родственные связи: отец – Ной Коэн, старший партнер в юридической фирме; мать – Ребекка Коэн, домохозяйка; старшая сестра – Магдалена, в настоящее время вместе с семьей живет в Великобритании, ее дочка Эстер сравнительно недавно перебралась в Портленд, работает в административном отделе Двора Порядка

В семье еврейских иммигрантов Коэнов волнения – Аншель, гражданин свободной Америки, страны возможностей, приносит первое замечание из частной школы. Ной Коэн тоскливо думает, что ребенка подменили. Ну не может быть таким приличный менч. Он и раньше-то постоянно делился с одноклассниками ланчем, брал в свою бейсбольную команду тех, от кого отказывались остальные, садился обедать с отбросами и изгоями, не особенно заботясь сохранении своего статуса в сложной школьной иерархии. Но в драку он влез впервые.

Мать говорит нарочито спокойно, что никому в современном мире не нужное бескорыстие Аншель унаследовал черт знает у кого и шлимазлом таким растет тоже черт знает почему. То есть, не черт, а расово верный тайвл. Ребекке непросто отказываться от любимого в обиходе идиша, на котором теперь мало кто говорит. Но дома все иначе. Отец в меру строг, мать в меру эмоциональна, Аншель импульсивен не в меру. Бьет одноклассника, защищая очки одноклассницы Берты. Не саму Берту, нет. На рыжую и конопатую девчонку плевать, притом решительно, но очки жаль, чудесные такие. В роговой оправе. Его оставляют после уроков, и Берта стучится в дверь, привлекая внимание одноклассника. Показывает ему большой палец, а Аншель, презрительно поджимая губы, бьет со всей силы кулаком по парте. Берта же разносит по классу нелепый слух о том, что он сказочно, невероятно, по самые уши в нее влюблен. После того, как Аншель спустя неделю неудачных попыток донести истину до потерявшей голову одноклассницы, отрезает одну из ее рыжих косичек, ему объявляют бойкот. Убивать себя из-за подобных издевательств еще не входит в моду, так что Берта просто при всем честном народе швыряет ему в лицо свое едкое «шванц!». И обижается.

Она гордо проносит свою обиду до самых старших классов. Друзей у Аншеля становится меньше, но его это сильно не печалит. Он держится независимо, и в его голове уже пустила корни очевидная мысль – либо он идет по стопам отца, либо становится врачом. Магда смотрит на него с легкой снисходительностью – перед ней в свое время тоже стоял выбор. Успешное замужество или успешное замужество. Она сделала так, что и волки были сыты, и овцы целы – улетела в Великобританию и вышла замуж за сотрудника лондонского Двора Порядка. Заветы родителей выполнены, а связь с ними истончается, благодаря расстоянию между ними и пролетающим годам.

Аншель  не собирается идти по стопам сестры, равно как и брать пример с ее высокопоставленного мужа. В отличие от нее, обязательства перед родителями на него давят ровно настолько, чтобы жаловаться на них, но ничего с этим не делать. Ноя и Ребекку не назовешь извергами и тиранами, напротив, они – любящие отец и мать, которые готовы на все ради детей. Поэтому они обеспечивают им хорошее образование и помогают совершенствовать магические способности, шлифовать навыки и постигать новое. Но порой и забота душит.

В шестнадцать лет Аншель никого не удивляет, присягнув Двору Порядка. Да и решение стать врачом более, чем ожидаемо. Первая ступень, которую ему надо преодолеть, — диплом бакалавра естественных наук. И его Аншель получает на биологическом факультете Калифорнийского Технологического Университета. Там же он по пьяной лавочке едва не запивает молоком копченые свиные ребра под дружный хохот однокурсников. Но позорного нарушения заповеди о кашруте так и не происходит. В Калтехе и без того случается множество интересных событий. Летом шестьдесят девятом гремят стоунволльские бунты, Сильвия Ривейра швыряет бутылку в полицейского, а Аншель впервые зажимает в коридоре Бо Томаса с физического.

Вместе со своим бакалаврским дипломом Аншель штурмует Медицинскую школу Университета Калифорнии и оседает там на долгих четыре года, но бросает на полпути, отправляет карьеру медика в утиль. Интернатура и резидентура так его и не дожидаются. Америка в семидесятых мыслит свободно, а вместе с нею и Аншель.

Он много путешествует, пуская средства из своего трастового фонда на ветер. Предусмотрительный отец по телефону грозит оборвать денежный поток, но угрозы остаются пустым звуком. Аншель знает, когда Ной Коэн воплотит в жизнь сказанное, а когда – нет. И тратит свои деньги, но тратит в разумных пределах. В семьдесят седьмом он знакомится с Себастьяном, и его первая встреча с инкубом протекает под хриплый голос Дона Хенли. Добро пожаловать, в отель «Калифорния». Такое милое местечко. Себастьян утверждает, что магия у Аншеля какая-то странная, намекая на песню ELO. Или на что-то еще. А еще его новый знакомый – подданный Двора Хаоса. Да будь он неладен.

Двумя годами позже они вновь встречаются, но уже в Мюнхене, где Аншель вовсю совершенствует свой немецкий в компании плечистой красавицы Бригиты, от одного вида которой хрупкая Ребекка Коэн бы упала в обморок. Но счастье не длится долго, и в один прекрасный вечер девушка пропадает. Испаряется, будто ее и не было. Переживая мильон терзаний, Аншель приходит вечером проведать фрау Цоллер, изумляется открытой настежь двери и застает полумертвую хозяйку в приятной компании перевертыша. Он опережает заклинание, успевая ретироваться, а вот Аншелю предстоит провести несколько неприятных часов. Местные инквизиторы обещают найти преступника по горячим следам, работают с памятью женщины и скупо благодарят Аншеля за то, что тот не остался равнодушен к чужой беде. Он глотает лишние слова, кивает только. Говорит, да, пропала, да, исчезла дочь фрау Цоллер неделей ранее. Да, горе заставило ее потерять бдительность. Да, все так и есть. Да, может ли он, Аншель, идти? Может. Ну и sehr gut. Потом вскрывается, правда, что от Бригиты преспокойно избавился Себастьян, использовав свою лицензию на убийство. Да будь он неладен.

Так, Аншель резко обрывает счастливую пору безделья и возвращается в Портленд. Он ставит перед собой конкретную цель, а их он привык добиваться. Даже если потом достигнутая цель полетит в тартарары, Аншель костьми ляжет, но прежде получит свое. Правда, скорее всего не будет знать, что с этим «своим» делать. Ему кажется, у него есть все шансы стать хорошим инквизитором. Ощущение, что Аншель все-таки отыскал свое призвание, все же непередаваемо. Ему хочется бороться с неправыми, наставлять на путь истинный, предотвращать преступления и спасать жизни. Спасать одни жизни, прерывая другие.

Восьмидесятые уверенно вступают в свои права, и однажды в не совсем романтичной пирожковой Аншель встречает Фейт Голдберг. Большеглазую Фейт, серьезную и одухотворенную девочку, мечтающую о головокружительной карьере учительницы в начальной школе. Она берет картофельные кныши с брокколи для бабушки, Аншель забегает за вишневыми для себя любимого. На следующий день они встречаются там же, и любовь к кнышам быстро перерастает в любовь телесную. Присутствие Фейт окрыляет его, избавляя от груза прожитых лет. А может, все дело в омолаживающих чарах, которые Аншелю всегда хотелось опробовать. Фейт оказывается лгуньей – ей не восемнадцать, да и бабушки у нее никакой нет. Фейт  - маг, и притом искусный, и она бахвалится своим уровнем с такой очаровательной наглостью, что Аншель зовет ее шиксой и властно дергает к себе, целуя. Она не сопротивляется. Фейт – шикса в самом лучшем понимании этого слова, истинная ведьма, прячущаяся за маской наивной девчонки. Аншеля тянет к таким, словно магнитом. Она плетет заклинания, словно кружева, нанизывает латинские слова одно на другое, и ему донельзя нравится слушать ее мелодичный голос.

Из Лондона, куда он ездил погостить у сестры, Аншель возвращается полностью опустошенным. Почему-то разница поясов ощущается особенно остро. Фейт встречает его с улыбкой на губах, и его состояние совершенно его не смущает. Аншель все не может отвести взгляда от этих губ – алой раны на белом пятне лица. Она увлекает его за собой по коридору. От ее каштановых волос сладко пахнет остромодным диоровским «Пуазоном». Кориандр мешается с анисом, тубероза со сливой, а здравый смысл – с фантазией. Той холодной ночью квартира в Перл Дистрикте превращается в жаркие тропики Санта-Круса.

На следующий день Фейт звонит ему, торопливо сквозь всхлипы и хрипы плохой телефонной связи сообщает, что ей нужно было срочно сорваться в Анахайм. Извиняется, что не сообщила вовремя. Аншель, вяло размахнувшись, швыряет телефон о стену, пока иной, с которым он провел ночь, смеется низким мужским баритоном. Потратив остатки сил на гнев, Аншель сползает по стене вниз и долго ловит воздух побелевшими губами. Себастьян садится перед ним на корточки и обводит острую кость его челюсти кончиками пальцев. Сытый сукин сын, чтоб ему покоя не видать даже на том свете.

— Мудак ты, Себастьян, — беззлобно говорит Аншель и просит у него сигарету. Дерьмово получается. Непорядочно. Сказать кому-то? Для кого-то, может, и вариант, но не для него. Аншель лжет себе, что ему не позволяет гордость. На самом деле все сложнее. Он рвет отношения по телефону, причем инициатива исходит от возвратившейся из Анахайма Фейт. Это занятно, Аншель думает даже копнуть в этом направлении, но. Но у него начинаются занятия в учебном центре, и становится резко не до этого. Новые знакомства увлекают его, Аншель не испытывал ничего подобного в старших классах школы и сейчас окунается с головой в чарующий мир социализации. Здесь ему удается перейти на четвертый уровень, и странно было бы, если бы Аншель не преодолел эту планку: его упорству стоит позавидовать.

Став инквизитором, Коэн несколько лет упивается своими обязанностями. До тех пор, пока задание не приводит его в Корваллис. Есть вампир, присягнувший Двору Порядка. Есть семья, вырезанная под корень. Когда дело доходит до задержания, головная боль усиливается. Теперь есть еще и нападение на инквизитора. Не то чтобы на Аншеля раньше не нападали. Не то чтобы он не умел обороняться. Но почему-то именно этот случай в Корваллисе заставляет его пересмотреть приоритеты. Желание спасать перевешивает желание наказывать. Бывшая напарница приподнимает брови и называет его просьбу о переводе самым образцовым еврейским нытьем. «Не нытьем, а квечем», - поправляет ее Аншель. Начальство соглашается перевести его в медицинский блок. Из инквизитора в целители – не всякий так радуется подобному развороту на сто восемьдесят градусов, как Аншель Коэн.

Чем выше он двигается по карьерной лестнице, тем сильнее переживает, что однажды все вскроется. Себастьян, которому, кажется, море по колено, дарит ему без повода кулон, способный защитить от нежелательного ментального вмешательства. Аншель ломает ему нос, но быстро отходит. Импульсивность и горячность так и не исчезают с годами. Все эти годы их с Себастьяном отношения напоминают черт знает что, и хуже всего, что об этом никому, совершенно никому не известно. А может, и лучше. Никто не знает, что однажды Аншель провел у двери Себастьяна всю ночь. Несколько ночей. Действительно много ночей. Никто не знает, что он не позволяет случайным интрижкам с кем попало перерасти в нечто большее, потому что Себастьян в теории может подать заявку на получение новой лицензии. Это дисциплинирует.

В остальном же жизнь течет своим чередом. Родители довольны, что он нашел себя и занимается тем, что любит. Аншель часто навещает сестру и племянников и искренне радуется, когда подросшая малышка Эстер перебирается в Портленд. Когда глава медицинского блока решает удалиться на покой, Аншель занимает его должность. Это предсказуемо: он несколько лет ходит в заместителях. Коллеги-целители не ставят ему палки в колеса – знают, что, будь его воля, босс бы дневал и ночевал на работе, а уже это заслуживает уважения. Когда сам принц одним звонком сдергивает Аншеля с места и вызывает к себе домой, он изрядно удивляется. Но не медлит. Нужно спасти жизнь главе Инквизиции, нужно не обращать внимания на замазанные черным окна, не чувствовать и следа мощной, дурной магии, не задавать лишних вопросов. Приберечь на потом, когда понадобятся козыри.

Жизнь все еще течет своим чередом.

—  Аншель специализируется на целительных чарах; произносит заклинания на иврите и идише и чаще всего шепотом (Настоящий ас в заклинаниях, ускоряющих восстановление сил. Это не от хорошей жизни, просто, когда периодически спишь с инкубами, испытываешь некоторую необходимость в подобных чарах);
— Умеет и любит варить зелья, часто экспериментирует с ингредиентами;
— В любой потасовке будет использовать самые грязные приемы, которые только видывали на Земле. Во многом – потому что здраво оценивает свои возможности и понимает, что годы работы инквизитором остались позади, а тренируется Аншель уже не так часто, как тридцать лет назад.
— Носит, не снимая, артефакт – подарок Себастьяна. Серебряная подвеска-хамса на длинной цепочке может защитить от мамкиных телепатов, но от опытных высокоуровневых дознавателей – вряд ли;
— Мечтает прокачаться в будущем до того, чтобы уверенно черпать силу из воздушной стихии, пока получается только неуверенно;
— Знает английский, немецкий и все те же иврит и идиш (первыми тремя языками овладевал еще в школе, идиш выучил дома);
— Его невозможно смутить или обидеть шутками, связанными с национальностью, она – главный аншелев повод для гордости. При всем этом Аншель – шовинист, и скорее всего считает себя лучше вас по дефолту, если вы – гой;
— Гибок как физически, так и морально. Путаные двойные стандарты помогают Аншелю периодически оправдывать себя, мораль то и дело откатывается в сторону черно-белой, философия «если ударили меня, это плохо, а если ударил я, то тоже плохо, но не слишком» в действии;
— Ест и не толстеет. Не магия, просто метаболизм шикарный;

Отредактировано Anschel Cohen (2018-10-08 23:48:29)