мать — хелен дилэйни, человек, мертва; отец — джейкоб хэммонд, маг, мертв; отчим — фрэнк дилэйни, человек, мертв; сестра-близнец — долорес хэммонд, полукровка v уровня; имена сводных братьев история не сохранила за ненадобностью.

[indent] Хелен смотрит на нового мужа глазами безнадежно влюбленной овцы и тщетно пытается избавиться от южного акцента. Зажиточная семья, выгодный брак и какие-никакие перспективы остаются в Виргинии. Теперь Хелен живет на бостонской окраине — до гражданской войны еще тридцать лет, но эта сука вечно куда-то торопится — и тщетно пытается прервать беременность, пока Фрэнк не заметил округлившийся живот. Пьет отвар пижмы, сидит в горячей воде, даже с лестницы падает разочек. Тщетно.

[indent] Айзек и Долорес появляются на свет здоровыми и в срок. Последняя надежда Хелен выдать выблядков за детей Фрэнка катится псу под хвост. Брат с сестрой на Фрэнка не похожи ни капли. На нее саму, кстати, тоже, а вот на бывшего жениха — вполне. За это Хелен теперь регулярно бьют. Иногда даже ногами.

[indent] Двое сыновей слегка уравнивают счет. Крупные, темноглазые, с волосами цвета созревшей пшеницы — совсем не чета близнецам. Фрэнк счастлив и предпочитает делать вид, что старших не существует вовсе. Они счастливы тоже, но недолго.

[indent] Все говорят, что Долорес растет красавицей. По всей видимости, Фрэнк считает также, потому что Айзек просыпается от его рваных вздохов и приглушенных всхлипов сестры. И на следующую ночь тоже. Хелен теряет в весе и отводит взгляд. Айзек не отводит, но не пытается открыто заступиться: ему всего четырнадцать, и он совершенно точно не идиот.

[indent] План разрабатывает Долорес, она же крадет из ящика с рукоделием деньги, которые мать откладывала на черный день. По мнению Айзека, черный день давно настал, так что они имеют полное право распорядиться этими деньгами по своему усмотрению. К тому же, у них нет точного адреса, а до Виргинии еще нужно как-то добраться.

[indent] Джейкоб Хэммонд выглядит моложе, чем представлял Айзек, и принимает их в своем доме с поразительным энтузиазмом. Заготовленные сценарии приходится отложить в долгий ящик: внешнее сходство столь очевидно, что никто и не думает уличить близнецов во лжи. Бастардов принимают в семью, несмотря на вялые протесты мачехи.
(«пустышка» — отмахивается джейкоб, когда айзек осмеливается спросить, почему у него нет детей от законной супруги, — «бесплодна и бесполезна в равной степени»)

[indent] Отныне у них полно прислуги, отдельные комнаты и личная библиотека размером с тот дом, где близнецам не повезло родиться и вырасти. Айзек всерьез хочет поступить в университет и лихорадочно заполняет пробелы в знаниях — чему-то их, конечно, научила Хелен, но этого явно недостаточно. Еще ему ужасно хочется добраться до тех книг, что Джейкоб держит в своем кабинете, вот только на просьбу отец отвечает категорическим отказом, а попытка прокрасться внутрь проваливается еще до того, как он успевает рассмотреть названия на полуистлевших от времени корешках: Хэммонд-старший возникает словно из ниоткуда; Айзек первый и последний раз видит его таким взбешенным.

[indent] Рисковать нет резона: слишком велика их удача, чтобы спустить все ради любопытства и вновь жить в нищете. Айзек периодически трахает темнокожую служанку; от нее же и узнает некоторые презанятные подробности. Например, о том, что дети у Джейкоба все-таки есть. Были, если точнее, но ни один из троих по воле случая не дотянул до совершеннолетия. Младших сгубила тяжелая болезнь, старший неудачно упал с лошади на прогулке. Долорес смеется: будешь злить отца — последуешь их примеру. Айзек смеется тоже, но внутри что-то противно скребет.

[indent] Магия просыпается в них поздно, в неполные семнадцать. Только после этого отец объясняет ошарашенным близнецам, кем они являются на самом деле. Учит Долорес управлять своими силами; Айзеку, наконец, позволяет прочесть заветные книги. Обещает, что однажды, когда они полностью освоятся с новыми знаниями, приведет их ко Двору Хаоса и познакомит с другими иными. Не сегодня, разумеется, и даже не в этом году, а просто — однажды. Поначалу это всех устраивает.

[indent] Потолок пятого уровня покоряется сестре чуть раньше, хотя о том, что вообще такое уровни, они с Долорес не имеют ни малейшего понятия. Отец помогает им развивать свои таланты, но сроки выхода «в свет» все отодвигаются, несмотря на растущее нетерпение Айзека, чье любопытство больше не могут утолить одни лишь книги и тренировки в домашних условиях. Джейкоб презрительно отзывается о его желании создавать артефакты и постигать таинства алхимии: требует, чтобы он, по примеру Долорес, увеличивал свой магический потенциал и не отвлекался на ерунду.

[indent] Втайне от отца он использует несколько капель крови Долорес. Проверяет одно из заклятий, его же в процессе дорабатывает, экспериментируя с тауматургией: всякий раз, когда сестра злится, зачарованная вода идет рябью — бесполезная, но приятная мелочь. Айзек периодически обновляет чары, пытаясь сделать связь двусторонней, но терпит неудачу. А однажды ночью просыпается от того, что вода в кувшине буквально вскипает. На поиски, к счастью, уходит совсем немного времени.
Почему-то его совсем не удивляет тот факт, что их отец — помешанный любитель ритуальных убийств.

[indent] Зареванная, чудом выжившая Долорес требует немедленно избавиться от тела. Орет: скорми его, нахрен, аллигаторам. Айзек гладит ее по щеке и обещает, что все устроит в лучшем виде. «В лучшем виде» по версии Айзека означает «зачем пропадать добру» — труп отца представляет собой отличный материал для экспериментов, и он с большой неохотой утилизирует останки спустя несколько недель, когда, несмотря на все усилия, разложение берет верх над магией.

[indent] Расследование заходит в тупик, Джейкоба признают пропавшим без вести, а безутешные близнецы обещают награду за любую информацию, которая поможет отыскать отца. Пару лет спустя Долорес закрывает скорбное лицо тонкой сеточкой вуали, Айзек сжимает ее затянутую в перчатку ладонь, а пустой гроб торжественно зарывают в землю. Оставшиеся родственники по линии матери к тому моменту отправляются на тот свет один за другим: ему по-прежнему нужны тела для работы, а сестра умеет заметать следы.

[indent] Унаследованное имущество, включая рабов, по счастливому стечению обстоятельств уходит с молотка за год до начала гражданской войны. Айзек с Долорес отправляются покорять Старый Свет; оставляют себе лишь отцовские дневники да книги. И, разумеется, деньги.

[indent] Первое полноценное знакомство с иными заканчивается принятием метки Двора Хаоса в семьдесят третьем. Близнецы быстро понимают, что о своем происхождении лучше не распространяться: статус полукровок в среде магов сродни инвалидности, а атмосфера серпентария вынуждает выбирать союзников. Так их наставницей становится вампирша из Швейцарии, которая в обмен на некоторые услуги предлагает свое покровительство. Аппетиты Беттины скромны, а помощь неоценима: о внутренней кухне магического сообщества она за неделю рассказывает больше, чем Джейкоб за десять лет. Вплоть до конца девятнадцатого века они живут в Цюрихе; заканчивают университет, куда берут даже Долорес, и, закрыв для себя гештальт классического образования, возвращаются к экспериментам с магией.

[indent] Тревожные звоночки раздаются на рубеже столетий. Айзек, привыкший считать сестру чем-то вроде личной собственности, пресекает любые ее попытки самостоятельно изучать мир и путешествовать по Европе. Сперва просто остужает ее пыл, выдумывая другие занятия, затем отправляется вместе с ней. Тяга Долорес к сепарации его категорически не устраивает: Айзек думает, что, будь на то его воля, и она бы круглые сутки находилась рядом.
А почему бы, собственно, и нет.

[indent] Ментальные чары даются ему с переменным успехом, но у Айзека вдоволь терпения и желания сделать как лучше. Он привязывает к себе сестру; подтачивает ее волю и внушает сомнения, которых у Долорес прежде никогда не было. Она должна привыкнуть, что он всегда будет принимать решения за двоих — и она привыкает, опутанная чарами. Власть предсказуемо кружит голову: Айзеку, узнавшему, что это такое на самом деле, тяжело остановиться и перестать лепить из Долорес личную Галатею. Он и не останавливается.

[indent] Тем больнее по нему бьет ее побег. Айзек раскладывает недели и месяцы на мельчайшие компоненты, пытаясь понять, где упустил Долорес. Найти ее не составляет труда, намного сложнее все исправить: вырвавшаяся из-под контроля сестра опасна, в первую очередь, для себя самой. Что она будет делать без его направляющей руки? Долго ли протянет? Айзеку кажется, что он знает ответы на эти вопросы. И вообще, действует исключительно во благо глупой девчонки.
(тот факт, что «девчонке» слегка за девяносто, можно не принимать во внимание)

[indent] Его собственная жизнь на одной лишь сестре при этом не замыкается. Айзек получает место целителя при лондонском Дворе: опыт некроманта позволяет постичь не только принципы работы с мертвой тканью, но и многие нюансы лечения живой. На нюансах он, впрочем, не останавливается; жадность до знаний и природный талант формируют идеальную основу для того, чтобы развиваться дальше. Незадолго до начала второй мировой он получает место заместителя отдела. В конце шестидесятых — сразу после того, как чудесным образом исчезает непосредственное начальство — поднимается на четвертый уровень и садится в кресло главы медицинского блока. У Айзека все складывается замечательно. Долорес выбирает именно этот момент, чтобы сбежать снова.

[indent] Расслабился. Поверил. Решил, что это навсегда: Айзек даром что по лицу себя не бьет, когда понимает, с какой тщательностью сестра подошла к планированию второго побега. Уничтожила кровь, старательно хранимую в защищенном магией сейфе, вычистила весь дом — чтобы ни единого волоска, упавшего с ее головы, не осталось. Даже куклу, оставшуюся с тех времен, когда он увлекался африканской культурой, превратила в пепел. И исчезла. Во всех смыслах бесследно.

[indent] Помешательство Айзека — нарциссическое, контролируемое и уж точно не в ущерб карьере. Истерично страдать по сестре он предпочитает в свободное от работы время: тратит его на поиски, подкуп и построение целой шпионской сети, раскиданной по всему миру. У Айзека полно денег и есть желание расставаться с ними в обмен на потенциально полезную информацию. Неудивительно, что спустя пару десятилетий у него повсюду появляются глаза и уши. Вот только Долорес не появляется. Нигде и ни разу, словно и впрямь испарилась.

[indent] Образовавшуюся пустоту заполняет Эмма (темноволосая, белокожая и зеленоглазая, что показательно). Когда Эмма заканчивается — кажется, ей не нравится мертвый садовник, хотя тот прекрасно справляется со своими задачами, — ее место быстро занимает Эмма номер два, потом номер три и четыре. Запоминать имена нет необходимости, все они быстро превращаются в отработанный материал, поэтому Айзек ограничивается примерной нумерацией. Предпочитает самых обычных женщин одного типажа: за ними никто никогда не приходит, а разобраться с полицией опытному менталисту никакого труда не составляет. Чего он на самом деле не ждет, так это визита законников и последующего обвинения в убийствах. Над головой сгущаются тучи, так что Айзек считает за лучшее куда-нибудь переместить эту самую голову, пока она находится в крепкой связи с телом.

[indent] В Портленде простора для действий намного больше, а ограничений — меньше. Айзек наносит визит вежливости новой принцессе, Адония делает вид, что рада старым друзьям. Уточнять, что друзьями они никогда не были, смысла не имеет: некромантами с таким опытом, как у него, не раскидываются, так что место под солнцем он находит очень и очень быстро. Одновременно с тем, как в неизвестном направлении уезжает бывший владелец бойцовой ямы.
(на самом деле, некоторые его части остаются айзеку на память, но кому нужны детали)

[indent] Шарлотта кажется ему особенной. Той самой, Единственной с большой буквы «е». Настолько неповторимой, что Айзек даже запоминает, как там ее зовут, вместо того, чтобы присвоить трехзначный порядковый номер. Его искренние чувства омрачает лишь ее принадлежность ко двору законников, но, кажется, он может исправить и это.
Он вообще не прочь исправить в Шарлотте все то, что мешает ей стать идеальной женщиной его мечты.

[indent] Специалист по всевозможной херне, которой можно кого-нибудь убить: от заговоров на триста тридцать три болезни до самодельных артефактов из говна и палок. Варит отличную отраву и противоядия от нее же. Вполне может подарить магнитик на холодильник, и упаси господь какого-нибудь дебила повесить его рядом с едой (вообще у него из рук лучше не брать даже визитку, ибо чревато).
[indent] Некромант, целитель и менталист, не гнушается влезать в разум, работает как с живой плотью, так и с мертвой. Первую быстро превращает во вторую, вторую с некоторыми оговорками может привести к виду первой. Конечности отращивать не умеет, обычные раны залечивать не любит (c'mon, кровь вампиров с этим справляется на ура), зато отлично справляется с магическими повреждениями и травмами, нанесенными рассудку. Экономит силы: проклятия чаще перенаправляет на того, кого не жалко, потому что снимать их долго, муторно и зачем.
[indent] Ввиду небольшого уровня и скромного магического резерва заклинания, помимо бытовых, практически не использует. Энергию концентрирует через сложные ритуалы, которые проводит, как правило, на силовых линиях, чтобы особо не напрягаться. На всякий случай носит при себе артефакты-накопители, но вообще, в реальном бою представляет угрозу лишь на уровне «перед смертью наведу такую порчу, что родная мама не узнает», поэтому до открытых столкновений предпочитает не доводить.
[indent] Виртуозно обращается прежде всего с трупами: без труда поднимет чужую покойную бабушку и отправит подметать пол в гостиной. Именно этим периодически и занимается, благо что умеет останавливать процессы разложения на срок до нескольких месяцев. Чтобы не заморачиваться с кличками, всех мертвых слуг зовет Игорями. Включая женщин.
[indent] Умеет полноценно оживлять на срок до пары минут, но делает это крайне редко и за большие деньги, потому что тратит на это все свои резервы и здорово рискует. Успех операции напрямую зависит от степени повреждения черепной коробки: нельзя разговорить тело, которому физически нечем разговаривать.
[indent] Кукловод: может на короткое время заставить труп активно жестикулировать, материться на итальянском и спрашивать, какого хрена вокруг столько полиции. Иногда подменяет этим навыком предыдущий, имитируя воскрешение, потому что разницу никто, скорее всего, не увидит, а заплатят в три раза больше.

Отредактировано Isaac Hammond (2018-10-13 12:34:16)