Безлунная ночь, освещаемая лишь светом далёких звёзд и огнями оставшегося вдалеке города. Небо чистое, безоблачное, будто боится затмить и без того еле способные осветить заснувшую землю яркие точечки. Погода определённой радует своей сухостью и нежеланием столь скоро вручать вожжи беспокойным холодным ветрам. Лишь легонько, практически ласково, свежий воздух проходится по земле и даже не старается пробраться за шиворот. Для третьего часа после полуночи состояние природы более чем сносное, даже отчасти романтичное и привлекательное. Если не учитывать тот факт, конечно, что местом действия истории является самое типичное городское кладбище. Да и чем кладбище хуже искусственного сквера или вылизанного парка? В ночное время суток спокойствие и умиротворение окутывает слишком многие пространства, так почему бы не дать бедняжке шанс проявить себя, показать с лучшей стороны?
Но даже самые убедительные доводы не смогут заставить человека променять пусть даже дневную прогулку по парку на знакомство хоть самым привлекательным местом захоронения. Смерть непременно отпугивает людей, мертвецы заставляют коленки дрожать, а страх повстречаться с призраком так и вовсе вынуждает поскорее уносить ноги. А что, если речь идёт не о смерти, а о перерождении, мертвецы вполне себе живы и готовы даже стрельнуть тебе в дорогу пару-тройку хороших сигарет?
Он не слышал собственного сердцебиения уже многие и многие годы, но всё ещё не может отделаться от несколько неприязненного отношения к кладбищам. Возможно, где-то в глубине души он всё ещё боится собственной смерти, пусть даже на приём к ней попасть не так-то просто, а предварительно он вовсе не записан. Вито предпочитает залитые светом комнаты мраморным плитам, а заливистый смех гробовой тишине. Пусть даже мысль о кладбищенской опасности кажется ему абсурдной, где-то на краешке подсознания тихонько шепчет желание поскорее убраться из этого злополучного места.
Но сбежать отсюда прямо сейчас возможности пока не имеется. Вампир то и дело нервно поглядывает на наручные часы, каждый раз уговаривая себя подождать ещё хотя бы двадцать минут. Он делал это не так уж и часто, чтобы быть полностью уверенным, когда наступит это самое «пора», когда можно будет уже что-то делать. Бегство от смерти слишком соблазнительный дар, чтобы им бездумно раскидываться. Пастроне слишком ценит свою участь и серьёзно относится к тому, чтобы ей с кем-то поделиться. Ему не претит одиночество, а значит нет никакой нужды в том, чтобы создавать себе псевдо-семью и обретать новые привязанности. Вито всегда охотно делится своей кровью, ему приятно видеть зависимость в глазах других, нравится осознавать, что сам он этим временным попутчикам ничем не обязан. Но он всегда внимательно следит за тем, чтобы это баловство не перешло черту, дабы случайно себя ни к кому не привязать. Мы в ответе за тех, кого приручили – такие зверушки не испустят дух через десяток-другой, за ними требуется куда более серьёзный уход.
Однако ей он не может отказать. Идёт наперекор устоявшимся принципам и лишь вопросительно смотрит на мать, отдающую на убиение и без того находящуюся дочь. Вся эта ситуация Вито не нравится с самого начала, он не хочет вдаваться в расспросы, пусть даже и практически уверен, что сама девушка на такую опасную процедуру не соглашалась. Иначе бы пришла к нему сама, своими красивыми ножками, а не была принесена в его квартиру бездыханным телом.
Со стандартной улыбкой на губах и заверением «всё будет хорошо» он настойчиво закрывает за матерью дверь и лишь после этого позволяет себе полностью проникнуться серьёзностью момента. На вид девушка кажется абсолютно беззащитной и убивать ему никак не хочется. Шанс пережить ближайшие сутки равен шансу окончательно отправиться на тот свет – 50/50. Вампир об этом прекрасно знает, а потому делает всё неспешно, даже кропотливо, будто бы оттого шанс её выживания непременно увеличится. Аккуратно разрез чуть выше кисти, поднести к полураскрытому рту. Неминуемо в голове всплывают воспоминания о собственном обращении, больше похожие на неразборчивые вспышки. Прежде чем свернуть голубке шею, он гладит её по волосам и целует в лоб – своего рода извинения за последующие действия.
Зарывать гроб в сухую землю с мыслью, что через день его придётся снова откапывать – такая себе затея. Но Вито скидывает на соседнюю могилу дорогущее пальто, закатывает рукава рубашки и с усердием принимается за дело. По окончанию дела у него есть примерно двадцать четыре часа на самого себя, дабы через сутки вернуться на кладбище и помочь девушки выбраться навстречу новой жизни. Вито подходит к делу с несвойственной ему серьёзностью, а всё потому, что слишком волнуется, боится выкопать настоящей труп, а затем выслушивать обвинения со стороны безутешной матери.
Когда стрелки часов показывает половину четвёртого утра, вампир приходит ко мнению, что «пора» уже определённо наступило. Он топчет каблуком кожаных ботинок едва раскуренную сигарету, затем уже более аккуратно снимание пальто и берётся за лопату. Закапать бедняжку прямо в землю, без защиты от неминуемой грязи в виде гроба, казалось ему настоящим бесчинством.
Когда дело кончено, Вито выкидывает на поверхность лопату, не видя смысла в том, чтобы вытаскивать всю эту деревянную гробницу наружу. Изрядно постаравшись, он наконец открывает крышку гроба:
- Доброе утро, милая. Как спалось?

Отредактировано Vito Pastrone (2018-10-21 19:08:50)

Она кидается ему на шею и чуть было не сбивает с ног – в прямом и переносном смысле. Вито обхватывает девушку покрепче, знает, что ей наверняка было страшно, но сделать что-то иначе у него просто не было возможности. Он успокаивающе гладит её рукой по волосам – если ей это потребуется, он будет готов провести на этом самом месте хоть весь остаток ночи. Он чувствует свою ответственность за неё. Теперь она неотъемлемая часть его долгой жизни.
Вито всегда слишком серьёзно подходил к вопросу обращения. Наверное, данный вопрос вообще был единственной вещью, к которой вампир мог серьёзно относится. Он не любит распространяться о том далёком дне, когда сам оказался по ту сторону жизни и стал тем, кем является сейчас. Воспоминания неразборчивой кашей до сих пор крутятся у него в голове, и лишь одно обстоятельство осталось выжженным ровными буквами у него на подкорке – в смерти нет ничего приятного. Он помнит тот страх, что пропитывал каждый квадратный миллиметр его собственного гроба, когда он очнулся закапанным в землю. Помнит тот ужас, что вызывала у него ещё неизведанная новая действительность. И пережитое в тот день могло оставить глубокий след в восприимчивой голове венецианца, если бы не надежный наставник, вовремя подавший руку и вытащивший из могилы. Именно такой опорой для своих обращённых Вито и хотел бы быть.
Попроси его кто-либо другой о такой услуге, Вито непременно бы отказался. Он никогда не любил делать то, о чём его просят, предпочитая исполнять исключительно собственные желания. Кларисса об этом прекрасно знала, она не раз видела, как Пастроне отказывает просящим, сама не раз бывала на их месте. Но существует определённая черта благоразумия, которая имеется даже у самого заядлого эгоиста. Именно эта черта и определяет, когда человек проявит свою вредную натуру или же соблаговолит сделать доброе дело. Да и к тому же, это же была Кларисса. Слишком близкий, слишком родной человек, чтобы ему отказывать, если кого-то в своей жизни Вито вообще может назвать близким, конечно. Он знает, что всегда сможет попросить что-то взамен. Знает, что оказание услуги всегда влечёт за собой возвращение долга – сам однажды попался на подобную удочку, хоть потом и смог вывернуть ситуацию в свою сторону. Но в данной ситуации его не столько тешит мысль взыскать с закадычной подруги неведомый ещё ему самому долг, сколько давит на сострадание неожиданно проснувшаяся совесть. Если у него есть шанс помочь умирающей не по своей вине девушке, так почему бы не подарить ей новую жизнь?
- Тише, тише…
Пытается соответствовать смыслу произнесённых им же самим слов и говорит негромко. Ему не нравится её возбуждённое состояние. Ненависть, затмевающая разум и вынуждающая думать единственно что о собственной матери, а в том, что задаваемые ей вопросы относятся именно к Клэр, Вито даже не сомневается, сама по себе способна подвигнуть на страшные поступки. А что, если добавить к ней неутолимую жажду крови, что сможет заглушить лишь убийство? Сам Пастроне прекрасно помнит то ни с чем не сравнимое чувство, что выталкивало из его головы все посторонние мысли, заставляя думать исключительно о тёплой алой жидкости, пульсирующей в человеческих венах. У его создательницы для него был заготовлен приятный сюрприз в виде находящегося без сознания юноши, ставшего впоследствии первой жертвой новообращённого вампира. У Вито для девушки подобной заготовки не имеется, хоть и найдётся парочка способов исправить это недоразумение.
- Я не знаю, - честно отвечает он, когда младшая Вальмонт отстраняется от него. – Но поблизости её точно нет.
Он не сводит с неё глаз, в попытке предугадать, что же она станет делать дальше. Кинется куда глаза глядят в поисках своей непутёвой матери? Ну, это было бы слишком глупо. По крайней мере Вито очень надеется, что эта идея не придёт ей в голову. Не в том он сейчас настроении, чтобы гоняться по кладбищу за молодым вампиром и упрашивать её успокоиться.
- Если ты захочешь, я отвезу тебя к ней, обещаю. Но только не сейчас.
Сейчас он готов пойти на любые ухищрения и обещания, лишь бы отвлечь девушку от навязчивой мысли. Куда больше его интересует её физическое состояние, чем неустойчивые отношения с родной матерью.
- Как ты себя чувствуешь?
Говорит слишком серьёзно, слишком участливо. Потому что, наверное, впервые в жизни действительно хочет услышать ответ на этот банальный вопрос.

Отредактировано Vito Pastrone (2018-11-05 16:26:38)