Фрэнка Джексона в первый день называют Джеки-боем, и дурацкое прозвище приклеивается намертво, прикипает, как кусок синтетики к горячему металлу: попробуй содрать. В июле он еще сомневается, сможет ли выжить в одиночку; прибивается то к одной мелкой группе, то к другой. Наступает сентябрь, и Джеки-бой уверен — лучше сдохнуть по какой-нибудь нелепой случайности, чем и дальше оставаться в компании отморозков.

Ревенанту не нравится, когда кто-то трахается поблизости, поэтому он отмахивается — да уведите ее на второй этаж, мудозвоны. Или в сарае ебитесь. Или конем отсюда.
Джеки-бой сидит в кресле и прячет взгляд за страницами North & South, датированного октябрем две тысячи восемнадцатого. Смотреть на то, как Магда поспешно поднимается по ступенькам — или так, или поторопят увесистой затрещиной, а то и за волосы отволокут, — невыносимо. Ему хочется облить чертов дом бензином и кинуть спичку, чтобы вся эта гниль выгорела раз и навсегда.

— Эй. Будешь? — над горизонтом только-только выползает ленивое утреннее солнце; он щурит усталые глаза, гадая, почему она так рано проснулась, и вытаскивает из кармана куртки «сникерс».
— У меня есть кофе. Растворимый, правда, — чуть смущается, когда Магда делает неуверенный шаг вперед.
Она напоминает ему дикого зверька, который разрывается между отчаянным интересом и готовностью удрать при первом же подозрительном шорохе. На всякий случай Джеки-Бой протягивает ей термофляжку очень, очень плавно и медленно.

План довольно прост; до фермы, о которой ему приходилось слышать не раз и не два, от силы сотня миль к северу. Джеки-бой почти нихрена не знает, но улавливает разрозненные обрывки и кое-как складывает в одно: получается не самая безнадежная картинка.
— Он туда не вернется. Они даже ссорились из-за этого. Если спрячемся на ферме, то будем в полной безопасности, — негромко говорит он спустя время, когда вновь наступает очередь дежурить ночью, и Магда вновь выходит на крыльцо до рассвета. Иногда он задается вопросом, почему она не пытается сбежать. Культурный код требует от регулярно насилуемой девочки именно этого: уносить ноги, подобрав подол белой ночнушки, пока навстречу не попадется спаситель. Ну или тихонько умереть где-нибудь в лесах, не смирившись с участью секс-прислуги.

Джеки-бой думает, что должен ей помочь. Он ведь так и так собирался слинять, прихватив чертов хаммер. Взять с собой благодарно рыдающую Магду — идеальный среднестатистический героизм: пафосно, благородно и не требует дополнительных усилий. Может быть, напоследок он в самом деле сожжет дом со всеми спящими в нем ублюдками.

Сегодня. Все случится сегодня: у Джейсона, с которым они должны были вместе заступать на five-and-dime¹, после какой-то нездоровой еды прихватывает желудок. Первый час тот блюет дальше, чем видит. Потом, наконец, отправляется спать, бледный до зелени; Джеки-бой обещает разбудить кого-нибудь на замену, но вместо этого тихо возвращается обратно.

К счастью, им не нужно собирать припасы. Достаточно угнать тачку, в чем нет вообще никакой проблемы: ключи греют карман с позавчерашнего вечера, все идет как по маслу, остается тихо вывести Магду и свалить раз и навсегда.
Он закидывает рюкзак на заднее сиденье и наклоняется, чтобы проверить запасные канистры с топливом: даже если с фермой не заладится, у них хватит солярки на дальнейший маршрут. Джеки-бой — Фрэнк, мать вашу, его зовут Фрэнк, — с хрустом выпрямляет спину, поворачивается и натыкается на внимательный взгляд Ревенанта. Из-за его плеча выглядывает бледная напряженная Магда.

Ах ты ж сука.

В следующий момент в грудь Джеки-боя прилетает что-то ужасно тяжелое, что выбивает оттуда весь воздух и, кажется, ломает ребра (может, ему кажется; конечно, ему кажется). Он захлебывается, кашляет и виснет в чужих руках, подволакивая ватные ноги. Нужно отдышаться, и тогда он все объяснит. Кто поверит на слово полоумной шлюхе?

Ревенант швыряет его на землю и заходит за спину. Джеки-бой поскуливает, вяло отбиваясь; запястья, стянутые к лодыжкам, быстро отекают и начинают неметь.

— Слушай, я понятия не имею, что она наговорила, но если... — он умолкает. Рвано вдыхает, глядя, как Ревенант вручает Магде собственный нож.
...
— Эй.
...
— Ээй, эй, — справедливости ради, потрясенным выглядит не только он.

— Ты знаешь, что делать, — губы Ревенанта изгибаются в пародии на улыбку, и он хлопает Магду по спине: давай, девочка.

¹ вид распространенной корабельной вахты с пятичасовыми (за исключением отрезка с 22:00 до 02:00) дежурствами.
[nick]Revenant[/nick][icon]https://i.imgur.com/JTjQCJ3.gif[/icon][sign]тебе не страшно только потому, что тебя еще не пугали.[/sign][lzvn]<p class="lz_name"><a href="ссылка на вашу анкету">Ревенант, 37</a></p> <p class="lz_rank">человек</p> <p class="lz_about">главный среди уебков</p>[/lzvn]

Все, что может делать Джеки-бой — стараться скулить потише, чтобы не потерять остатки достоинства. Перестать противно мяучить не получается, каждый выдох сопровождается надрывным плачущим звуком, на вдохе он шмыгает носом, и цикл замыкается на повторе. От страха он почти готов безостановочно вопить, но пока еще соображает, что сделает себе только хуже: Ревенант совсем не похож на того, кто при виде чужой истерики скажет «о, этот классно рыдает, его трогать не будем». Джеки-бой своими глазами видел, как все происходит в подобных ситуациях.
Магде слезы тоже не помогли.
(имя, произнесенное мысленно, задевает свежий триггер, и на него наваливаются обида пополам со злостью — как эта сука могла так поступить?)

Бесконечно отворачиваться мешают анатомические особенности человеческого организма: чтобы повернуть голову на сто восемьдесят, нужно быть или совой, или немножко мертвым. Джеки-бой тычется щекой в землю, содрогается всем телом и поднимает плечи, защищая шею. Девчонка вычерчивает узкую линию на его щеке и отступает. Он часто и сипло дышит, чувствуя, как по коже течет струйка крови.
Легко отделался. Или?..

— Начало неплохое. Ты до обеда с ним возиться будешь? — вежливо уточняет Ревенант, всем своим видом демонстрируя, что он, в принципе, не против, но остальным будет, наверное, не в кайф. Магда все еще не понимает: он чует ее неуверенность, как если бы у той действительно был особенный запах; читает во взгляде и неуверенных жестах.
Урок уже закончен? — буквально говорит ее вопросительная гримаса.
А сейчас?
А теперь?
Плохой учитель говорит точное время. Хороший отвечает, что урок закончится не раньше, чем кто-нибудь что-нибудь, наконец, поймет.

— Заканчивай, и пойдем спать, — он кивает на скрючившегося Джеки-боя и не торопится забирать протянутый нож.
Нет, если Магда хочет вскрыть ему глотку ногтями, он совершенно не прочь понаблюдать, но что-то подсказывает, что такой вариант она не рассматривала. Повисает короткая пауза, которую разрывает громкое сопение и шорох, с которым жертвенный агнец крутится, стараясь извернуться так, чтобы увидеть и его, и девчонку. Выглядит Джеки-бой, конечно, жалко, но от него хотя бы можно отвернуться.
А вот уши — уши хрен заткнешь.

— Слушай, может, хотя бы расскажешь, что происходит, — он истерически смеется, и улыбается противной заискивающей улыбкой: о, пожалуйста, о, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
— Выслушаешь меня, ну, — голос дает петуха, приходится откашляться и выплюнуть кровь. Запястья ноют с каждой секундой все больше: кабельные стяжки (кажется, это кабельные стяжки) впиваются в кожу до багровых следов, пережимают и передавливают сосуды, затягиваются все туже.
(на самом деле, это опухают его руки)

— Я же... два месяца почти... ДА ЧТО ЭТА СУКА ВООБЩЕ СКАЗАЛА, Я ЖЕ... П-ПРОВЕРИТЬ ПРОСТО... — самообладание отказывает последовательно, сразу за здравым смыслом. Джеки-бой плачет. Кровь снова затекает в раззявленный рот. Ревенант смотрит на него, склонив голову к плечу, как на фотографию сколопендры в книжке.
Вроде гадость, а вроде похуй.
[nick]Revenant[/nick][icon]https://i.imgur.com/JTjQCJ3.gif[/icon][sign]тебе не страшно только потому, что тебя еще не пугали.[/sign][lzvn]<p class="lz_name"><a href="ссылка на вашу анкету">Ревенант, 37</a></p> <p class="lz_rank">человек</p> <p class="lz_about">главный среди уебков</p>[/lzvn]

Одна из отличительных особенностей перекроенного мира, в котором им теперь приходится жить — никто ничерта ни о ком не знает. Любая история может оказаться фальшивкой, которую не проверишь: апокалипсис планетарного масштаба стирает правду вместе с теми, кому она была по-настоящему важна. Уцелевшие цепляются за имена и рассказы, возвращаются снова и снова к сладкому, безвозвратно утраченному прошлому; бесконечно, по сути, сотрясают воздух.
У всех этих слов нет цены.
Может быть, она и правда Магда, недавно отметившая восемнадцатилетие; вчерашняя школьница из замечательной полной семьи. А может, Шарлотта, которая десять лет из двадцати трех бродяжничала в окрестностях Веллингтона, отсасывала за десять баксов, тратила один на мудацкий растворимый кофе с ближайшей заправки и воровала там же шоколадные батончики, когда продавщица отворачивалась от кассы. Ревенант не знает, и ему наплевать, кем она была «до». Куда интереснее, что она собирается делать теперь, когда вокруг царит утопически-концентрированная американская мечта, и каждый может по-настоящему стать кем угодно.

— Потому что ты выбираешь между его смертью и моим недовольством, — подмечает Ревенант, без всякого раздражения признавая, что с ее точки зрения альтернатива может выглядеть не такой уж привлекательной. Увечная магдина логика — логика девочки, морально застрявшей в обществе, которого больше нет, — пока еще мешает ей мыслить на перспективу; осознать, что убийство больше не является актом агрессии.
Теперь это обычная самозащита, да и только.

Джеки-бой стонет, как мартовская сука, и замирает живой инсталляцией — разве что мелко трясется с ног до головы. По штанине с внутренней стороны расползается темное пятно; резкий запах мочи бьет в ноздри. Магда все еще медлит: как зачарованная, пялится на выступившую кровь и опускает голову. Кого-нибудь другого наверняка тронул бы вид ее поникших плеч, но Ревенант лишь выжидательно смотрит чуть ниже ее затылка — туда, где под спутанными волосами прячутся выступающие острые позвонки.
Если у человека нет истории, в которую можно поверить, он превращается в незнакомца. Это отсекает любые предпосылки к проявлениям эмпатии.

Он вытаскивает из-за пояса второй нож и, когда Магда отшатывается, вновь заходит Джеки-бою за спину. Обухом перепиливает стяжки, потом кидает его на землю и неторопливо возвращается.
— Прикончишь ее — отпущу. Попытаешься сбежать или кинешься на кого-то еще — будешь подыхать до следующей недели, или пока мне не надоест, — информирует о новых правилах, пока тот кое-как разминает запястья и хватается на спасительную рукоять негнущимися пальцами. Ноги его практически не слушаются, но Джеки-бой все равно кое-как поднимается и с трудом удерживает равновесие, свободной рукой потирая оцарапанную шею. Лезвие M9 ходит ходуном из стороны в сторону. Магда все еще сжимает проверенный временем ka-bar.

— Теперь мотивации достаточно? — интересуется Ревенант, останавливаясь в паре футов поодаль. Джеки-бой смотрит на Магду с полубезумной радостью человека, который только что выиграл миллион в лотерею и идет забирать приз.
[nick]Revenant[/nick][icon]https://i.imgur.com/JTjQCJ3.gif[/icon][sign]тебе не страшно только потому, что тебя еще не пугали.[/sign][lzvn]<p class="lz_name"><a href="ссылка на вашу анкету">Ревенант, 37</a></p> <p class="lz_rank">человек</p> <p class="lz_about">главный среди уебков</p>[/lzvn]

На короткий миг он напрягается: задерживает дыхание, переносит вес равномерно на обе ноги, будто готов, если понадобится, сорваться Магде на помощь.
(утверждение сомнительное и правдивое одновременно — он вообще много к чему постоянно готов, дальше-то что)

Смотрит, жадно цепляясь за детали: как она двигается, как реагирует, как неловким движением — снизу вверх, словно ловит падающий в унитаз телефон, — бьет ножом, попадая скорее по счастливой случайности. Ничего выдающегося от Магды ждать не приходится; вся она пока что мягкая, лишь слегка потрепанная, как не очень новая собачья игрушка со следами от зубов. Совершенно не тот материал, из которого хоть что-нибудь можно слепить. Слишком сильно отличается от остальных.
Только это и радует.

Пока взгляды остальных прикованы к Джеки-бою, баюкающему вспоротое брюхо, он отвлекается от Магды и наблюдает за разношерстной группой. Ревенант далеко не идиот: если с корабля бегут крысы, значит, скоро в соленой воде окажется и капитан, это лишь вопрос времени. Мародеры обречены на распад прямо с момента объединения, и он не планирует цепляться зубами за уходящий поезд, дожидаясь, пока начнется грызня за власть. Сгрести единой сильной рукой все отребье, уцелевшее в пределах Новой Зеландии, не так уж сложно.
Сложно — вовремя отдернуть эту руку, когда зверье осмелеет и решит ее слегка укоротить.

Джеки-бой — обычная трусливая падаль, но он подает пример для остальных: тех, кого не устраивает дисциплина, или его, лично Ревенанта, рожа, или наличие в группе девчонки, или то, что он возится с малолетней шлюхой, дает ей оружие и чему-то учит. Где нашелся один, появится и второй. Затем третий. И так, пока не наступит переломный момент, когда все накинутся на всех.
Хрен там, за такими шоу он предпочитает следить на расстоянии.

— В следующий раз не заставляй меня устраивать представление, — говорит, наклонившись к ее уху.
(вернее, к ладони, которой магда пытается это ухо закрыть)

Не уточняет, когда планирует устроить «следующий раз», и будет ли произвольная программа усложняться путем добавления пары-тройки новых элементов. Магда выглядит так, словно вот-вот хлопнется в обморок; у Магды — посеревшая кожа цвета несвежего пасмурного облака, лопнувшие капилляры в глазах и разодранная наискось куртка. Чудовищный гормональный коктейль в крови мешает ей сполна осознать, что происходит, и заметить, например, что ранен не только Джеки-бой. Только когда Ревенант без особой осторожности задирает верх ее одежды вместе с дурацким свитером и пришедшей в негодность майкой, она растерянно охает.
Обычный узкий и — спасибо острому лезвию — ровный порез; с печенью она, по крайней мере, не попрощается. Ну или не в ближайшее время.

— Иди в дом, — отмахивается сперва от нее, потом — от остальных; коротко командует, кому выносить и закапывать в стороне тело. Джеки-бой последний раз всхлипывает, некоторое время невнятно булькает, пока кровь хлещет из перерезанного горла (от раны в живот подыхать можно и пять минут, и тридцать; ни то, ни другое им сейчас не подходит). Затихает, уставившись остекленевшим взглядом куда-то чуть выше его плеча. Ревенант поднимается на крыльцо, по очереди вытирая платком перепачканные ножи.

— Сними. Потом приведешь в порядок, — кивает на влажные от крови вещи, не особо задумываясь, как Магда будет это делать: захочет — выкинет или сожжет. Потом сама будет искать брошенный кем-нибудь гардероб подходящего размера.

— Сядь. И дыши нормально, — ограничивается самыми короткими фразами, которые Магда в нынешнем состоянии еще хоть как-то способна осознать.
Приказной тон отлично купирует панику; Ревенант кидает на стол коробку с небогатым запасом медикаментов и расстегивает ремень. Вытаскивает из шлевок, пока Магда оленьими тупыми глазами пялится перед собой и кусает губы.

— Рот открой.

Дешевый бурбон из запасов Берга льется по ее подбородку на грудь. Магда кашляет, пытается мотать головой — зубы стучат о стеклянное горлышко, — хватает воздух и кашляет снова. Ревенант вливает в нее почти четверть бутылки. Пару глотков делает сам. Прежде чем Магда успевает отдышаться, протискивает между ее челюстей сложенную вдвое полоску плотной кожи.

О том, что будет больно, предупреждать не видит смысла.
[nick]Revenant[/nick][icon]https://i.imgur.com/JTjQCJ3.gif[/icon][sign]тебе не страшно только потому, что тебя еще не пугали.[/sign][lzvn]<p class="lz_name"><a href="ссылка на вашу анкету">Ревенант, 37</a></p> <p class="lz_rank">человек</p> <p class="lz_about">главный среди уебков</p>[/lzvn]