому нет смысла догоняться со скоростью проносящейся мимо Земли кометы. Он лишь покрепче затягивается не несущей никакого эффект сигаретой, обретая определённое успокоение скорее не за счёт зловредного никотина, а благодаря механическому действию тела.
Появление Клода не становится для него неожиданностью, однако не лишено неподдельной радости. Пастроне не привык напрашиваться или лезть вперёд, прекрасно зная о том, что предмет его необходимости рано или поздно сам падёт к нему в руки.
На похвалу и предложение выпить, если данный акт вообще можно таковым назвать, Вито лишь скромно кивает головой и пытается заглянуть инквизитору в глаза в тот момент, когда тот подставляет ему запястье молодого человека. Чернокожий парнишка в этом доме впервые, но явно чувствует себя как нельзя уверенно и спокойно. Виной тому наверняка застилающая взор и здравый смысл пелена, однако данный факт вампира нисколько не волнует. Он почти полюбовно проводит языком по его запястью, прежде чем наконец позволить себя почувствовать долгожданный эффект.
Отрешение сладкой волной прокатывается по всему его телу, путает мысли и вынуждает посильнее упираться ногами о землю, как бы боясь потерять свою точку опоры. Мужчина не привык терзать себя голоданием, когда имеет возможность в любой момент утолить лишь приближающийся голод. Однако желание прочувствовать пьянящее действие разбавленной наркотиком человеческой крови вынуждает идти и на подобного рода жертвы. Он впивается в запястье слишком отчаянно и делает несколько глубоких глотков, прежде чем задумывается о том, что лишать парнишку жизни ещё слишком рано. Напротив, в голове его вспыхивает новое желание, которое следует утолить самым немедленным образом.
Проведя языком по испачканным кровью губам, Вито тянется к лицу только что опробованного им молодого человека. С жадностью целует того, не стесняясь ни стоящих рядом людей, ни даже Клода. Парень реагирует будто бы неумело, как кукла, теряющая связь с внешним миром. Но данное обстоятельство Пастроне нисколечко не волнует, напротив, лишь даёт возможность прибегнуть к любому виду телесных манипуляций. Однако в данном случае объектом всех действий вампира является не столь красивый и податливый юноша, сколь несколько охмелевший инквизитор, всё ещё держащийся за вторую руку парнишки. Самый банальный и лёгкий способ привлечь внимание к своей персоне, за который берётся Вито отчасти из охоты поразвлечь себя. Но ему и не требуется изобретать паровоза, чтобы добиться желаемого.

Появление нового человека в доме не проходит для Клода незамеченным, но, если сначала он чувствует жуткое неудовлтеворение тем, что им с Вито приходится отвлекаться. то, стоит ему понять, что это Миранда, его чувства становятся совсем другими.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что все происходящее задело Миранду. И он воспитал достаточное количество детей, чтобы понять - Миранда не рвет и мечет только потому что здесь Вито. Это понятно по ее затравленному взгляду в ее сторону- могла бы, обязателньо бы уже высказалась о том, что думает обо всем этом, но при нем не может. Не хочет разочаровывать, не когда он смотрит прямо на нее. Интересно, Вито сам-то понимает, что она испытввает к нему? И осознает ли, что испытывает к ней сам?
Им с Вито все еще не удалось толком побеседовать о том, как он себя чувтсвует в новом статусе. Понятно было, что отвествнность за чужую жизнь ему претит, ну. может, инетресна самую малость в качестве нового опыта. но из них двоих Клод, а не Пастроне тот, кто любит взваливать на себя отвественность за все и вся вокруг.
Даже Миранде помочь он вызвался не то чтобы с радостью. но с внутренним удовольствием, хоть и обещал себе, что Руби будет последним чужим ребенком, которого он пригреет на своей груди. В новом статусе и без того хлопот хватает, прошли те времена, когда он мог хватать глупых вампиренышей за клыки прежде, чем те вопьются кому-нибудь в шею. Сейчас таких вампиренышей у него был целый Двор, и порой они делали вещи и похуже.
Клод меланхолично смотрит на девушку, которую вампирша выбрала целью на сегодня. Живо представляет, как та бьет ее об стену снова и снова, стараясь унять свой гнев и забыться. Клод не из тех, кому это помогает. но, может, Миранда как раз из таких.
Даже представляя себе ужасы, на которые она способна, он не может не думать о том, как она красива. И нет, ее мать тоже очень красива, ее отец очень красив, но они вместе не вызывают у Клода столько эмоций, сколько вызывает одно личико девушки.
Он может только надеяться, что причина ее гнева никак с ним не связана, но он был бы слишком наивен, если бы позволил себе так просто в это поверить. Он знал, когда интересен кому-то, а когда не интересен вовсе. Миранда металась где-то между, и Клод винил в этом их первую встречу, за которую ему вообще не было стыдно. Ему вообще не было стыдно ни за что из того, что уже не устроило или потенциально могло не устроить Миранду, и в этом тоже была их огромная проблема - Клод не умел подстраиваться. Точнее, разучился. Когда он жил с Создателем, он всегда подстраивался под него, но теперь он сам был таковым и теперь предпочитал, чтобы под него все подстраивались, тем более что статус позволял.
Клод не хочет проблем. Клод хочет Миранду.
А прямо сейчас еще и Вито.
Именно на этих двух желаниях он и решает сконцентрироваться - в конце концов, у них же праздник, к чему все эти дурный мысли о смысле бытия?
Его не задевает, когда Пастроне отходит от него, потому что он знает - так правильно. Миранда - его творение, он не может просто дать ей уйти и наворотить дел, которые потом ему же и расхлебывать. Ему, как и Клод, в принципе некомфортно видеть ее в таком состоянии, только вот Клод все еще не собирается идти на такие радикальные меры, как напоить девушку собственной кровью. Зато он с удовольствием за этим понаблюдает и даже...
Взгляд падает на розу в вазе, ему требуется всего десять секунд, чтобы взять ее в руки и, аккуратно отломив большую часть стебля, вернуться к парочке.
Окружающим на них становится решительно плевать, во всяком случае. пока в этом доме есть выпивка и наркотики, и оно, пожалуй, и к лучшему.
Клод подходит к девушке сзади, улыбнувшись Вито и, поправив ее волосы, за ухо кладет ей розу. Как бы цветок не был прекрасен в вазе - здесь он еще более прекрасен, и Клод уверен, что Вито даже не обидится. В крайнем случае - он пожарит ему столько роз, сколько тот захочет и разрешит ставить их где угодно.
Если Миранда и захочет теперь ретироваться, не сможет - Клод не пустит ее. Он взглядом отгоняет девицу, чуть не ставшую случайной жертвой подальше.
Есть в процессе того, как юный вампир пьет кровь Создателя что-то очень интимное. Не совсем правильное, с точки зрения Клода, но судить их обоих он не мог - Вито любил такие жесты, а Миранда...Черт, кровь вампира второго уровня он бы и сам с радостью отведал, хотя обычно никогда о таком не думал. Он просто надеется, что она понимает, какая честь ей выпала. Вряд ли она сейчас так ярко почувствует разницу - голод все еще ею управляет, ей по сути не так уж и важно, кого именно есть, но Вито - это буквально лучшее, на что она может рассчитывать еще очень долгое время. Возможно, самое лучшее, что с ней случится вообще.
Он гладит ее по волосам и почти нежно целует в макушку. От нее приятно пахнет злостью и страстью к разрушениям.
Убедившись, что Миранда не убегает, он делает шаг назад. Он в одном помещении с двумя самыми красивыми людьми на свете, грех не полюбоваться на них немножечко со стороны. К тому же, Клод не силен в укрощении строптивых подобным образом, всем будет лучше, если он не станет вмешиваться. Во всяком случае, если его не пригласят.
Он никогда не думал о том, чтобы попросить у Вито его крови. Он вообще уже довольно давно не притрагивался к вампирской крови, предпочитая поддерживать и наращивать силу гораздо более приземленными и не провокационными методами. Он и сейчас не особо горит желанием, но от одной мысли о том, что сейчас произойдет на его глазах. он возбуждается еще больше прежнего.

От таких предложений не принято отказываться, от таких предложений отказываться нет никакого смысла и желания. Человек просвещённый примет его за честь, а несведущий поддастся соблазну приоткрыть завесу страшной тайны. Вито не может знать наверняка, получала ли Миранда когда-либо подобный дар, но точно уверен, что его собственный подарок будет разительно отличаться от прочих. Ведь дело всегда не в самом объекте, а в его дарителе, в преподносящем столь определённого рода забаву, влекущую за собой вполне известного рода последствия.
Вито не любит чувствовать себя незащищённым, не любит подставлять чужакам шею, предпочитая протягивать вперёд уже привыкшую к подобным задачам руку, как протягивает свою освящённую ореолом святости длань распущенный кардинал, готовый получить покорный поцелуй очередного мирянина. Но сегодня ему приходится иметь дело не с обычным обывателем, чьё имя не сможет запомнить даже изрядно постаравшись – это не имеет никакого смысла. Сегодня он хочет преподнести свой самый главный подарок собственному творению. Его Галатея подходит беспрекословно и задаётся вполне правильным вопросом, на который даже у Пастроне ответа толком не имеется. Просто ему так хочется, а исполнение своих желаний есть девиз для жизни длинною в почти три сотни лет. Оправдания поступкам придумываются почти мгновенно, порой вполне обоснованно и с лёгким оттенком логики. Но грозное «хочу» с длинным кнутом грозного надзирателя стоит за спиной всех решений мужчины, не совсем заслуживающего свалившейся на его плечи силы.
Доверие. Безграничное и всеобъемлющее пронизывает этот, казалось бы, совсем обычный жест, что должен сменить девичий гнев на милость. В лучших традициях готических романов жертва вынуждена позволить вкусить собственной крови всесильному хищнику, не способна сопротивляться и вполне может начать готовиться к смерти. Выбор места укуса значит для Пастроне слишком многое, чтобы отнестись к нему с недостойным пренебрежением. Вито не любит чувствовать себя слабым, но выразить свою глубокую привязанность к девушке иными средствами, пожалуй, просто не способен. Это его способ выразить своё доверие. Его способ подчеркнуть её значимость.
- Мне кажется, ты это заслужила.
Он смотрит на неё несерьёзно, почти шутливо, с толикой заботы и нежности, как смотрит на подрастающее потомство грозный зверь, видящий в ещё только делающем свои первые шаги последователе достойного продолжателя собственного дела. Его внимание переключает на себя лишь украсивший волосы девушки Клод, что жертвует жизнью своего прекрасного творения во имя его, Вито, детища. Только острое нежелание самостоятельно нести ответственность за столь серьёзное составляющее собственной жизни спасает Пастроне от неминуемой ревности. Клод оказался слишком близко, сошёлся с нею слишком тесно, будто бы в попытке отобрать у создателя его прекрасное создание. Но Вито не видит в старом товарище угрозы – инквизитор сам слишком давно оказался в кругу тех немногих близких, к котором венецианец без страха за собственное благополучие согласен поворачиваться спиной.
Она прижимается так тесно, а целует так робко, что весь окружающий мир буквально на одно мгновение теряет какое-либо значение для своего главного почитателя. Он уже и не в силах вспомнить того раза, когда позволял кому-то так беззастенчиво впиваться в его шею, высасывая единственный источник жизнь столь бесконтрольно и скоро. Он обнимает её за талию, прижимает к себе и гладит волосы. Его глаза открыты, он смотрит на неё, периодически бросая взгляд на стоящего за её спиной Клода. Не отталкивающе и без капли агрессии, что свойственно защищающему что-то своё, а лишь с полуулыбкой и в попытке представить, насколько живописная картина сейчас предстала перед глазами инквизитора.
Миранда пьёт слишком жадно, и очень скоро Вито понимает, что сама девушка остановиться не в силах. Её голод ещё слишком не обуздан, чтобы справляться с ним без потери самообладания. Выпила она уже достаточно, дабы почувствовать необходимый эффект и вот уже даже грозится пошатнуть здоровое состояние своего создателя. Он отстраняет её аккуратно, даже бережно, но строго – нельзя винить в несдержанности стоящего лишь в начале длинного пути, но необходимо направить в нужное русло развивающиеся способности.
Знает наверняка – теперь она в его власти, не захочет уйти и уж точно не хлопнет громко дверью. Она крепко цепляется за его плечо, в попытке не свалиться с головой в разверзнувшуюся в её сознании бездну. Вито не нужно уметь читать чужие мысли, чтобы иметь стойкое впечатление о том, что сейчас творится в его голове и наперёд угадывать все её желания. Он всё также прижимает её к себе, помогая держаться и сталкивая в пропасть одновременно. Пастроне даже не задумывается о том, что быть может поступает неправильно, распыляя столь старательно сдерживаемые, но всё-таки разгорающиеся в душе девушки чувства. Он привык к её заинтересованным взглядам, к её особенному вниманию и старательно, но бесполезно скрываемому обожанию издалека. Прекрасно знает, что она к нему неравнодушна, но считает это обстоятельство абсолютно нормальным и самим собой разумеющимся – слишком привык к чужому почитанию и не умеет смотреть на мир иначе. Для него подобное отношение к себе в порядке вещей, за что спасибо непомерно огромному самомнению и беспечному эгоизму. Вито прекрасно об этом знает, но даже теперь не пытается сделать столь простой шаг навстречу.
Смотрит в её глаза вызывающе, будто берёт на слабо, заранее осведомлённый в том, что непременно проиграет. Она не сможет сопротивляться разрастающемуся желанию, а потому тянется к нему с поцелуем, наконец позволяя себе столь маленькую слабость. На её губах всё ещё чувствуется его собственная кровь, да правда не оказывает на него никакого эффекта – но ему этого никогда и не требуется. Его губы всё ещё помнят совсем недавний поцелуй стоящего в метре от них мужчины, и Вито позволяет себе отметить, что, казалось бы, два таких однообразных жеста по сути своей всё-таки имеют совершенно противоположную природу. Он целует её напористо, быстро перенимая инициативу, наслаждаясь крепко обвившими его шею руками. Сам же спускается ладонью вниз по девичей талии, чувствуя нарастающее желание коснуться её тела под одеждой.
Чужой взгляд не вызывает смущения, лишь подначивает действовать активнее, будто бы напоказ. Вито нравится быть на виду, а потому наблюдательная позиция Клода лишь распаляет, выпускает наружу и без того никогда не спящих демонов. Почему-то под взглядом инквизитора и без того долгожданный поцелуй кажется во сто крат слаще, а само происходящее в разы правильнее. Но Вито не был бы Вито, если бы согласился оставить Клоду лишь роль оценивающего члена жюри – Вито хочет всё и сразу. Прерывая поцелуй, он обращается взглядом за спину Миранды и вновь улыбается, глядя в глаза совсем не стороннему наблюдателю.
- Может быть, ты тоже хочешь попробовать?
Это предложение кажется ему забавным. За все года их знакомства Клод, как это ни странно, ни разу не просил у него крови. Вито же напротив, очень часто задумывался о том, а согласился бы он оказать другую такую услугу, или бы усмехаясь предложил бы тому что-то не столь изысканное, но от того не менее приятное. Но теперь он чувствует практически острую нарастающую потребность почувствовать его зависимость, стать объектом не только телесного, но и бессознательного желания.
В том, чтобы выпускать из своих объятий Миранду, Пастроне не видит никакого смысла. Напротив, он всё также крепко прижимает девушку к себе, даже когда Клод подходит ближе. Когда инквизитор касается его шеи, Вито тянется к Вальмонт с новым поцелуем. Просто потому, что ему хочется. Просто потому, что он не привык выбирать что-то одно, когда можно получить всё и сразу.

Отредактировано Vito Pastrone (2018-11-04 12:12:47)

Комментарий про кровать проезжается по слуху маленьким самосвалом, и Клод вспоминает, как мало знает о взаимоотношениях этих двоих. Клод со своими деть не спал, Лапин спал с Инес, а спит ли Вито с Мирандой? То, что они никогда это не обсуждали совсем не значит, что нет. И реакция Миранды...Впрочем, разве это так важно?
На вопрос Миранды он лишь косится на Вито и смеется, когда тот отвечает.
Конечно, перерыв у них был, но, как выяснилось позднее, никто ничего не забыл совершенно, что лично Клода лишний раз заставило задуматься о том, что, может, они все же не просто так снова встретились.
То, что сейчас Миранда их обоих затаскивает в его комнату, лишнее подтверждение этому, хотя не то чтобы теперь Клод вообще был в силах предположить что-либо о замыслах вселенной.
О будущем вообще думать было как-то не с руки, но все равно где-то на заднем плане все равно проскакивали вопросы, что вообще сейчас происходит и как это отразится на их будущем. И, что важнее, как эти двое относятся сами к тому, что творят. То есть, они точно не против, но что они сами подумают на утро? Вито конечно вряд ли будет переживать, он вообще очень легко относится к подобным развлечениям, судя по его же рассказам, а Миранда...Предполагать что-либо основываясь на ее первоначальной природе было бы неуважением по отношению к ней, а женщин Вальмонт Клод уважал. Наверно поэтому сейчас нет даже идеи сравнить мать и дочь, кроме очевидной причины, что ему сравнивать и не с чем, не считая разве что эмоций, которые женщины вызывали.
Но Клод хорошо умел абстрагироваться от лишних мыслей и переживаний и сосредотачиваться на главном. Сейчас этот навык был как нельзя кстати.
Рука Вито наконец-то в его штанах. там, где должна была уже до того, как пришла Миранда, и где она была бы. если бы она не пришла, но не то чтобы Клод считал, что нельзя было потерпеть ради такого. Сейчас держать себя в руках уже сложно и он едва сдерживает рык, понимая, что Вито все еще просто развлекается.
Однако он понимает - оставлять их девушку одну слишком надолго чревато, да и вовсе уж неприлично, а потому командует себе считать до десяти и обратно столько, сколько потребуется, потому что награда будет того стоить. Поэтому пока Вито занимается Мирандой, он сам подходит к нему со спины, недвусмысленно прижимаясь к нему пахом в момент, когда тянется к уже его ширинке. Скашивает взгляд на его руки, что уже во всю ласкают грудь Миранды.
Клода буквально разрывает от эмоций, ему тяжело быть и тут и там одновременно, но он очень старается не подавать вида. Раз, два, три. Руки справляются с ремнем, а затем и с ширинкой. Четыре, пять шесть. Он тянет брюки Пастроне вниз и, раз уж теперь зрительный контакт с этим элементом гардероба точно не требуется, позволяет себе сосредоточиться на груди Миранды. Пускай и не он первый, кто получил к ней доступ, получать удовольствие это ему не мешает, и он даже быстро находится. как сделать все еще лучше, начиная оглаживать Вито через нижнее белье, теперь уже смотря попеременно то на грудь, то на легкий румянец на щеках рыжей. В итоге все-таки не сдерживается и кладет свободную руку поверх руки Вито, прижимая теперь уже всех участников процесса вплотную друг к другу. Вампиры не дышат, вампиры не могут согреть, и Клод знает, что жар. который он ощущает это, в первую очередь, его собственный внутренний жар, но все равно не может не думать о том, какие Миранда и Вито оба горячие. Во всех смыслах.
Он не сторонник долгих прелюдий - они плохо ему даются, а если бы давались и хорошо - в этот раз навык бы точно не помог. Он не против потом поваляться в обнимку и вообще не против всего, но прямо сейчас он на взводе и не уверен, сколько еще времени сможет держать себя в руках и не кинет кого-нибудь из них на кровать одним рывком, тут же нависая сверху.
Поэтому он решает, что пора снова брать инициативу в свои руки и, легко поцеловав Вито в плечо, огибает его, прижимаясь к Миранде. Поднимает ее на руки, не чувствуя решительно никакого веса и бережно укладывает на кровать, следом оборачиваясь к Вито и дергая на себя уже менее бережно. С Вито можно, с Вито было всякое и, в конце концов, это он виноват в нетерпении Клода.
Когда все трое оказываются на кровати, он, первый делом решает самостоятельно взять то, что пока ему не досталось и тянется к Миранде, чтобы быстро чмокнуть в губы и склониться над ее грудью, прихватывая губами сосок. Утолив жажду сделать это, оборачивается к Вито и двигается, уступая ему место, а сам устраивается рядом.
Будь у него вторая голова, он бы несомненно целовал их обоих прямо сейчас, но в виду того, что голова все же одна, пришлось снова выбирать и, раз уж Вито он нашел, чем занять, выбор пал на Миранду.
Он хочет сказать ей, что она красивая. Хочет сказать, как сильно и как давно хотел этого, но ему не кажется, что он вообще может сейчас хоть кому-то из них сказать что-то. что станет для них новостью, а потому просто целует ее, водя руками по стройному телу, пока вспоминает вдруг, что она еще слишком одета и пора бы это исправить. Расстегивать штаны ему сегодня не впервой, делает он незаметно для себя, но, в отличие от ситуации с Вито, заботится о том, чтобы штаны улетели на пол. На этой кровати одежде не место, и, подумав так, он снимает с себя рубашку.
Он возвращается к девушке, снова целуя, и теперь уже совсем нетерпеливо оглаживает ее тело тут и там, пока рука не добирается до низа живота и не пробирается под девичье белье. Он ласкает ее пальцами медленно, но уверенно, чувствуя, что она еще готова не полностью, в отличие от них с Вито.

Близость – это наркотик, ради которого можно не только забыть о приличиях и условностях, но и без опаски вручить себя в чужие руки. И главное в данном вопросе, кажется, не прогадать с этими самыми руками, что так и норовят сделать ближе, предлагают без оглядки им довериться. Шанс обмануться всегда непозволительно велик, но Миранда сегодня на редкость удачливая девушка. Долго ли она планировала подобное воссоединение с так и вьющимися вокруг неё мужчинами или же всё получилось совершенно случайно? Ответ на столь непростой вопрос Вито совершенно не интересует, пока она может не без удовольствия целовать девичью шею. Его рука двигается плавно, оглаживая женскую грудь. Пастроне мысленно благодарит девушку за то, что так не вовремя вернулась домой – иначе у него не было бы сегодня возможности заняться тем, чем он сейчас столь увлечённо занят.
Чувствует, как Клод прижимается к нему со спины и кратко выдыхает ненужный воздух. Эта близость ему нравится не меньше той, что носит женское имя и вроде бы совсем не против чужой инициативы. Буквально потерять штаны – не самое страшное происшествие в данной ситуации. Негромко усмехается, когда понимает, насколько ловко Клод лишил его столь немаловажного предмета гардероба. Долгожданная ласка лишь распаляет и без того разгорающийся жар. Чужая рука на его руке и вмиг становится нестерпимо тесно, но от этой тесноты плотно прижатых друг к другу тел почему-то не хочется поскорее избавиться.
Пока инквизитор решает подержать девушку на руках, у Пастроне появляется шанс окончательно стянуть и без того съехавшие вниз штаны. Следом на пол отправляется и явно лишившаяся пары пуговиц рубашка – невесомая плата за возможность поскорее присоединиться к ожидающей на кровати случайности. Вито не пытается устоять на ногах, когда Клод тянет к себе, предлагая упасть куда-то рядом.
Движения многочисленных рук невозможно отследить, местонахождение губ в бесконечном изменении. Слишком много тел на одной единственной кровати. Слишком много тел так усердно требуют чужого внимания и столь щедро готовы одаривать своим вниманием других. Вито даже не пытается запомнить, какой части тела он касался последней, когда каждая манит к себе не хуже огромного магнита. Он точно знает, что целовал чьи-то и без того исцелованные губы. Отлично помнит, как склонялся над грудью теряющей самообладание Миранды. Быть непосредственным участником процесса всегда приятно, но быть свидетелем чужого падения в воды сладостной неги оказывается ничуть не хуже. Мужчина будто под гипнозом наблюдает за работой пальцев Клода, за тем, как меняется выражение лица девушки, определённо ощущающей их влияние. Вито не может выкинуть из памяти момент, когда терпеть становится практически невозможно, но никак не вспомнить, как девушка успела оказаться у него на коленях.
Миранда всегда слишком решительна, любит брать ситуацию в свои руки и делать так, как вздумается. Порой Пастроне кажется, что эту последнюю черту она унаследовала от него, но потом быстро вспоминает, что Вальмонт ему всё-таки не дочь. Что связывает их не более, чем одна маленькая смерть и одна большая жизнь, за смертью неуклонно следующая. Но связывают крепко, как способна связывать лишь кровь, что нередко становится залог для самой страшной клятвы.
Держать её на коленях, обхватив руками за поясницу, кажется неимоверно правильным. Вито начинает удивляться тому, как долго смог прожить с девушкой под одной крышей и даже ни разу не стать участником хотя бы случайного поцелуя, что сейчас вполне осознанно ложится на его губы. Ему нравится знать, что это она его целует, что ей этого хочется, что ей это несомненно нравится. Он почти обиженно щёлкает языком, когда Миранда отстраняется от него, дабы вновь припасть к не менее завлечённому в их общее безумство Клоду.
Для непривыкшего к моногамии оттенки собственничества, что нагло прокрадываются в и без того затуманенный похотью рассудок, кажутся чем-то совершенно неестественным. Он вновь становится свидетелем, вновь способен разглядывать бессовестно возбуждающую картинку, но его непонечно тянет стать её непосредственным участником. Когда он чувствует руку Миранды на своём члене, когда видит, что стал не единственным счастливчиком в данном деле, окончательно понимает, что если не сделает этого первым, то его место непременно займёт сам Клод. Дальше оттягивать момент нет не только никакого смысла, но и банально не хватит сил. Вито старательно глушит всё-таки пробившийся наружу стон, прежде чем поближе наклонится к кажущемуся сейчас непозволительно далёкому Клоду. Тянется со слишком кратким, но ярким поцелуем, что требуется Пастроне сейчас как обычно бесполезное благословение священника.
Завалить на спину и без того покоящуюся у него на коленях Миранду не составляет никакого труда. Он пытается уловить её взгляд, пытается прочесть таящиеся в чужой голове мысли. Наваливается сверху, как можно плотнее, чтобы лучше прочувствовать её обжигающее тело, чтобы точек соприкосновения стало как можно больше. Пальцами одной руки Вито проводит по её скуле, нежно целует в подбородок. Второй рукой приспускает ниже сейчас абсолютно бесполезные трусы, избавиться полностью от которых нет никакой возможности.
Он входит в неё неспешно, а продолжать движение так и вовсе не торопится. Пастроне готов ругать себя за то, что не сделал этого раньше, что выжидал слишком долго, а теперь вынужден делить своё создание с кем-то ещё. Но так ли тяготит его эта необходимость делиться? Напротив. Вито чувствует извращённое удовольствие от мысли о том, что Клод находится совсем рядом. Что для прикосновения к ещё одному телу достаточно просто протянуть в сторону руку.