Аделин поправляет красную помаду, немного растекшуюся за контур губ, и безучастно смотрит на свое отражение, пока вода из-под крана смывает алый след с пальцев. Привитая аккуратность, доходящая до абсурда – люди говорят, что подобное вполне себе тревожный звонок о проблемах с психикой – не может позволить женщине лишние огрехи в своем внешнем виде, хотя в глубине души Монетт это все мало беспокоит. Роланд бы наверняка пошутил про её неизменное флегматичное выражение лица, хотя сам особой подвижностью мимических мышц не отличался. Пожалуй, она все-таки по нему скучает.
Портленд оказался лучше, чем она ожидала. Новая должность, новые заботы – все это, в теории, должно как-то встряхнуть её, зажечь хоть какие-то искры во взгляде, но безуспешно. Работа воспринимается лишь как новые обязанности, которые женщина выполняет со всей своей старательностью и щепетильностью, и не более того. Новая принцесса вызывает лишь любопытство и здоровый интерес без фанатизма и преданного виляния хвоста, но для Аделин смена руководства – не выходящее из ряда вон событие.
Монетт лжет сама себе. Сейчас она имеет еще кое-что, вызывающее в ней хоть какой-то эмоциональный отклик. Кое-что, что даже не знает о предстоящем визите женщины, хотя, возможно, догадывается. Белла не относится к тем наивным глупцам, которые не озираются по сторонам, когда сбегают от чего-то (или в их случае – кого-то), так что вряд ли она не знает о присутствии Аделин здесь. Обратное женщина также допускает.
Факт побега Беллы её уже не задевает, как раньше. Она помнит тот редкий всплеск раздражения и злости, вскипевшей где-то под горлом, когда поняла, что Беллатрикс её покинула. Будь в ней меньше гордости она бы точно рванула бы следом за ней и далеко не с желанием попросить прощения и ласково обнять. Только она не получает удовольствия от игры в кошки-мышки, потому и дает Белле немного свободы.
Аделин не чувствует своей вины до сих пор, хотя разумом понимает, что женщине есть, за что ненавидеть свою создательницу. Аделин эту ненависть не разделяет, хотя Беллу совсем не осуждает. Она еще тогда была уверена, что эта встреча рано или поздно состоится – мир не так огромен, если прожить почти две сотни лет.
Можно было бы потянуть с этой встречей еще немного, но в этом нет никакого смысла. В конце концов, проигнорировать присутствие своей давней подруги будет грубо с её стороны, а Монетт себе такого позволить не могла. Она даже почти улыбается, когда видит знакомый затылок со светлыми волосами, и складывает руки на груди, несколько секунд изучая женщину из-за спины. Жаль, что они вдвоем слишком незначительны для этого мира, чтобы назвать эту встречу каким-то знаменательным событием.
– Могла бы и попрощаться, – вместо приветствия – замечание. Вместо жизни – методичные уколы, грубые переломы, которые Монетт могла наносить Белле за все совместно проведенные годы.
Все-таки Аделин все еще немного зла. Почти неощутимо для неё, но достаточно, чтобы осознать этот факт – и это даже немного досаждает.
Может, эту встречу нужно было начать с букета камелий?

– Конечно, не обязана.
Она отвечает совершенно обыденным тоном, словно не её скулы сводило от гневно сжатых челюстей, когда Белла посмела уйти. Но времени прошло достаточно, чтобы взять свои эмоции под контроль и не позволять им больше брать над собой вверх. Аделин умеет лгать окружающим, так почему бы ей не смочь убедить саму себя, что все идет по плану?
Правда, плана у неё никакого нет. Зато есть Белла – все такая же, почти не изменившаяся, смотрящая на неё с недоверием и испугом.
Монетт не считает себя её главным кошмаром – она думает, что Эргард еще не знает, что такое настоящий кошмар. Не то, что Аделин собирается ей это продемонстрировать (она, в конце концов, не мстительница и не преподает уроки жизни), оставляя все на мироздание.
Она подходит ближе, практически равняясь с ней. Изменения в её давней подруге не остаются незамеченными – сказывалось полезное сотрудничество с остальными хаоситами, среди которых Белла, видимо, ощущает себя всяко безопаснее, чем когда-то рядом с ней. Возможно, её даже можно понять.
Аделин едва заметно улыбается, чуть повернув голову к Эргард.
– Я ожидала проявления манер, Беллатрикс. Но не оказалась достойна даже их.
Взгляд устремляется вперед, будто перед ней что-то в разы интереснее.
Она много раз представляла себе эту встречу. Первое время представляла, как намотает волосы Эргард на кулак (не в первый раз) и укажет, где её место. Позже, успокоившись, все в её голове превратилось лишь в разговор.
– Если бы я хотела тебя удержать, я бы не разорвала связь между нами, ты же это понимаешь.
Я тебя по твоей воле никуда не отпустила бы.
– Разве я не разорвала связь, Белла? Я сделала это при тебе. Или ты уже забыла?
Аделин так надеялась на её благоразумие. Она не понимала (и до сих пор не понимает), как можно убиваться по тому, кто выстрелил в тебя, и жалеть о его смерти. Она не понимала, как можно было не хотеть не разодрать в ответ глотку.
Да, Моро успел негативно повлиять Беллу под себя, почти растоптать. Аделин помнит их первые встречи, в процессе которых женщина менялась на глазах – расцветала, улыбалась, забывая о всех издевательствах мужа дома.
Аделин хотела вытащить её из этого до конца, потому что такие прекрасные цветы, как Беллатрикс, должны цвести, а не увядать из-за неправильного ухода.
Аделин не увидела желания Эргард избавиться от этого гнета, поэтому пришлось её чуть подтолкнуть к этому. Если бы Монетт хотела, она бы задолго до того злополучного вечера подстроила обращение Беллы, но все-таки ждала, когда Дэймон проявит себя.
– Впрочем, что было, то прошло. Я не держу зла. Надеюсь, ты здесь хорошо обосновалась.

Отредактировано Adeline Monette (2018-11-25 02:29:12)

Аделин смотрит на Беллу, сохраняя абсолютно безучастное выражение лица, словно женщина напротив выговаривает все по поводу кого-то третьего, кого Монетт не знает, но все-таки хочет выслушать, чтобы посочувствовать.
Аделин хочет посочувствовать Белле? Возможно.

Последние слова Эргард заставляют женщину чуть улыбнуться. Так улыбается мудрая мать, когда её чадо говорит полную глупость, и она не хочет разочаровывать его раньше, чем это сделает само мироздание. Аделин хочет протянуть руку и коснуться лица Беллы, провести пальцами по гладкой и холодной (когда-то теплой) щеке, уловить замешательство во взгляде, но не граничащее с отчаянием и страхом, а как раньше – с интересом, легкой тревогой и чем-то еще теплым, чего Монетт никогда не могла разобрать.

Аделин держит руки на груди, чуть щуря глаза, и не смеет прикоснуться. Она как никто другой знает, что прошлое вернуть нельзя. Нельзя вернуть ту предыдущую Беллу, не прям чтобы счастливую, но теплую и такую надломленную. Нельзя вернуть ту Аделин, которая пряталась от гостей Сесиль и боялась даже думать о причинении боли другому.

Круговорот мироздания: боль начинают причинять тебе. А потом ты берешь самое острое лезвие в свои руки, чтобы продолжить эту эстафету.
– Кто-то отрастил клыки не только в переносном смысле, – говорит Монетт, чуть склоняя голову на бок. Она удовлетворена, хоть и не до конца. Вздыхает, выпрямляясь, не сводит пристального взгляда с Эргард и все-таки искренне не понимает этой привязанности к её покойному мужу.

Аделин своего вспоминает лишь в такие моменты, пытаясь прощупать и сравнить их с Беллой.
Женщина поворачивается боком, вновь смотря куда-то вдаль, и продолжает едва заметно улыбаться.
– Знаешь, забавно. Ты не была счастлива, когда я держала тебя на этом поводке. Я не давала тебе совершать глупости, потому что я не доверяла тебе. И я дала тебе шанс – исходя из твоих слов, я сделала это зря.

Монетт покачивает головой. Монетт вполне не против возродить Дэймона и закопать назад в землю, чтобы тот испытал все, что пришлось пройти его жене его же собственными стараниями. Конечно, без единого шанса выбраться назад.
– Единственное, о чем я жалею – мне следовало самой свернуть шею твоему драгоценному мужу. Меньше бы ты на меня рычать не стала, конечно, но для первой трапезы можно было бы найти кого-то получше.

Она резко поворачивается к Белле, делая шаг вперед и сокращая между ними расстояние.
– А не того, чье эго рисковало разорваться на части от каждого неосторожного слова, – еще шаг вперед, она стоит впритык. – Того, кто настолько себя жалел, что не жалел свою жену, которая его любила. Я знаю, как ты любила его Белла. Я помню, как ты его любила.

Женщина подается вперед, заставляя вампиршу отступить назад.
– Того, кто убил свою любящую жену. Ты мне хочешь сказать, что Моро отпустил бы тебя на другой континент, дал бы обзавестись своими друзьями, вести свою независимую от него жизнь? Или ты хочешь предположить, что он бы разорвал эту самую связь, Белла?

Иногда Аделин искренне не понимает, что с Беллой не так.
Точнее, отчасти понимает, но не хочет это принимать.
- Мне даже не надо стараться, чтобы быть лучше. И позволь заметить - я даже не пытаюсь этого сделать. А если я все-таки хуже - знаешь, это ведь нормально, для кого-то я плоха, для кого-то хороша - то я совершенно не заметила, чтобы ты сокращала времяпровождение со мной.
Стоит отдать должное женщине, стоящей напротив - всплеска возмущения в Монетт она все-таки добивается.

Белла, тебе так нравится страдать?
Белла, покажи свои зубы, наконец. Или спрячь и встань в угол, где подумаешь над своим поведением.
Сделай хоть что-нибудь Белла, хватит возить саму себя по своим же ранам и обвинять в этом окружающих.

Аделин все-таки не хочет понимать. Красивая сказка в доме Сесиль была заготовкой для их с братом кошмара, и они это понимали с первого дня, как клыки вампирши пронзили кожу на их детских шейках. Огромный дом, дорогие наряды, постоянная еда - чудес не случается, все имеет свою цену. После смерти создательницы она только и делала, что билась-билась-билась, вырывалась куда-то выше, шла по чужим головам - а иногда переступала через саму себя.
Конечно, Белла не должна повторять её жизнь. Белла вполне сойдет за главную героиню Спящей красавицы, только поцелуя любви как-то не случается - одни уколы веретеном.
И прокляла она саму себя - никакой Малефисенты не понадобилось.
Впрочем, кто её знает.

- Я убила тебя? Интересно, - она ухмыляется, уже совсем нехорошо. - Ну, тогда извини, что священный образ Дэймона Моро был мною так осквернен. Давай, Белла. Разворачивайся и иди. Что тебе мешает это сделать?
Монетт знает. И вновь не хочет понимать. Даже не пытается, потому что ей это не нужно.
В её глазах мир слишком усложняется некоторыми лицами, когда все на деле просто, как дважды два.

- Я не нападаю на тебя. Я не трогаю тебя и пальцем - и никогда не трогала. Если тебе что-то не нравится, всегда можешь это сказать. Мне не нужна твоя благодарность, особенно если она не идет искренне от тебя. Посмотри на себя.
Аделин складывает руки на груди, отступая на шаг назад, и окидывает Эргард взглядом.

- Все эти годы сидишь в своем ночном кошмаре, который сама себе придумала, устраиваешь себе голодовку - ради чего, ради Дэймона? Ты столько лет обходилась без меня, без моего присмотра и присутствия, а теперь говоришь, что я тебя привязала к себе? Ты уверена, что проблема во мне, Белла?

Отредактировано Adeline Monette (2019-03-04 00:46:55)